Страница 9 из 16
По всему выходило, что причина беды не в её здоровье, но сказать о том мужу она не решалась: сами понимаете – любовь.
Не боялась, нет, знала по опыту, что подобное предположение может ущемить его уязвимую мужскую гордость. Он же мужик, реальный мужик, каких поискать.
Я-то всегда был рядом. Варька ко мне со всеми бедами шла. С детства у нас так.
Витька мечтал о наследнике. Без сына, впрочем, он и на дочку уже согласен был, не представлял себе будущего.
Варька тоже бесилась. В её семье быть пустой считалось неприличным.
Сколько раз уже ревела она у меня на плече. Ох, как нелегко терпеть женские слёзы.
И тут её идея фикс вдохновила. Сначала незрелая, вроде как история из жизни подруги подруги о том, как та ловко разрулила дозревшую до скандалов и обвинений семейную проблему с зачатием от бесплодного мужа, у которого чуть крышу на этой беде не снесло.
– Понимаешь – всё гениальное просто. Все довольны – все смеются. Каждый получил то, на чём зациклился. Ребёночек настоящий, живой. У него есть реальная мама, реальный папа. И счастливая семья. Чего молчишь?
Варька пихала мне в уши всю эту чушь, глядя прямо в зрачки, как удав на лягушку, реально гипнотизировала.
– Ну и, – говорю, – по мне – полное дерьмо. Баба своего мужа буквально кинула. Самой-то ей не противно было ложиться под жиголо… как дальше жить, когда счастье, призрачное, между прочим, перспектива которого туманна, построено на лжи? Рано или поздно подмена выплывет наружу.
– Вовсе нет. Она же не дура. Настоящего отца выбирали профессионалы. Учли всё: внешний вид, в том числе цвет волос, глаз, форма черепа, губы. Для того чтобы муж начал сомневаться, должны быть веские причины. А их не будет. Ещё возражения есть?
– Не понял… какие возражения? Меня в принципе бесит эта дикая история. И дамочка эта. Вдумайся, Варюха, это же форменная проституция. Наставила мужику рога и гордится. Какая гадость, эта ваша заливная рыба! Чего ты темнишь, говори прямо – чего задумала.
– Чего-чего, не догадываешься? Того самого. Мне… нам с Виктором, кровь из носа нужен ребёнок, лучше сын.
– С превеликим удовольствием буду посаженным отцом, или крёстным вашего сына. Имя придумали?
– Ну, ты тормоз, Родя! Не посаженным… реальным. Об этом будем знать только я и ты. Мы же друзья?
– Не до такой степени. Моё мнение по поводу чистоты отношений тебе известно. Интимные вопросы, тем более, настолько пикантные, можно сказать, сокровенные, имеют право решать только супруги. Семья и доверие – синонимы. Жить во лжи страшно. Выбрось из головы печальный опыт этой психопатки. Вот увидишь – семейные проблемы появятся, и довольно скоро.
– У меня уже… появились. И не просто проблемы – апокалипсис какой-то. Я устала… устала оправдываться, что-то доказывать, расстраиваться по поводу и без. Я извожу себя чувством вины. Эмоциональные качели заканчиваются неврастенией, биполярным расстройством. Лучше сразу в психушку, или пулю в лоб, чтобы долго не мучиться. На Витьку вообще больно смотреть. А выход – вот он, – ткнула в меня палец Варька.
– Изыди, сатана, – попытался я обратить в шутку театральное, как мне виделось, действо, – смерть провокаторам!
На самом деле мне вовсе не было смешно. Варькины глаза, которые никогда не лгут, говорили о том, что она не шутит, – у вас с мужем, и телосложение, и рост, даже голос похожий. Помоги… или я за себя не отвечаю. Отказ исключён. Посмеешь сказать нет – будешь хоронить мой хладный труп.
– Думать не моги. Ты же мне… сестра. Я… не-е-е, я – пас, закрывай эту гнилую тему. Могу с Витькой поговорю. Пусть теперь он к докторам идёт, так будет правильно.
