Зарубежный детектив - 88

— Я живу рядом, — пояснила она, кивнув на стену за спиной Гайера; тот невольно оглянулся. — Мы дружили, тут, в общежитии. А в остальном каждая шла своим путем. Часто мы выручали друг дружку по мелочам: ну, сковородку одолжишь, почтовую бумагу, хлеб и все такое. Понимаете?

Он отлично понимал, только отнюдь не горел желанием выслушивать длинную тираду насчет сковородок и почтовой бумаги. Почтовая бумага… письма… стоп!

— Один вопрос, Рози! Я вас перебью на минутку. Лора Гальбах много писем получала?

Девушка с жаром кивнула.

— У нас была особая договоренность. Время от времени она получала письма из дома, от родителей, а полгода назад добавились письма от еще одного человека. Но эти шли не на Лорино имя, а на мое.

У Гайера вмиг возникла уйма вопросов.

— Почему эти письма шли к вам?

— Потому что Лора не хотела лишних неприятностей.

— ?..

«Дело вот в чем: раньше Лора встречалась с доктором Брауном. По-моему, они даже собирались пожениться. А полгода назад все расстроилось. Лора познакомилась с другим человеком. В ту пору они с доктором Брауном часто ссорились. Кое-что и я слышала, сквозь стенку. Доктор Браун во многом был, наверно, прав, но он до ужаса вспыльчивый. А что тут хорошего? Все общежитие знало про эту историю. Так или иначе, Лора одним махом все обрубила.

— Когда это случилось?

— Если не ошибаюсь, осенью.

— Та-ак. А дальше?

— Чтобы доктор Браун не видел этих писем, они шли на мое имя.

— Почему?

— Доктор тоже здесь живет, в общежитии. А почту у нас оставляют внизу, на столе, и мы сами ее забираем. Значит, все видят, кто от кого получает письма. Лоре не хотелось новых скандалов.

— Выходит, доктор Браун не отступился?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Он часто заходил к Лоре, иногда и в хорошем настроении, но большей частью взвинченный какой-то, крикливый, так что я поневоле многое слышала сквозь стену.

— Что же он, к примеру, говорил? Вы не помните?

— Что от него, мол, так просто не отделаться, что она дура и еще кое-что похуже.

— И часто они ссорились?

— Да. Последний раз вечером в пятницу.

Гайер записал.

— Доктор Браун подкараулил ее в парке, когда она шла на работу. По-видимому, сцена была крайне неприятная. Он ей сказал, что с него хватит, он достаточно долго ждал и его терпению тоже есть предел. После всего, что было, она не может просто взять и бросить его.

— Откуда вам это известно?

— Лора рассказала мне все на следующее утро, сквозь слезы. Она решила при первой возможности съехать из общежития.

— Значит, это было вчера утром.

— Да, я работаю в ночную смену и поэтому была дома, когда она пришла.

— А вы сами в каких отношениях с доктором Брауном? — напрямик спросил Гайер.

Рози стушевалась и, наклонив голову, торопливо загасила сигарету. Вот тебе и раз: неужели ревность? Гайер почувствовал, как она внутренне насторожилась.

— Ну хорошо, вернемся назад. Как зовут друга Лоры Гальбах?

— Не знаю, — ответила она с явным облегчением: мол, слава богу, сменили тему. — На письмах всегда стояло только «Д. Б.». Для меня это был знак, что письмо адресовано Лоре.

Ох и мастерицы темнить! Гайер только головой покачал. И ведь не по шестнадцать лет давно.

— Лора ни разу не упомянула его имени?

— Почему? Она все время толковала о своем Дитере. Наверно, отсюда и Д.

— И больше ничего? Где он живет? Откуда приходили письма?

— Со всего света. Из Южной Америки, из Индии, из Африки. Д. Б. — судовой врач.

Гайер воспрянул, нащупывая почву под ногами. Если она сейчас скажет, что он…

— Когда Д. Б. последний раз был в Лейпциге?

— Месяц назад.

— Вы точно знаете?

— Да, конечно. Я тогда отдала Лоре свой билет на концерт, для него, он вдруг нагрянул как снег на голову.

— Вы когда-нибудь видели этого Д. Б.?

— Нет, к сожалению. А фотографии у Лоры не было. Тоже из-за доктора Брауна.

— Вчера вечером его здесь не было?

— Нет. А что?

