Страница 94 из 122
Дома она гневно накинулась на Риккардо, который уговорил ее принять участие в этом телешоу и тем самым выставил на всеобщее посмешище.
Она ненавидела сейчас всех друзей, которые смотрели ту передачу в своих уютных теплых квартирах и злорад; но посмеивались. Да она в тот момент весь мир возненавидела!
Риккардо тоже был взбешен, но его ненависть вызывал Шпага. Он с самого начала стал сбивать ее с толку. А эти его «морские» остроты чего стоят! Вульгарный шут. Ничего, он этого наглеца навсегда отучит прославлять себя за счет других! Топишь наивных простачков, так мы тебя самого отправим на дно морское.
Джанни заерзал в кресле и, повернувшись, посмотрел на друга и жену. Риккардо сидел неподвижно, а Марину, сидевшую в глубине комнаты, он в полутьме не разглядел. Он провел рукой по лицу и довольно улыбнулся. Поистине, Риккардо пришла в голову чудесная идея! Риккардо, тот вообще был на верху блаженства. Ведь он устроил представление в представлении. Теперь этот чванливый и глупый петух, которому, что бы он там ни прокукарекал, отваливают миллионы лир, крепко почешется. Главное же, он вздумал насмехаться над Мариной, а уж такой умной, интеллигентной женщины поискать. Она все на свете знает. А тут целое лето в прострации пребывает. Из-за кого? Этого телепедераста. Да он этого слизняка играючи растопчет!
— А у нашего Джанлуиджи нервишки-то пошаливают, — громко сказал он. — Посмотрите, как он дергается. Тот с микрофоном никак за ним не успевает.
— Доктор Мастранджели, адвокат из Кастелламаре ди Стабиа, — представил очередного участника шоу Шпага. — И синьор Мори… вы, если не ошибаюсь, из Новары.
— Ошибаетесь! Ошибаетесь!
Мори басовито захохотал.
— Это я из Кастелламаре, На этот раз удар шпаги заслужили вы! — добавил он с ухмылкой.
Шпага вцепился в него как утопающий в уцелевшую доску. Обнажил в улыбке зубы, собственные мраморнобелые и искусную смесь синтетики и фарфора. Так что улыбка вышла ослепительно-лучезарной.
— Да, я допустил серьезный промах, дорогой синьор Мори. Вы правы. Уступаю вам шпагу, и вы нанесете мне за это удар.
— Ха-ха-ха! захохотал Джанни и, резко откинувшись на спинку, едва не опрокинул стул. — Вот дали бы мне шпагу, знаешь, что бы я ему отрубил?
— Что с ним сегодня творится? — проворчал в кабине помощник режиссера. — Смещается в сторону так, что телекамера никак его не может настигнуть. Спятил он, что ли? А тут еще забыл, откуда его дорогие друзья, путает города.
Он стал проверять мониторы.
— Что-то и в зале неспокойно, — заключил он. — Роберто, наведи-ка объектив на этих молодчиков в последнем ряду.
Роберто навел передвижную телекамеру, взял на прицел шестерку юнцов из последнего ряда, одетых кто во что горазд. Один — в рубашке, распахнутой до пупа, второй — в черной накидке, третий — в куртке с капюшоном, надвинутом на лоб.
— Почему их в таком виде пускают в зал, черт побери!
И как раз в этот момент из глубины зала донесся шум, а затем три резких удара.
Шпага, комментировавший ответ Мастранджели, прервался и резко повернулся к зрителям. На экране отразилось его перекошенное от страха лицо.
— Мы всего лишь ударили в барабан! — во весь голос объяснил один из юнцов с красным шарфом на шее и поднял высоко над головой маленький детский барабан. — Шпаг у нас нет и не было.
— У, гаденыши, — просипел помощник режиссера. Техник мгновенно выключил звук.
В зале кто-то зашумел, другие захохотали и зашикали.
В кабине режиссера следили, чтобы телекамеры показывали только сцену. Телеоператор тут же дал крупным планом улыбающееся лицо Альберты, помощницы Шпаги.
Она спокойно сказала:
— Каждый наносит те удары, что ему по силам.
Зрители засмеялись и зааплодировали.