– Ты же знаешь – он гордый. Хочешь, чтобы его кондратий хватил! Я не переживу. Если стесняешься… или противно, я тебе повязку на глаза сошью. Мой грех – моя ответственность. Я настроилась, готова биться за семейное счастье до последнего…
– Последнего чего… хочешь, чтобы Витёк, который любит тебя, который мне как верному другу семьи доверяет, чтобы он растерзал меня в клочья! А я… обо мне ты подумала?
Витька будет носить на руках моего, Варька, мо-е-го ребёнка, а мне придётся всю жизнь делать вид, что я для него никто, что я дядя из соседнего подъезда.
Да и ты… вы же оба девственниками были, сравнивать тебе нечем. Вдруг понравится… тогда как! Любовь – это тебе не шуточки.
А если я влюблюсь, к примеру… плюс общий сын. Я же на твоего муженька войной пойду. У меня тоже самолюбие, мужское достоинство, гордость. Тебе это надо!
– Тебе – нет… наверно. Мне надо. И не влюблюсь я в тебя. Никогда, И не надейся!
– Ах, вот оно как, поматросила и бросила! Тебе никогда не приходило в голову, что мальчик и девочка… что девочка и мальчик, мужчина… что на самом деле такая дружба природой не предусмотрена. Ка-те-го-ри-чески, вот!
– Как это понимать?
– Да как угодно. От перестановки мест слагаемых сумма не меняется.
– Ты с ума сошёл, Соболев! Я серьёзна как никогда прежде. Мне нужна твоя сперма. Не хочешь трахаться – не надо, сдай биоматериал и будь свободен. Дружба дороже глупых принципов.
– Вот именно. На меня тебе плевать, это понятно. Витьку пожалей. Узнает – вены себе вскроет. Или нас с тобой на запчасти разберёт.
Меня-то точно. Голову на кол, чтобы неповадно было чужих жён осеменять а стыковочный аппарат на чучело. И будет тебе, Варька, счастье.
Витька в тюряге, я в раю. Или в аду… без разницы. Ни мужа, ни друга… ни-че-го! Как тебе подобная перспектива?
Нет, подруженька, лучше я эту штуку по доброй воле сам отчекрыжу, или узлом завяжу.
– Типун тебе на язык, Родик! Откуда ему знать, если ты не проболтаешься? Я-то точно молчать буду.
Короче, выревела она эротическое рандеву.
Глаз я, естественно, завязывать не стал. Во все глазоньки смотрел. Врать не стану – наслаждался.
Оплодотворял я её целую неделю, такой уговор был.
Стыдно было, обидно за себя – жуть.
Мы потом долго с Варькой не встречались, глаза прятали, пока она с довольной миной не сообщила о беременности.
Не знаю, что чувствовала она, у меня мурашки по всему телу бегали, холодным потом обливался, уехать хотел, куда глаза глядят – в пустоту и безмолвие.
Навсегда.
Витька на крыльях любви парил. Чего только не накупил для будущего отпрыска.
Наши с Варькой отношения не то, чтобы совсем прекратились, охладели. Разговаривали и встречались редко, по чистой случайности.
Привет – привет. Прощай – прощай.
Животик рос, подруга научилась относиться к этому факту отстранённо, словно я к человеческому зародышу в её чреве непричастен.
В положенный срок родила Варька замечательного мальчонку. Назвали Игорем.
Вот тогда и началось трагикомедия с элементами психологического триллера.
Дело в том, что они оба тёмные, я тоже не рыжий, а сын – словно гриб подосиновик, огненно красный.
Витька-то сам ничего, любому дитяти рад. Скандальное разоблачение маманя его затеяла. Мол, на четвёртом этаже, в двушке, Сёмка Плеханов живёт.
– Как пить дать, – орала на весь подъезд озадаченная странным обстоятельством шальная баба, – его рук дело. Сёмка в ейной поганой вагине побывал. У-у-, шлёндра беспутная. Гони её в шею из нашей жизни. Не нать нам такой невестки… и мальца прижитого на стороне не нать!
Понятно, что те руки она иначе называла, а Варьку за глаза шлюхой принародно кликала.