Опороченная Лукреция

– Где мы сможем встретиться… наедине? – допытывался он.

– Нигде, – ответила она. – Нам этого никогда не позволят. За мной все время следит мой супруг – да и доносчики Изабеллы, я думаю, сейчас не дремлют.

– Лукреция, несмотря ни на что мы должны встретиться.

Некоторое время она молчала.

– Надо будет разработать какой-нибудь план, – наконец сказала она.

Танцуя с Франческо, Лукреция не забывала и еще об одном их общем деле – о помощи ее брату Чезаре. Кто же как не маркиз Мантуанский, главнокомандующий папской армии, мог оказать ему нужную поддержку?

– Вы знаете о побеге моего брата? – спросила она. Он кивнул.

– Я глубоко огорчен тем, что его освобождению способствовал не я, а кто-то другой.

– Не оправдывайтесь, Франческо. Все знают, как вы хлопотали перед королем Испании.

– Я всегда буду служить вашим интересам.

Она крепче сжала его руку, и они вновь закружились в танце.

Бал продолжался до самого утра. Все это время Франческо не отходил от Лукреции. Уже рассвело, когда служанки уговорили ее подняться в спальню и лечь в постель.

Проснулась она от боли, пронзившей все ее тело. На ее крик прибежали испуганные служанки.

– Мне плохо, – простонала она. – Кажется, я умираю… умираю!

Женщины тревожно переглянулись. Они поняли, в чем дело.

Срочно привели лекаря – тот угрюмо кивнул. В апартаментах чуть слышно зашептались.

– Только сумасшедшая могла так долго танцевать на этом проклятом балу. В ее-то положении! Не удивительно, если она лишится наследника Феррары.

Дверь распахнулась, и в апартаменты ворвался Альфонсо. Он был в ярости.

– Итак, ты потеряла еще одного моего сына! – закричал он. – Какая же к черту из тебя супруга, скажи на милость! Танцевать до утра и ни разу не вспомнить о наследнике! Нужна ли ты мне после этого?

Уставшая от боли, она с мольбой посмотрела на него.

– Альфонсо… прошу тебя…

– Прошу… прошу!.. Клянусь тебе, если ты не будешь исполнять своих обязанностей, то и впрямь станешь нищей попрошайкой. Вот уже в третий раз мы лишились ребенка! Вместо того чтобы свято соблюдать свой супружеский долг, ты приносишь в Феррару фривольные римские нравы. Предупреждаю тебя, я этого не потерплю!

Лукреция промолчала, и ее жалкий вид еще больше взбесил Альфонсо. Ему требовалась не такая хрупкая недотрога, а здоровая, сильная и страстная женщина – самка, способная рожать и рожать детей.

Он знал, какие опасности грозили государствам, у которых не было наследников. Ипполит уже доставил ему неприятности – в башне замка содержались два узника. Наследник был необходим. Вывод напрашивался сам собой: либо Лукреция перестанет разочаровывать его, либо он найдет себе другую супругу.

– Вы будете рожать мне детей или нет? – закричал он. Вновь не дождавшись ответа, он повернулся и широкими шагами вышел из комнаты. Хлопнула дверь. Лукреция откинулась на подушки и задрожала.

После выкидыша Лукреция оправилась довольно быстро. Слишком многое сейчас давало ей силы и побуждало наслаждаться жизнью. Во-первых, Чезаре был на свободе. Она всегда верила в его счастливую судьбу и теперь не сомневалась, что рано или поздно он достигнет всего, к чему так упорно стремился.

Во-вторых, и это главное, Феррару еще раз проездом посетил Франческо Гонзага. Вместе с ним приехали несколько молодых кардиналов из свиты Юлия, который ненадолго поселился в соседней Болонье. Их общество напомнило Лукреции о радостных и счастливых днях, проведенных в Риме. Никогда еще в Ферраре ей не было так весело, как сейчас. Она воспрянула духом и забыла об угрозах Альфонсо.

В апартаменты Лукреции снова стал захаживать Эркюль Строцци. Альфонсо не ревновал к нему супругу. Посмеиваясь над хромоногим поэтом, он сознавал свою финансовую зависимость от его отца – настолько, что в иных поступках начинал походить на покойного герцога Эркюля д'Эсте – и сквозь пальцы смотрел на их встречи, разговоры и прогулки.

