Черноводье

«+200XP» — голубоватая неоновая надпись возникает перед моими глазами одновременно с тем, как топор врубается в хитин, а тварь, издав свистящий клекот оседает на землю. Я рывком выдергиваю из нее крикет и оглядываюсь по сторонам.

К моей радости, оказалось, что вторая тварь также лежит без движения: солдатам Морионе удалось ее застрелить. Вторая же в это время наседала на них, отчаянно выбрасывая вперед жало, а те пятились назад, стараясь достать паука алебардами.

Подобраться к ней, отвлеченной солдатами, было нетрудно. Один удар топором по ногам, еще один. Затем чья-то алебарда удачно попадается в корпус. Тварь шипит, мечется, беспорядочно тычет жалом до тех пор, пока я не наношу удар точно в голову.

«+200XP». Вот и все.

Я перевел дух. Новых скорпидов поблизости видно не было, и люди вокруг чувствовали себя теперь увереннее. Матросы без команды бросились ко второму срубленному дереву, счищая с него сучья.

— Отлично топор махать, — обратился ко мне с улыбкой Морионе, утирая пот со лба и поправляя съехавший ко лбу шлем. — Не хуже Вепри из Моны!

Я вспомнил, что говорил оружейник, некогда продавший мне крикет в Брукмере много лет назад. Вепри из Моны. Легендарные наемники из Вольных городов Сунланда, дерущиеся такими же крикетами. Должно быть, это серьезная похвала.

Я кивнул, хлопнув лейтенанта по плечу. На опушку Чернолесья постепенно опускались холодные вязкие сумерки. Матросы, оттащив дерево к «Вестнице», возвращались, чтобы срубить еще одно. Мы должны были успеть, во что бы то ни стало. И я верил, что теперь мы наверняка успеем.

Стучали топоры, ругались и ухали моряки, кто-то даже развеселился и отпустил шутку про то, на что похож опавший скорпионий хвост. Несколько человек хохотнули. С «Вестницы» уже доносился скрежет зубьев пилы — времени там не теряли.

Вдруг молодой парень, стоявший ближе всех к лесу, вздрогнул и указал в сторону темной полосы деревьев.

— Смотрите, — едва не вскрикнул он.

Я бросил взгляд в сторону леса, ожидая увидеть очередную быстро скользящую на восьми ногах паучью фигуру. Но на деле оказалось иное: мрачная громада леса стала еще темнее из-за пробиравшихся между деревьев черных человеческих силуэтов.

Мертвые. Насчитав больше трех десятков, я бросил это бессмысленное занятие. Они двигались медленно, словно мы даже и не были их целью

— Такое раньше было? — спросил я Морионе, торопливо заряжая крикет.

— Было, но не столько, — ответил он, покачав головой, тоже орудуя шомполом. — Так много — нет.

— Отходим, — бросил я матросам, когда увидел, что они уже готовы тащить очередной ствол. — Не торопимся.

Команда подняла бревно и потащила его, то и дело испуганно оглядываясь на черную волну, наползающую на отмель из леса. Солдаты, успевшие перезарядить мушкеты, отходили спинами вперед, не сводя глаз с угрозы. У одного не выдержали нервы, и он пальнул по черной шеренге, но никакого видимого ущерба, конечно, не произвел.

— Ночь горячая будет, — тихо проговорил Морионе, когда мы помогли втащить дерево на борт и сами взобрались по трапу, уставившись в опустившуюся мглу.

Черная волна уже преодолела примерно половину расстояния до вросшей в песок каравеллы. Отсюда уже было видно, что это не однородная толпа, что мертвяки роятся, словно насекомые, и этот процесс, хоть и кажется хаотичным, но имеет свою непонятную цель и даже какую-то красоту. Все это даже немного смахивало на боевой порядок. Можно было полюбоваться, да вот только — некогда. Были дела поважнее.

— Подпускаем ближе! — скомандовал я залегшим за бортом с мушкетами солдатам. — Ждем!

На секунду мне показалось, что Морионе хочет что-то возразить по поводу того, как я запросто командую его людьми, но не стал. Ожидание стало томительным. Толпа мертвецов приближалась неумолимо.

— Огонь! — крикнул я, когда навыки егеря подсказали мне, что первые ряды противника в зоне поражения. Мушкеты гаркнули почти синхронно, и несколько черных силуэтов повалилось, задергавшись, словно марионетки в руках неумелого кукловода.

Все стрелки бросились перезаряжать оружие. Скрежет шомполов сливался с хрустом дерева под пилой за нашими спинами. Ночь, в самом деле, предстояла жаркая.