Ярость и Разрушение

— Вот именно. Когда я, наконец, нарушил эти правила, по большей части из этого вышло только хорошее.

Мне было интересно, что он имел в виду под "большей частью".

— Были и другие правила, которым я предпочёл бы никогда не следовать. Правила, которые не служили никакой другой цели, кроме как контролировать меня.

— Но мой отец...

— Мне всё равно, — сказал он. — Ничего не случилось ни в прошлый раз, когда мы целовались, ни когда мы делали больше этого. Ничего не произошло до связи, и ничего не произошло после неё. Мы оба всё ещё здесь.

— Да, но это ничего не значит.

— Сколько существует правил, которые не имеют абсолютно никакого смысла, — рассуждал Зейн, и я не могла ответить, потому что было много правил, которые были шуткой. Он усмехнулся, и этот звук пронзил меня. — Не могу поверить, что ты настаиваешь на соблюдении правил. Обычно всё наоборот.

Мои губы дрогнули.

— Может быть, сегодня день наоборот?

— Может быть...

Его руки сжались на моих бёдрах, а затем он поднял меня ещё выше. Инстинкт заставил меня схватить его за плечи и обхватить ногами за талию. Наши тела были выстроены самым интересным образом... а потом он прижался ко мне так, что моё дыхание перехватило.

— А может быть, иногда следовать правилам это неправильно.

— Может быть, — повторила я.

Моя кожа гудела от прикосновения, когда я провела рукой по его шее, к челюсти. Щетина задела мою ладонь, когда мои глаза изучали его лицо. С такого близкого расстояния каждая деталь его лица была поразительно ясна.

— Может быть, ты и прав.

Одна сторона его губ приподнялась.

— Я всегда прав. Неужели ты этого ещё не поняла?

Ухмылка растянулась у меня на губах, а затем исчезла, когда моё сердце загрохотало в груди с тоской, которая заставила меня чувствовать, что моя кожа расколется вместе с ней. Зейн был прямо здесь, где я хотела его, где я провела бесчисленные моменты, желая, чтобы он был со мной. Теперь, когда он был рядом, это казалось невозможным и в то же время неизбежным.

Его рука скользнула вверх по моему боку, остановившись чуть ниже груди. Каждую клеточку моего тела, казалось, закоротило, как будто я была проводом под напряжением.

Я хотела Зейна.

Да, это было физически. Моё тело горело для него — для его прикосновения, для его простого присутствия. С каждым днём, когда мы были рядом, становилось всё труднее и труднее игнорировать почти непреодолимую потребность, но это было больше, чем физическое желание. Это был он, всё, что касалось Зейна. Его юмор и ум. Его потребность защищать тех, кого другие не считают достойными защиты. То, как он иногда смотрел на меня, как будто я была самым важным существом из когда-либо существовавших. Это было даже в том, как я знала, что он любил Лейлу, был ранен её потерей, но всё ещё хотел, чтобы она была счастлива с Ротом. Это были мгновения. Когда он позволил себе уйти, выскользнул из роли Стража и Защитника, чтобы просто быть Зейном. Это был тот ужин и те ночи, когда он был со мной, чтобы отогнать кошмары. Это были моменты, когда он помогал мне забыть о Мише.

И всё это... пугало меня, потому что я была напугана... Я влюблялась в него, а это было запрещено. Даже если бы это было не так, это было рискованно, потому что он так сильно любил Лейлу, и я не знала, означает ли это, что он способен снова почувствовать такую любовь.

Но Зейн хотел меня.

Я чувствовала, как сильно он хочет меня, через связь и то, как его тело дрожало рядом с моим, и я поняла, что он больше не борется с этим.

И я... Я перестала сопротивляться.

Я перестала думать и беспокоиться.

Наши губы встретились, и поцелуй был жёстким и глубоким, и когда кончик моего языка коснулся его, я потерялась в низком звуке, который вырвался из его горла.

Зейн прижал меня к стене, его рука ласкала моё лицо, когда он целовал меня, покачивая бёдрами. Оказавшись в ловушке между ним и стеной, я не могла избавиться от нахлынувших ощущений, которые вызывало каждое движение его бёдер. Я застонала, и весь контроль, который мог быть у Зейна, рухнул.

