Черноводье

Глава 21

Зрелище было совершенно сюрреалистическим. Корабль возвышался на мелководье, словно крепость, потрепанный, но не сломленный. Паруса спущены, флаг на мачте — тоже, кое-где над палубой вьется темный дымок.

Я поднялся на ноги, отряхнул ладони от мокрого песка и взглянул на обожженное камнем место. Никакого следа на ладони не осталось, хотя она и саднила немного, словно я схватился за слишком горячую чашку. Я сделал несколько осторожных шагов в сторону корабля. Тишина стояла мертвая, ничто не выдавало, что на борту еще есть кто-то живой.

Я почувствовал запах. Отвратительную вонь тления. И источник ее нашелся очень быстро: чуть в стороне, ближе к лесу на земле валялось несколько полуобглоданных трупов в матросской одежде и один в наемничьей куртке.

Повинуясь рефлексам егеря, я сразу же завертел головой по сторонам, оценивая обстановку. Те, кто это сделал, вполне могли быть где-то рядом. И не только в густом подлеске в паре сотен шагов, но и, например, прямо в песке. Или в небе, сразу за низкими серыми тучами.

— Эй! Есть кто живой⁈ — крикнул я, подобравшись немного ближе.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем над бортом появился ствол мушкета и блеснул на солнце гребень шлема.

— Ваше инородие⁈ — раздался из-под шлема удивленный голос с характерным акцентом лейтенанта Морионе. Рядом с его головой поднимался вверх дымок от зажженного фитиля. Шутить тут никто не собирался.

— Это я! — я помахал рукой и на всякий случай положил крикет на песок. — Что у вас случилось? Почему вы на мели?

— Стоять где стоять! — раздалось с борта. — Какой турнепс ты взялся тут⁈

Я рефлекторно поднял руки и открыл, было, рот, чтобы объяснить, как именно сюда попал. И тут же закрыл, осознав, что объяснить будет трудновато.

— Он заодно с этими тварями! — послышался с борта другой голос, но тоже смутно знакомый. — Валить его надо, как по мне! Залпом по нем, вот что!

— Я могу вам помочь! — крикнул я в ответ. Откровенно говоря, я пока еще не был в этом уверен. Я не знал вообще, где я нахожусь, как сюда попала «Вестница», и что вообще происходит. Но камень решил, что я нужен именно здесь: что ж, у меня не было причин ему не доверять.

— Ты уже помог! — донеслось с борта. — Из-за твоей помощи мы здесь!

За этим последовало сложносочиненное ругательство, столь заковыристое, что его совершенно точно не мог придумать один человек. Оно могло возникнуть лишь постепенно, выкристаллизовываясь из сложных взаимоотношений боцмана и команды. Собственно, именно боцман со мной, кажется, и разговаривал.

— Да как вы сюда попали? — спросил я.

— А то ты не знаешь! — воскликнул ехидно боцман и отпустил еще один загиб, не хуже первого. — Твоя же каменюка это сделала, которую ты на борт притащил! Сперва повела нас мимо Стура, а затем сюда на мель и вывела. А тут мертвяки, сколопендры какие-то, еще какая-то хренотень! Эрта убили, капитан с раной в животе лежит, помирает. С мели не снимешься никак, вторую неделю тут сидим — авось прилив будет сильный. Да где там!

Я вдруг ощутил острый приступ стыда. На секунду мне захотелось, чтобы они в самом деле выпалили по мне из мушкетов, и все это, наконец, закончилось. Какое право я имел доверять чужие жизни человеку, который не ставит их ни в грош? Разумеется, он сделал именно так, как было лучше для его целей.

— Я не знал о том, что он так сделает, — проговорил я, стараясь не опускать глаза и смотреть прямо в направленное на меня дуло мушкета. — Не знал.

Да черт возьми, все я знал, на самом-то деле! Ну, или, по крайней мере, догадывался. Но мне в тот момент тоже было все равно, что там случится с самоуверенным Эртом, меланхоличным Дрикером и прочими. Я думал, что нашел выход из кроличьей норы, а нашел дверь в самый нижний круг ада. В тот самый, где место предателям.

— «Не знал»! — передразнил Морионе, приподнявшись над бортом и взглянув на меня, не опуская мушкета. — Что нам до того, если сдохнем тут!

Он повторил один из загибов боцмана, отчаянно коверкая слова, и под конец сплюнув на песок.

— Я могу помочь, — повторил я, стараясь смотреть в глаза лейтенанту, хотя отчаянно хотелось опустить взгляд. — Я за этим сюда пришел. Исправить все, что я сделал.

— Не верь ему, лейтенант, — заговорил рядом с Морионе другой, хриплый голос. — Он и сучка эта нарочно все устроили. И нас загубили, и весь Крюстер.

В голосе этом я, сжав зубы, узнал корабельного плотника. Да, вот уж кому меня любить не за что.

— Погодить, Гарва, — огрызнулся Морионе. — Он тогда моих люд спас. Погодить.

Я напряженно ждал, что будет дальше. Ветер шумел в верхушках черных сосен и бросал на берег барашки волн. Казалось, они вот-вот подхватят корабль и унесут его, мягко покачивая, прямо в Тарсин. Но он оставался неподвижен, врастая в песок.

— Ладно, — раздалось, наконец, сверху. — Поднимай себя верх! Но без глупостей тут!

Двое матросов спустили мне трап, и я медленно, чтобы ни у кого не возникло желание выпалить, поднялся по нему на борт. Верхняя палуба «Вестницы» в самом деле чем-то напоминала крепость: я невольно вспомнил осажденный Клугстерский монастырь. Везде, куда ни глянь, была грязь, которую совершенно невозможно представить на борту корабля в плавании, под надзором строгого боцмана. Снасти, оружие, мешки с остатками провианта, тряпки, экскременты — все это валялось вперемешку, являя собой очень мрачное и дурно пахнущее зрелище. Чувствовалось, что люди здесь доведены до отчаяния.

Морионе стоял на носу, заросший, в разорванной куртке и съехавшем чуть на бок шлеме. Рядом с ним стоял Гарва, поигрывая хорошо заточенным плотницким топором и не сводя с меня глаз.

— Ну, и как ты помогать нам будешь, твое инородие? — спросил он с вызовом.

— Мне надо сперва понять, что происходит, — ответил я.

— Иди, капитан говори, — Морионе повел дулом мушкета в сторону трапа, уходящего вниз. — Как он решить.

Капитан Дрикер лежал в своей каюте, лишь немногим более просторной, чем моя, на жестком дощатом ложе, застеленном соломенным тюком и какими-то тряпками, накрытый драным одеялом. При виде меня он вытаращил глаза и осторожно приподнялся на локте.

— Ого, вот уж кого не чаял встретить! — негромко проговорил он и поморщился.

— Да, это я, — мне тяжело было говорить, и даже просто смотреть на капитана.

— Ты точно не призрак? — спросил капитан, кисло улыбнувшись. — А то уж больно скверная примета — мертвеца увидеть, когда сам при смерти.