Страница 35 из 78
Чертовски сильный удар. Мужик от него упал назад. Причем нижняя часть туловища ушла первой. Он чуть не перевернулся в воздухе. Упал неподвижно. И уже не мог встать. О ноже забыл.
Так, за Ваню можно не беспокоиться. А вот у Крылова дела похуже.
Ему тоже достался противник с заточкой. Не такой опытный. Выставил клинок вперед. Махал все время. Не давал себя ударить.
Крылов пятился назад. Удары принимал на куртку. Которая уже начала рваться на куски.
Они дрались неподалеку. Я шагнул вперед. Сложил куртку вдвое. И снова метнул. В голову противника Игоря. Сзади.
В полете куртка раскрылась. Черная и мягкая. Накрыла противника. Так, что он на мгновение ослеп.
Крылов мгновенно этим воспользовался. Тоже удар по руке. Маваши гери. Резкий и быстрый. Заточка вылетела из руки противника.
Тут же еще один удар. Йоко гери в грудь. И на добивку — уширо ура маваши гери. Удар ногой с разворота. Получилось эффектно. Крылов у нас любит такие вещи.
Чтобы и красиво. И результативно.
Противник упал назад. Тоже не мог подняться. И лежал неподвижно. Без сознания.
Я сорвал куртку с его головы. Огляделся, что там дальше. Голенищев дрался с парнем, вооруженным кастетами. Уже почти заканчивал.
Поначалу Егор умело блокировал удары. Потом получил кастетом по руке. И уже отступил.
Противник напирал. Все больше. Пару раз Голенищев поймал его ударами ног. Но соперник отчаянно работал руками. Молотил, как ураган. Стоит только один раз зацепить Егору голову, как проломит череп.
Они находились далеко от меня. А другие как раз дрались. Поэтому я просто подбежал. И врезал отчаянному головорезу ногой в корпус.
Сзади. В печень. Пробил полушубок. Со всей силы. Не жалея.
Парень взвыл и согнулся от боли. Несмотря на толстый полушубок, я неплохо так ударил. Противник опустился на колено.
Пытался встать. И тут же получил от Голенищева. На добавку. Тоже пинок в лицо. От всей души.
Тут же кувыркнулся назад. На спину. И уже не мог подняться. Так и валялся. Стонал, валяясь на грязной земле.
Кто там последний? Все бои уже закончились. Куприянов и Гончаров атаковали последнего. Тот бешено отбивался дубаком.
Наконец, Гончаров достал его ударом ноги. Мае гери в лицо. Парень упал, выронил палку. И катался по земле. Стонал от боли.
Когда все закончилось, отчим Гончарова очухался. Поднялся. Ошалело огляделся.
— Э, а че это? — потерянно спросил он.
Гончаров подскочил к нему. Саданул в лицо. Кулаком. Схватил за шиворот, чтобы не упал.
— Еще раз мамку тронешь, урою, сука! — заорал он в лицо мужику. Тряс его со всей силы за грудки. — Ты понял? Понял теперь, на что способно мое карате?
Отчим мямлил в ответ нечто неразборчивое. Тогда Гончаров еще раз ударил его в лицо. Снова кулаком. Отчим свалился в снег. Опять в отключке.
— Ох ты ж, круто он, — поморщился Крылов. — Может, не надо было? Все-таки, родичей, какой-никакой.
Ага, как же. Эти твари полезли на нас с оружием. Чуть не прирезали. И голову не проломили. Сегодня их жалеть?
— Ничего, теперь присмиреет, — заметил Бурный. — Он по-другому не понимает. Видно же.
Мы осмотрелись. Поле битвы за нами. Противники валяются поверженные. Все отлично.
— Ну, ты как? — я подошел к Гончарову. — Готов к соревнованиям? Смотри у меня. Больше не пропускал тренировки. Это не оправдание.
Гончаров улыбнулся.
— Спасибо, сенсей. За поддержку. Без вас они бы меня размазали. Избили до полусмерти.
Я покачал головой.
— Да ну ты брось. Их же всего шестеро было. Мог бы и сам справиться. Зачем нас вызвал?
Гончаров продолжал улыбаться. Думал, я шучу. Но потом увидел, что нет. И тоже посерьезнел.
— Понял, сенсей. Понял.
Отсюда мы сразу поехали обратно на тренировку. Смелов уже отпустил новичков. И ждал нас в зале. Хотел узнать, чем все закончилось.
Я гонял парней и девушек до полусмерти. Еще два часа. Пока на улице не наступил вечер. И не подкралась темнота.
Вечером я опять поехал в общагу. Потому что дела в городе. И нужно приодеться. Выглядеть соответственно.
Занятия в универе пролетели быстро. После них я снова заехал в ЦК комсомола. Поговорить с Бородиным. Насчет поддержки.
— Да помню, я помню, — секретарь кивнул. — Отзывы о вашем патруле очень хорошие. Вы какого-то там хулигана сумели поймать? С темным прошлым? Я уже доложил наверх. Что каратисты отличились. Что мог, сделал. Но и ты тоже пойми. Там сейчас никак понять не могут. Что такое это ваше карате? Какой-то мистицизм с востока? Дань моде? Вот и не торопятся принимать решение.
Он подумал. Побарабанил пальцами по столу. Закурил сигарету.
Я молчал. Ждал, что будет.
— Есть только один способ, — сказал Бородин. Посмотрел на меня. — Если дадут указание сверху. Например, от секретаря горкома. Первого. Сможешь к нему пробиться? А мы снизу подтвердим. Так, мол и так. Есть такое. Карате полезный вид спорта. И от районной милиции справки приложим. Письма. Вы главное, в дружине продолжайте участвовать.
Я тоже подумал. Верно. Надо действовать сверху. Чтобы там разрешили карате. Кстати, насколько я помню, в моей реальности запрет карате тоже пошел от горкома. Столичного горкома.
— Не знаю, как, но попробую, — сказал я Бородину. Пожал ему руку. — Спасибо за совет, Василий Федорович.
И побежал из кабинета. У меня ведь сегодня тренировка с оперативниками. Из КГБ. Вот с кем можно посоветоваться.
Солнцев, командир группы, покачал головой. Я отозвал его в сторону после тренировки.
Рассказал ситуацию. Спросил, как быть. Как получить доступ. К небожителям.
— Не знаю, Витя, не знаю, — Солнцев потер толстыми, как сосиска, пальцами подбородок. — Это не мои компетенции. Ты бы лучше с Воловниковым поговорил. Вот кто там летает. А мы больше в поле работаем. На бреющем полете.
Ладно, так и быть. Когда ученики ушли, я отправился на вахту. Позвонил по номеру. Телефон, что дал Воловников. На всякий случай. Аварийный.
— Слушаю, — трубку взял другой человек. Парень. Лет двадцати, судя по голосу. — Что вы хотели?
Я не ожидал услышать другого. Чуток даже помедлил. Можно ли говорить о Воловникове?
— Мне нужен Игорь Станиславович, — сказал я наконец. Вряд ли куратор дал мне телефон левого человека. — Это Ермолов. Мне нужно поговорить с ним. Срочно.
Парень тоже помедлил. С ответом.
— Оставайтесь на месте, — велел он. — Вам позвонят.
Ожидание затянулось. На два часа. Воловников не торопился. Хотя, скорее всего, занят.