Артефактор

А что, такая легенда мне может и подойти. Она объяснит и мой ухоженный вид, и одежду, и грамотность. И говорить о своём прошлом ничего не надо – я же не могу трепать на каждом углу кого и как я ублажал. А почему я тогда оказался в армии? Да очень просто – хозяйка оказалась ревнивой стервой, и вместо того, чтобы просто пользоваться, стала устраивать скандалы по любому поводу и без. А почему в другой дом не ушёл? Так госпожа-то у меня со связями, и в других местах сумеет жизнь испортить. Так что лучше я в армии несколько лет отдохну, а то из-за бесконечного траха уже и встаёт через раз.

Я ещё покрутил такую картинку в уме. А что, может, и прокатит. Орать о своей истории на каждом углу совсем не обязательно, а в кратком изложении фантазия у мужиков дорисует всё остальное. А если начнут выпытывать подробности, можно вечерком пересказать несколько разделов камасутры. И людям интересно, и я ничем не рискую. Офицеры могут начать выспрашивать, но и для них честь дамы может стать удобной отмазкой. А я – "был при госпоже". И пусть сами гадают – при какой госпоже и чем я занимался. А если Горгона меня найдёт, все и так увидят её ревность. Но лучше такое не видеть.

Стало как-то веселее, и я уже с большим интересом стал посматривать по сторонам. Сидели, ждали вечера, но за следующие три часа пришло только двое желающих записаться в армию, да и то это были не новички, а уже служившие. Коренастый мужчина оказался мечником, и они с корном долго обсуждали куда лучше податься. Мелькали фамилии командиров, названия городов, где условия получше. Насколько я понял, уже служившие устраиваются на другом сборном пункте, и там есть возможность выбора где служить в дальнейшем.

Ещё приходила крепенькая женщина лет тридцати. Эта была лучницей, но уверенности у неё было не меньше чем у мужика. Снова фамилии, названия, но эта пока ещё думала, прикидывала, и неизвестно до чего додумается.

Часов в пять, наверное, корн решил, что больше ждать бесполезно. Старательно закрыл свою комнатушку, и мы пошли на сборный пункт. Шли какими-то закоулками, видимо, срезая путь, но через час добрались-таки до мифического сборного пункта. Сам пункт представлял из себя огороженный участок, на котором стояли всего два сооружения – одноэтажный барак и сортир. Корн сдал меня местным военным и сразу ушёл, а мне дали всего одну команду – ждать.

Чего ждать – неизвестно, но вдоль заборов стояли десятки скамеек, и на многих уже сидели жаждущие послужить. Люди подходили, подходили, и ближе к вечеру набралось человек сорок, причём, из них десяток молодых женщин. Часом в восемь, когда солнце уже начало касаться горизонта, появилось и местное начальство. Нас построили в одну линию и приказали раздеться догола. Раздались недоумённые возгласы, но тут вперёд вышел офицер и рявкнул.

– Молчать! – все притихли, глядя на начальство – Кому бабы или мужики покоя не дают, то тем не в армию, а обратно за забор, в весёлые дома. Отныне вы все солдаты, может, придётся в одной палатке спать, и вам будет без разницы кто вам стрелу в глаз пустит или мечом проткнёт, выпуская кишки. И жрать, и срать придётся рядом, так что забудьте что у кого между ног. Кому это не по нутру, пошли нахрен отсюда! – желающих не оказалось, и офицер, оглядев притихший строй, снова рявкнул – Раздеться!

Теперь послушались. Дико было раздеваться, когда рядом стояли голые мужчины и женщины, но сюсюкаться с будущими солдатами никто не собирался. Народ повздыхал, поматерился сквозь зубы, но разделся.

Пожилой лекарь с равнодушным лицом пошёл вдоль строя, проверяя непонятно что. Некоторых заставлял открыть рот, проверяя то ли горло, то ли зубы. Некоторых заставлял наклоняться, некоторых приседать. Как я понял, здесь было важно наличие конечностей, отсутствие кожных заболеваний и откровенных болячек.