— Показывать только двух участников конкурса, — приказал режиссер, чтобы операторы не вздумали еще раз ловить в объектив округлившиеся глаза, отвисшую челюсть и дергающиеся губы супермена Жана Луи Шпаги. Годы ушли на то, чтобы научить его шуткам и самоконтролю, а тут все пойдет прахом.
Из искусно задрапированных боковых дверей в зал вошли полицейские во главе с Пьерантони. Окружили группу юнцов, но никаких действий не предприняли — ждали конца шоу.
Шпага отчаянно торопился закончить телеконкурс.
Теперь и режиссер ощутил себя солидарным с этими нарушителями порядка. Так ему и надо, этому бумажному герою. Испугаться до полусмерти удара палочкой по барабану!
— Давайте концевую аббревиатуру, — скомандовал он и вздохнул с облегчением.
— Видела, как съежился твой недавний друг от первого же удара барабанщика! Вот уж мы над ним повеселимся.
Джанни смеялся всем своим жирным лицом, презрительно и громко. А Марине вовсе не было весело. Она встала и слабым, как у старушки, голосом подтвердила:
— Видели, видели. Ну а теперь баста, так ведь?
— Как это, баста! — возмутился Джанни. — Скажешь тоже, баста! Игра только начинается! Надеюсь, тебя не разжалобили его выпученные рыбьи глаза? Нет, дорогая, мы его добьем.
— Дадим ему сначала попотеть от страха, — добавил Риккардо. — Видели, как он обмяк, наш герой. У всех у них штаны намокают, едва их легонечко стукнешь. Еще неделя, и он готов.
— А о тюрьме вы не подумали, ребятки? — неуверенно сказала Марина. Но пи Джанни, ни Риккардо ничуть не испугались.
— Кто станет искать именно нас, если мы не состоим на учете в полиции? Думаешь, мало людей сгорает от желания свести счеты с этим подонком?
— Напиши ему еще разок, Марина. Разве он не говорил, что любит получать письма?
4
Пьерантони сделал свирепое лицо и впился своими темными глазами в шестерых юнцов, приведенных в уборную Шпаги.
— Вы знали, что это прямая передача, не правда ли? Значит, ваши действия подпадают под статью 659 — нарушение порядка на спектаклях в общественных местах и во время манифестаций. Если вы не впервые устраиваете такие шуточки, пары месяцев тюрьмы вам не избежать. — Чуть смягчив тон, он спросил с нескрываемой иронией: — Небось думаете, что шуточка вышла очень остроумной?
Юнец с платком на шее, видимо глава группы, с вызовом поглядел на него.
— Конечно, так мы и думаем. Нам хотелось оживить передачу, весьма, по-моему, нудную. А вам она не показалась нудной? В конце концов, мы никому не угрожали, а вы из мухи делаете слона.
Пьерантони в глубине души согласился с ним — ничего страшного не произошло.
— А кто вам дал входные билеты?
— Сам Шпага, сегодня днем.
— Мы встретили его в центре.
— Спросите у него, он подтвердит.
Так это и есть его слишком горячие поклонники?!
Они отвечали хором. Клялись, что говорят правду, и на этот раз, похоже, так оно и было, возмущались, что их, ни в чем неповинных людей, обвиняют во всех смертных грехах. Рассказали, что узнали Шпагу, сидевшего в машине, во время демонстрации протеста, когда они шли к католическому университету.
— Вы что, студенты?
Нет. Но солидарны с борьбой студентов. Так вот, на подходе к университету они остановились побеседовать со Шпагой, и он любезно раздал им пригласительные билеты.
Тут Пьерантони заподозрил неладное. Оп как-то плохо себе представлял Шпагу, добровольно раздающего билеты протестующей черни.
— Может, вы пытались вовлечь его в ваши боевые походы?
Юнцы крайне изумились. Они не понимают, о чем он говорит. Какие такие боевые походы? Они же против насилия.
— Ну что ж, — сказал Пьерантони, — сообщите ваши имена и фамилии.
И, не обращая внимания на их протесты, стал записывать эти данные в забытую кем-то программку концерта.
Потом пришлось всех отпустить. Шпагу он отыскал в баре, где тот пировал после окончания конкурса, пил вино с двумя победителями и несколькими журналистами.
— Похоже, вы их приговорили к пожизненному заключению, — с усмешкой промолвил один из журналистов.