Страница 20 из 24
Юрий Владимирович «Долгорукий» (ум. 1157 г.), первый самостоятельный князь Суздальской земли, вступил в борьбу за гегемонию на Руси в 1147 году и боролся с переменным успехом со своим племянником Изяславом Мстиславичем. Юрию удалось прочно утвердиться на киевском столе только после смерти Изяслава (1154 г.). Сын Юрия Андрей Боголюбский в первые десять лет своего княжения не принимал активного участия в южнорусских делах. Он начинает претендовать на главенство среди русских князей в конце 60-х годов и не случайно именно тогда: после смерти Ростислава Мстиславича в 1167 г. Андрей остался старшим в поколении внуков Мономаха. В конце концов ему удалось одолеть своего соперника и двоюродного племянника — Мстислава Изяславича Волынского (1169 г.). Но затем из повиновения Андрея вышли сыновья Ростислава, а после убийства суздальского князя (1174 г.) в Северо-Восточной Руси вспыхнула междоусобная война. Вышедший из нее победителем к 1177 г. младший брат Андрея Всеволод до середины 90-х годов не претендовал на доминирующую роль: в лучшем случае его можно считать в это время одним из трех сильнейших русских князей — вместе с киевскими князьями-соправителями Святославом Всеволодичем (из черниговских Ольговичей) и Рюриком Ростиславичем (из смоленских Ростиславичей)[495]. В середине 90-х годов Всеволод признавался Ростиславичами «старейшим в Володимере племени» (среди потомков Мономаха — он был тогда единственным живущим среди его внуков) и активно вмешивался в их борьбу с Ольговичами[496]. Владимирский летописец изображает дело так, что в конце XII — начале XIII в. Всеволод был верховным распорядителем киевского стола: он сажает в Киеве в 1194 г. Рюрика Ростиславича после смерти Святослава Всеволодовича, он и Роман Мстиславич Галицко-Волынский сажают в Киеве в 1202 г. вместо Рюрика Ростиславича Ингваря Ярославича (хотя побежден был Рюрик одним Романом), он дает Киев вновь Рюрику в 1203 г.[497] Но вероятно, что летописец преувеличивает здесь роль «своего» князя. Из дальнейшего его изложения видно, что Всеволод не оказывал в 1205–1210 гг. решающего влияния на борьбу за Киев между Романом и Рюриком, а затем Рюриком и Всеволодом Святославичем[498]. В начале XIII века по меньшей мере не слабее Всеволода был Роман Мстиславич (после захвата им Галича в 1199 г.). После смерти Всеволода (1212 г.) никаких указаний на ведущую роль владимирских князей на Руси нет (даже в северо-восточном летописании). В качестве сильнейшего русского князя теперь выступает Мстислав Мстиславич Удатный. Он владеет Новгородом, затем Галичем, при его решающем содействии в 1212 г. садится на киевский стол Мстислав Романович, а в 1216 — на владимирский Константин Всеволодич[499]. После смерти Мстислава (1228 г.) сильнейшими политическими фигурами на Руси становятся Юрий и Ярослав Всеволодичи, Михаил Всеволодич Черниговский, Даниил Романович Волынский.
Если говорить о влиянии суздальских князей в середине XII — начале XIII в. на южнорусские дела, то окажется, что оно скорее убывает, чем усиливается: Юрий Долгорукий сам претендует на Киев, ходит на юг походами; Андрей Боголюбский стремится уже только к тому, чтобы в Киеве сидел его ставленник, сам в походы на юг не ходит, но организует их; Всеволод Большое Гнездо влияет на южнорусские дела только путем политического давления, походов не организует; его сыновья не располагают уже и средствами политического давления. Связано такое убывание суздальского влияния на Юге, впрочем, не с ослаблением Суздальской земли, а с отмиранием по мере смены поколений князей и оформлением различных ветвей потомков Мономаха принципа старейшинства «в Володимере племени» (по которому суздальские князья почти все время имели преимущество) — он еще действует при Всеволоде, но уже не работает при его сыновьях, хотя после смерти Рюрика Ростиславича в 1212 г. они остались единственными правнуками Мономаха.
Итак, факты политической истории не дают оснований для утверждения о превосходстве Владимиро-Суздальского княжества над всеми другими русскими землями в домонгольский период. Попытаемся оценить ее относительное могущество, используя такой показатель, как количество известных науке укрепленных поселений середины XII — середины XIII в.[500]
Северо-Восточная Русь по общему количеству укрепленных поселений домонгольского периода оказывается лишь на седьмом месте, по количеству крупных — на третьем. После нашествия ситуация меняется. Это хорошо видно из цифр, показывающих, сколько поселений прекратило свое существование в середине — второй половине XIII в., а на скольких после разрушения жизнь возобновилась[501].