— Это я так, для порядка. Стандартный вопрос.

Почва под ногами опять заколебалась. Слишком уж было бы здорово — сразу обнаружить всех тех, кто как будто бы причастен к этому делу. Обер-лейтенант встал. Поднялась и Рози Хайдеке. Ничего не скажешь, пара хоть куда: она едва достает ему до подмышек. Гайер поблагодарил, сказал, что ей придется заехать в управление подписать протокол, и вдруг заторопился. Прямо в машине он стал обдумывать, что предпринять дальше.

— Веселенький будет вечерок, — сказал он шоферу. — Уж тренировка-то наверняка отпадает.

3

Секретарша нажала клавишу селектора и по шороху поняла, что майор ответил на вызов. Первое время эта штуковина сильно ее раздражала, лишала непосредственного человеческого общения. Но мало-помалу она притерпелась.

— Товарищ майор, — сказала она, — я уже несколько раз звонила в Фармакологический институт. Но доктора Виттига не застала. Говорят, что он пока не приходил. Позвонить еще?

Майор Бауэр невольно взглянул на часы. Рабочий день давно начался.

— Узнайте его домашний адрес, — решил он. — И вызовите машину. Я сам к нему съезжу.

Он несколько раз позвонил у двери, наконец послышались шаркающие шаги, и тотчас же повернулся в замке ключ. Вид у доктора Виттига был никудышный. Усталые глаза, непричесанные волосы, купальный халат поверх пижамы. Он с любопытством смотрел на майора, который раскрыл перед ним свое служебное удостоверение.

— Что ж, входите. — Он словно бы очнулся. — Извините за беспорядок. Засиделись вчера вечером, вернее, сегодня утром. Жена тоже проспала. И не успела прибрать.

Он взял одежду, брошенную в кресло, и вышел в соседнюю комнату, а немного погодя вернулся уже одетый. Принес из кухни термос и две чашки, поставил на стол. Очень кстати, благодарно подумал Бауэр: напряжение бесконечно долгого утра уже давало себя знать.

— Так чем могу быть вам полезен? — спросил Виттиг.

Судя по всему, он ни о чем не подозревал, и Бауэр коротко сообщил ему о событиях в клинике, а сам внимательно наблюдал за его реакцией.

— Мы не знаем, — закончил он, — есть ли вообще какая-то связь между вашими новыми препаратами и убийством Лоры Гальбах, однако исключать эту возможность нельзя. Можно ли убить ради ваших препаратов?

Виттиг не задумываясь кивнул.

— Да, вполне. И мотивов здесь два. Во-первых, слава, почести, но в этом смысле мои коллеги вне подозрений. Во-вторых — и здесь я не так уверен, — деньги. Препарат типа РМ-089 сулит фармацевтической промышленности большие прибыли. Миллионные, если учесть вероятные рынки сбыта. Больниц, где нет современной обезболивающей техники, сколько угодно. Вспомнить хотя бы развивающиеся страны. Точных цифр я не назову, но они весьма внушительны.

— Выгодно ли это автору?

— Вы меня имеете в виду? Полагаю, что да.

— Мог ли кто-нибудь по этой причине пойти на кражу материалов? В смысле, чтобы продать формулы.

— Кому это понадобится? Тут ведь необходимо иметь соответствующие связи. Нет, вряд ли.

Бауэр не мог полагаться на все эти «вряд ли» и «возможно». Ему нужно отыскать мотив убийства. А из-за больших денег убивают часто.

— Вспомните, доктор, не интересовался ли кто в последнее время вашими исследованиями? Любая мелочь для меня крайне важна. Кто знал о вашей работе?

Виттиг даже перечислить всех не мог. Это были сотрудники института, перед которыми он выступал на различных коллоквиумах, коллеги из хирургической клиники и из фармацевтической индустрии, которая финансировала исследования. Каждый из них был так или иначе в курсе дела.

Тем не менее Бауэр не поленился записать их фамилии. Кто знает, вдруг и до них очередь дойдет.

— Ну а что-нибудь необычное в этом плане вы в последнее время замечали? Из чужих или посторонних никто о вашей работе не спрашивал? Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.

Виттиг сомневался, стоит ли об этом говорить. Ведь можно навлечь неприятности на малознакомого человека, который по сугубо личным причинам не вызывает у него большой симпатии, однако же ничего плохого ему не сделал. Подведешь человека под подозрение, и напрасно.