Страница 7 из 10
Я ошеломлен тем, что все слова, все истории Ветхого Завета, все законы, все заповеди, все до последней йоты истины находит свое завершение в одном слове – любовь. Павел тоже смотрел на любовь как на обобщение ветхозаветного закона: «Ибо весь закон в одном слове заключается: „люби ближнего твоего, как самого себя“» (Гал. 5:14). Павел дальше уточняет, что весь закон, включая Десять заповедей, находит свое исполнение в одном повелении: люби ближнего твоего, как самого себя.
Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон.
Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя. (Рим. 13:8,9).
Любовь не делает ближнему зла, следовательно, любовь есть исполнение закона. Это изумительно просто и грандиозно – все необходимые условия жизни сведены воедино в наставлении любить Бога и своего ближнего. Действительно, любовь не только обобщение закона, но и мера, которой можно оценить мою жизнь.
Что такое любовь? Какова природа того, что называют любовью; того, что мы хотим воспроизвести в наших взаимоотношениях с другими людьми и даже с Богом? Иисус косвенно ответил на вопрос, что такое любовь, указав на Себя. Он сказал: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:34,35). Любовь описывается (1 Кор.13), иллюстрируется (добрый самарянин, Лк. 10:25–37) и требуется (Лк. 6:27–36), но нигде нет определения любви. Смысл любви находится в личности Иисуса Христа и воплощен в Его смерти и воскресении.
Любовь – это жертва, которая открывает двери восстановлению взаимоотношений с Отцом, с другими людьми и с самим собой. Это свет жертвенной, сознательной и преобразующей любви Христа, которой мы призваны любить. Именно на этом основании нас будут оценивать и однажды судить.
Любовь: инструмент для измерения характера
Любовь, тот измерительный инструмент, которым будет оцениваться моя жизнь. Такой инструмент лишает меня любого чванства. Если меня будут судить по тому, как я любил, а не как много я продал книг, провел семинаров или проконсультировал людей, то фактически это неважно писал я, учил или консультировал. Имеет значение только, любил ли я. Это кажется таким суровым и непреклонным. Почему бы меня не судить по тому, что я делаю хорошо и делаю каждый день, это естественное течение моей жизни? Почему бы меня не судить по тому, как я веду свой бизнес или насколько часто я участвую в служении? Большинство людей не возражали бы, если бы их оценивали по широкому спектру тестов – включая то, как они любят. Но кажется нечестным, когда нас судят только по одному критерию – как мы любили других. Мы хотим стоять на более широком фундаменте.
Например, недавно у меня возник очень напряженный спор с женой по поводу того, кто заберет нашу дочь из школы. Я был дома, но работал. Она была занята и расстроена. Она считала, что я могу оторваться от компьютера на несколько минут, чтобы выполнить поручение; а я считал, что она должна понимать, что я также занят, когда работаю дома, как и тогда, когда разговариваю с клиентом в своем офисе.
Спор вылился в критиканство и взаимные обвинения. Она стремительно выбежала из дома, а я вернулся к своей работе на тему любви. Я хорошо поработал в этот день (еще одно свидетельство Божьей милости), но я с грустью осознал, что на тот момент я потерял дружеские отношения с женой и близость с Богом. Тот кусок, который я написал после нашей стычки, будет оцениваться не по его литературной или практической ценности, а по тому было ли мое сердце полно любви и расположено к другим или его наполняла ненависть и эгоизм.
Мне не давало покоя предупреждение Павла, открывающее 13-ю главу Первого Послания к Коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (ст. 1–3). Талант без любви оборачивается поражением; духовная проницательность и сила без любви девальвируются; а принесение в жертву имущества или тела без любви – просто обман.
Жить и не любить бессмысленно и бесполезно. Прожив жизнь без любви, вы не услышите сладких звуков радости и награды. Как мы узнаем, действительно ли мы продолжаем трудиться ради награды? Любовь – явление повсеместное и обыкновенное или чрезвычайно редкое и сверхъестественное? Возможно ли, что многие люди используют свои таланты, применяют власть, жертвуют огромные деньги, полагают свою плоть, и при этом их сердце ведомо не любовью? Интересно, правда ли, что огромная часть того, что мы ежедневно выбираем, происходит без мысли о том, согласуется ли наш выбор с действиями сердца, исполненного любви?
Нас также одолевает беспокойство по поводу нашей неспособности любить. Большинство из нас знает кого-то, кто больше озабочен своей неудачей в любви, чем ее влиянием на жизнь других людей. К сожалению, многие настолько погружены в свою неспособность любить, что это может показаться неподдельным признанием греха, но на самом деле оказывается завуалированной формой самозащиты, которая удерживает человеческое сердце от настоящей жертвенной борьбы.
Кажется, многие также не считают любовь основанием для принятия ежедневных решений или же они настолько сокрушены прошлыми неудачами, что любовь видится им как нечто почти невозможное. Почему так происходит?
Любовь: неверные представления
Любовь – величайший животворящий дар, который мы можем предложить другому человеку. Это также наименее вероятный, наименее естественный или логичный ответ, который предлагается нам в обычной жизни, не говоря уже о трудных временах, требующих напряжения душевных сил, когда мы напуганы, рассержены или обижены. Благословенные моменты жертвенности и заботы, направленной на других, – чрезвычайно редки. Большинство людей считают желание любить естественной человеческой сентиментальностью, но на самом деле любовь – это исключительное, необыкновенное, изменяющее всю жизнь изумительное явление.
В большинстве случаев кажется, что любовь матери к ребенку противоречит моему предположению о том, что любовь не является нашей естественной реакцией, потому что в материнской любви и жертвенности воплощается самая естественная и нравственная способность к самоотдаче, известная человечеству. Часто именно материнская любовь к новорожденному ребенку, которого она кормит, заставляет ее жертвовать собственным сном и комфортом ради проголодавшегося малыша. Но универсальна ли материнская любовь? Хотя она и может служить образцом сострадания, но на нее не следует смотреть как на совершенную любовь или полностью лишенную эгоизма.
Исаия сравнивает Божью любовь с превосходнейшей формой любви – состраданием матери к своему ребенку: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис. 49:15). Невозможно представить, чтобы мать, чьи груди переполнены молоком и материнские инстинкты полностью направлены на ребенка, может забыть или пренебречь им; но факты неопровержимы: подобное происходит. Даже самая безупречная форма любви не обходится без небрежения и неудач. Если даже материнская любовь может потерпеть неудачу, то насколько чаще это происходит с обычными формами любви: между мужем и женой, родителем и ребенком, между друзьями – такая любовь очень часто дает трещину и терпит крах. Естественная ли реакция любовь?
Я недавно летел на семинар, где собирался говорить на тему возвышающей любви. Мой сосед, заметив мой отсутствующий взгляд, неразборчивые каракули и поспешные дополнения к тому, что и так уже казалось кучей испорченной бумаги, спросил: «Вы юрист?» Я искал повода, чтобы отвлечься от своих последних приготовлений, поэтому с готовностью ответил на его вопрос. Вскоре мы разговаривали о моей профессии и о цели моей поездки на Майами. Когда я заметил, что собираюсь обратиться к нескольким сотням людей, говоря им о любви и прощении, он взглянул на меня поверх очков, прищурился и снисходительно сказал: «Как мило. Любовь? Н-да. Я думаю, мы все нуждаемся в том, чтобы нам напомнили о важности любви».