Очевидно, что развитие Северо-Восточной Руси (и Новгородской земли) после нашествия было относительно менее неблагоприятным, чем у других крупных земель — «коэффициент восстанавливаемости» поселений здесь значительно выше. По-видимому, именно во второй половине XIII — начале XIV века начинают закладываться предпосылки относительного (в сравнении с другими землями) усиления Северо-Восточной Руси. Но нет оснований полагать, что это было обусловлено большим могуществом Владимиро-Суздальского княжества еще в домонгольскую эпоху. Напротив, из табл. 4 складывается впечатление, что Черниговская земля и Волынская вкупе с Галицкой обладали более значительным потенциалом: они превосходят Северо-Восточную Русь как по общему количеству укрепленных поселений, так и по числу крупных. Следовательно, политические причины того факта, что именно Северо-Восточная Русь стала основой для формирования нового, Российского государства[502], нужно искать в явлениях и событиях кануна нашествия и середины XIII–XIV в Необходим учет комплекса политических факторов, определявших развитие русских земель в эту эпоху.
Киевское княжество сохраняло в первой половине XIII века свое значение постольку, поскольку являлось объектом коллективного сюзеренитета сильнейших князей русского княжеского рода, владевших либо киевским столом, либо «частью» в Киевской земле, либо по меньшей мере правом на такую часть. Ни одной из ветвей не удалось закрепить Киев за собой. После Батыева разгрома черниговским, смоленским, волынским и суздальским князьям необходимо стало прежде всего позаботиться о своих родовых владениях: до Киева руки уже не доходили. Суздальские Всеволодичи, получив от монгольских ханов сюзеренитет над Киевом, не старались закрепиться там, будучи более озабочены делами своего княжества Киев утратил статус столицы Руси и (в отличие от Новгорода и Галича) не закрепился за сильной княжеской ветвью. В силу данных причин Киевская земля не могла стать ядром, вокруг которого объединились бы другие русские земли.
Черниговская земля непосредственно граничила со степью, часть ее находилась в лесостепной зоне и поэтому подвергалась частым набегам, вызывавшим перемещение населения в северном направлении, в лесные районы Политическая сила Черниговского княжества перед самым нашествием была ослаблена длительной борьбой Михаила Всеволодича за Киев и Галич По-видимому, в ходе этой борьбы часть черниговского боярства оседала на землях «общерусских» княжеств. В 1241 г Даниил Романович упрекал правившего в его отсутствие в Галиче боярина Доброслава Судьича, что он дает земли черниговским боярам, а не галицким[503]. Под 1273 г. упоминается боярин Андрей Путивлич, служивший Льву Даниловичу[504] — судя по прозвищу, выходец из Черниговщины. Отток части черниговской знати в другие земли ослаблял политическую опору князей черниговской ветви в своем княжестве[505].
495
О политической борьбе 40-х — 80-х гг. XII в. см.: Рыбаков Б.А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971. С. 107–157.
496
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 683–689, 694–701.
497
Там же. Т. 1. Стб. 412, 417–419.
498
Напомним (см. гл. 1), что по времени пребывания в первой трети XIII в. на трех «общерусских» столах — киевском, новгородском и галицком — суздальские князья уступали смоленским.
499
НIЛ. С. 53–56.
500
Подсчитано на основе данных, приведенных А.В. Кузой в книге «Древняя Русь. Город, замок, село» (М., 1985. С. 30–31, 116, 119. Табл. 16, 19).
501
Подсчитано по: Древняя Русъ Город, замок, село. С. 120–121. Табл. 20–21. Прекращение существования поселений было связано не только с татарскими походами (хотя в середине — второй половине XIII в. это была наиболее распространенная причина), но и с набегами Литвы и Ордена (для западных русских земель), междоусобными войнами и иными причинами. Сумма прекративших свое существование поселений и тех, на которых жизнь возобновилась, в некоторых случаях превышает общее количество поселений, указанное в табл. 4, т. к. А.В. Кузой в числе разрушенных учтены и поселения, возникшие во второй половине XIII в. и не обозначенные поэтому на карте укрепленных поселений середины XII — середины XIII вв.
502
Не рассматриваем в данной работе экономических причин: они заслуживают специального исследования. Отметим лишь, что одним из факторов, являлось, вероятно, то, что Северо-Восточная Русь была относительно (в сравнении с другими княжествами) «молодой», недавно освоенной землей, сформировавшейся на территориях финноязычных племен мери и веси, активно заселяемых славянами с X столетия, у нее сохранялись большие возможности как для внутренней, так и для внешней (на север и северо-восток) колонизации.
503
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 789.
504
Там же. Стб. 870. Возможно, часть боярства Черниговской земли осела в Галичине еще в начале XIII века, когда там правили Игоревичи. Какое-то количество черниговских бояр могло осесть и на Киевщине во время киевских княжений Всеволода Святославича и Михаила Всеволодича. Кроме того, определенный контингент должен был остаться в 40-е годы с Ростиславом Михайловичем в Венгрии.
505
О боярстве как высшей категории служилой знати древнерусских князей см.: Горский А.А. Древнерусская дружина. М., 1989. С. 39–48, 79–82.