Кстати, то, что мы стоим голые в одном строю с бабами, почти сразу забылось – сейчас народ волновало только одно – выгонят или оставят? На наше счастье, лекарь никого не выгнал. Пару раз, вроде как, засомневался, устроил более подробную проверку, но ничего не сказал.

И долгожданная команда.

– Одеться! – народ торопливо натягивал штаны, и сразу новая команда – У входа стоят корзины с хлебом. Подходите, получаете по куску хлеба. Вода в бочке там же. Кто поел, можете устраиваться в казарме – офицер махнул в сторону барака – Сортир сами видите где. А завтра с утра отправимся в учебный лагерь. Кому что не нравится, держать не будем. Никакой охраны, можете уматывать.

Да уж, местные вояки радушием не блистают. Или это один из способов отсева слабых? Я сам, если бы не нужда, ещё на десять раз подумал – а нафига мне такая армия, но сейчас я на всё согласен, даже если меня будут палками по башке лупить.

Короткая очередь у ворот к корзине с хлебом. Получив довольно толстый ломоть ржаного хлеба, устроился, как и остальные, на одной из скамеек. Одно хорошо – никто не орёт, не торопит. Да и обычных разговоров не слышно. Все в задумчивости жуют хлеб, поглядывая на своих возможных сослуживцев. Потом к бочке с водой, потом посещение сортира.

Казарма внутри оказалась одним пустым залом. Вернее, два ряда двухэтажных сплошных нар, которые видел разве что в старых фильмах про концлагеря. Ни малейшего намёка на матрасы, подушки. Голые доски, разве что с той стороны, что у стен, под углом прибиты доски, видимо, чтобы было куда голову положить. И снова невольные мысли – мы что, так и будем служить? Вот так вот, на голых досках спать? Разговоров почти не слышно. Женщины всё-таки скучковались и заняли нижний уровень в дальнем углу. Наверное, естественное желание безопасности, но мужикам было не до них, и в сторону женщин даже не смотрели. Сейчас бы со своими мыслями разобраться.

Никаких светильников. Быстро темнело, и народ стал укладываться спать. Хотя, чего там устраиваться? Ложись в любом свободном месте, кулак под щёку, вот тебе и постель.

В комнате можно было спокойно разместить и сотню новобранцев, так что я предпочёл устроиться на втором ярусе. И свободнее там, и ночью теплее будет (печки ведь тоже нет).

Те, у кого совесть чистая, довольно быстро уснули, и комната наполнилась ночными звуками казармы. Кто-то сопит, пара человек похрапывают, один почему-то стонать начал. То ли кошмары снятся, то ли на гражданке не всё хорошо закончилось.

А я лежал, пялился в темноту, и в голове снова извечный вопрос – а не дурак ли я? Вот какого хрена я сорвался с тёпленького места? Может, всё не так страшно и я сам себя накрутил на ровном месте? Ведь никто мне не грозил, не пугал. Наоборот, все обещали помочь, поспособствовать. Так чего я испугался на самом деле?

Лежал, перебирал все аргументы за и против, и всё-таки решил, что сбежал не зря. Взять хотя бы такой "банальное" событие, как прыжок сразу на четвёртый курс. Формально, всё в рамках правил, а вот по факту… Мало того, что в академии это случается крайне редко, а уж для артефакторов это вообще нечто из разряда фантазий и эпичных подвигов. И первое, что за этим последует, это повышенное внимание к моей персоне со стороны женской половины академии. А любопытствующая женщина, это… Что не узнает, то обязательно додумает. Под микроскопом изучат и мою учёбу, и мои поездки в Мёртвые земли, и мою родословную, и хрен его знает что они накопают или напридумывают. И очень может быть, что кто-нибудь захочет проверить мою импотенцию. Не, можно и с импотентом жить (если он успешный). В конце концов, многие женщины здесь вообще без мужиков живут, а если приспичит, можно и любовника завести или в публичный дом сходить. Но перед этим обязательно захотят проверить и моё мужское здоровье (вдруг там не всё так ужасно), и сразу бы выяснилось, что я – самый настоящий симулянт, а это по местным меркам очень "неприлично".