Мощным рывком он оттащил меня от стены и повернулся, не отрывая губ от моих, пока шёл назад. Кое-как мы добрались до спальни. Он положил меня на спину, и только тогда его губы оторвались от моих. Его губы проложили дорожку вниз по моей шее, а руки скользнули под рубашку. Его пальцы сомкнулись вокруг ткани, когда он поднял голову. Вопрос наполнил его сияющие глаза, острая потребность изливалась из каждого дюйма его лица.

— Да, — ответила я.

Его зрачки сузились, а затем превратились в вертикальные щёлочки.

— Слава Богу.

Я бы рассмеялась, но в лёгких не хватало воздуха. Я подняла руки и плечи, он стянул с меня рубашку и отбросил её в сторону. Он попятился назад, глядя на меня сверху вниз, его грудь поднималась и опускалась так тяжело, что ткань рубашки натянулась.

Зейн положил ладонь мне на живот, чуть выше пупка.

— Я уже говорил это раньше, но чувствую, что должен повторять это снова и снова. Ты прекрасна, Тринити.

Я чувствовала себя красивой, когда он так смотрел на меня, когда произносил моё имя, но потом его рука шевельнулась, и всё, о чём я могла думать, было его прикосновение. Его ладонь скользнула вверх по моей грудной клетке, а затем ещё выше. Мои пальцы вцепились в толстое одеяло, в то время как его большой палец скользил сводящими с ума кругами вокруг самой чувствительной области.

Затем его рот последовал за его рукой, и я выгнулась к нему, задыхаясь, когда я обвила ногами его бёдра, постоянно двигаясь рядом с ним.

Зейн не торопился, оставив меня задыхаться, когда он, наконец, проложил путь губами и языком вниз по центру моего живота, задержавшись вокруг моего пупка, а затем спустившись ниже. Он легко разорвал хватку моих ног, отстраняясь, когда стягивал мои шорты.

Я приподняла бёдра и одним быстрым движением освободилась от всей одежды. Всей. Пьянящий румянец пробежал по моему телу, и он проследил за ним взглядом.

— Боже, Трин, — его голос был гортанным, почти неузнаваемым.

Дрожащими руками я приподнялась на локтях.

— Это несправедливо.

— Нет?

Он всё ещё смотрел на меня сверху вниз.

— На тебе ещё надета вся одежда.

— Да, — ресницы приподнялись. — Хочешь что-нибудь с этим сделать?

— Ага. Да.

Я кивнула на всякий случай, если не совсем ясно выразилась.

Зейн ждал.

Сев, я схватила его за рубашку и потянула. Материал растянулся и порвался прежде, чем я поняла, что сделала.

— Вот дерьмо.

Я отпустила его. Испорченный материал зиял, открывая тугую золотистую кожу.

— Прости?

— Не стоит, — усмехнулся он. — Это было действительно горячо.

Я усмехнулась.

Зейн бросил рубашку на пол. Я потянулась к его брюкам, успев расстегнуть пуговицу и молнию, прежде чем он поймал мои запястья.

— Пока нет.

— Почему нет?

— Потому что я постоянно думаю об этом, и мне до смерти хочется это сделать, — сказал он, держа меня за запястья.

Он спустился и прижал мои руки к кровати. Его губы накрыли мои, а потом он начал всё сначала. Целуя меня, задыхаясь, бессмысленно, пока он не отпустил мои руки, я даже не могла пошевелиться, но затем он снова пошёл по этому пути, остановившись на моей груди, а затем на пупке, прежде чем опуститься ниже и ниже.

Мои глаза распахнулись, когда я почувствовала его губы на внутренней стороне моего бедра. Вид его там почти опрокинул меня через край, и ощущение его языка на моей коже, приближающегося всё ближе и ближе, лишило меня способности говорить.

Я никогда этого не делала.

Очевидно.

Тысячи мыслей пронеслись в моей голове, угрожая разрушить жар, но когда он остановился, пронзив меня своими глазами, когда он посмотрел на меня, я была...

Найдена.

— Можно? — спросил он.

Жар обжигал меня изнутри. Всё, что я могла сделать, это кивнуть, а потом он произнёс что-то вроде молитвы.