Альфонсо не знал о той роли, которую Эркюль Строцци сыграл в романе Лукреции и Пьетро Бембо. Не вспомнил он и о том, что семья Строцци поддерживала приятельские отношения с маркизом Мантуанским.

А между тем именно в доме Эркюля Строцци и проходили те встречи Лукреции и Франческо, о которых они договаривались на балу в замке Альфонсо.

Была ночь. Войско Чезаре стояло лагерем возле замка Виана.

Сам он сидел у полога своей палатки и устало смотрел на звездное небо. Недавно у него появилось отчетливое понимание того, что все его мечты так и останутся мечтами, что в своей жизни он совершил слишком много опрометчивых поступков и ни разу не заглянул правде в глаза, чем в худшую сторону отличался от великого Александра Борджа.

В своем небольшом лагере, во главе своего небольшого войска, ведущего эту небольшую войну, он чувствовал себя ничтожеством – никому не нужным и брошенным на произвол судьбы.

Он, Чезаре Борджа, впервые увидел себя таким, каким и был на самом деле.

Он предложил свои услуги шурину, королю Наварры, и вот ему дали поручение: взять приступом замок Виана и покарать изменника Луи де Бомона. Если бы он доказал, что все еще был тем самым Чезаре Борджа, который при жизни своего отца внушал ужас всей Италии и многим за ее пределами, то ему оказали бы поддержку, необходимую для отвоевания утерянных им владений.

Но какую пользу это ему сулило? Тут следовало смотреть правде в глаза. Кем сейчас стали некогда всемогущие Борджа? Кому было дело до их гордого герба с изображением Пасущегося Быка? Александр, самый удачливый из людей, умер в зените славы и власти. Но не унес ли он с собой всю силу семьи Борджа?

Супруга Чезаре, Шарлотта д'Альбре, не сделала ничего, чтобы помочь ему. Зачем? До сих пор он и не вспоминал о ней. Он сбежал от короля Испании, но король Франции тоже был его врагом. Чем могли обернуться его приятельские отношения с шурином? На этот счет он не питал никаких иллюзий. Стоило королю Франции потребовать его выдачи – и король Наварры не отказал бы своему монарху.

Прежние друзья давно бросили его. На всем белом свете оставался только один человек, которому он мог доверять, – этот человек отдал бы ради него даже жизнь и этим человеком была его сестра Лукреция.

Но что толку от Лукреции? Ее силы иссякли – так же как и его силы. Они были слишком крепко связаны друг с другом, все его беды всегда становились и ее несчастьями. Да, Лукреция отдала бы за него жизнь – но больше ей уже нечего было отдавать.

– Лукреция, маленькая, – глядя на звезды, прошептал он. – Какие великие мечты были у нас в детстве – разве нет? И еще более великие – когда наш отец правил Ватиканом. Мечты, дорогая моя, всего лишь мечты. Я только сейчас это понял. Никогда мечты не становятся реальностью. Никогда.

Внезапно в лагере поднялся переполох. Какой-то солдат заметил, что под покровом темноты враг открыл ворота и опустил мосты замка.

– По коням! – крикнул Чезаре и первым вскочил в седло.

Он увидел большую группу всадников, на всем скаку мчавшихся к замку. А по мосту им навстречу выезжали другие. Чезаре крикнул «За мной!» и бросился наперерез отряду, спешившему на подмогу осажденным.

Врезавшись в неприятельский строй, он начал рубить налево и направо. Он кричал во все горло, и его крик был победным криком, но он знал, что слишком далеко оторвался от своих, что оказался один, окруженный врагами.

Он хохотал. Его удары были молниеносны и беспощадны, и он понимал, что только так может отомстить за все свои неудачи.

На него наседали со всех сторон. Сраженный чьей-то пикой, он упал на землю и какое-то время еще продолжал смеяться своим демоническим смехом. К нему, истекающему кровью, подошел Луи де Бомон – тот хотел посмотреть на человека, так нетерпеливо желавшего встретить свою смерть.

Затем над ним склонились солдаты и начали снимать с него дорогие доспехи и украшения.