Чернозимье

Глава 2

На третий день нашего обратного пути начался мелкий, противный снегопад, смешанный с дождем. Ветер задувал снежную мокреть под капюшоны плащей, пробирая до самых костей, но пережидать стихию где-нибудь в деревне не хотелось — нужно было поспеть в Кернадал до того, как дороги наглухо заметет.

Настроение было хуже некуда. Если в Карнару я ехал с почетным эскортом, как гость Его Величества, то назад возвращался лишь в компании «свиты» — даже орденские сочли за благо нас не сопровождать.

Трактир, где мы остановились на ночлег в тот вечер, был маленьким и темным, домишка почти врос в землю и так покосился набок, что, казалось, тесовая крыша вот-вот съедет с него на землю. В отличие от редких постоялых дворов на Чернолесском тракте, он не был обнесен частоколом: здесь не привыкли опасаться нежити.

Хозяин, неопрятный трясущийся старик, встретил нас неприязненно, и в первое мгновение мне даже показалось, что в приюте он нам откажет. Делать этого он, однако, не стал, а нехотя посторонился, пропуская нас в плохо натопленную темную комнатушку с парой кривых покосившихся столов и скрипучими лавками.

— Нам бы пивца, отец, — сказал Олег, усевшись возле самой стены и сладко потянувшись, хрустнув суставами.

— Нетуть пива, — произнес хозяин словно сквозь зубы и шмыгнул носом.— –Яблоневка только, старая, да на поесть — каша. Не закупал ничего. Не ездит уж никто об эту пору. Вас-то на кой змей принесло, простите Мученики — под зиму да на север ехать.

Мне отчего-то стало его жалко. Видимо, готовился тут зимовать — один, в глуши, не видя проезжающих неделями. Приятного мало — а уж мы со своими метками, вооруженные и болтающие между собой на непонятном языке должны были казаться ему чем-то вроде Всадников Апокалипсиса. К егерям в этих местах не привыкли.

— Ну, давай свою яблоневку, — добродушно махнул рукой Олег. Тим в это время задумчиво ковырял кинжалом столешницу, параллельно изучая что-то в своей менюшке. Хозяин косился на него со смесью страха и отвращения — похоже, боялся, как бы странный гость его не сглазил. Вика молчала, закутавшись в вынутый из тюка плед, привалившись к стенке и, кажется, уже задремав.

— И что теперь будем делать? — спросил Тим, протяжно зевнув и прикрыв менюшку жестом.

За последние дни я успел возненавидеть этот вопрос, который теперь приходилось слышать постоянно от разных людей. Что делать? А я-то откуда знаю!

— Зимовать будем, — ответил я. — Авось, доберемся до Кернадала, пока дорогу окончательно не заметет. Будем бить нежить, если снова подойдет к крепости. Нужно набрать экспы к весне.

— Говорят, нежити там меньше теперь, — задумчиво произнес Тим, отложив кинжал на край стола. — На севере вся.

— Если так, то и нам надо подаваться на север, — ответил я. — Оставим в Кернадале только совсем новичков, выйдем еще зимой, по снегу. Разобьемся на группы…

Я достал из кожаного футляра карту и стал водить по ней гусиным пером, показывая, с какой стороны будет подбираться к Кирхайму каждая группа, где остановится, что будет разведывать, какие пути ее отхода к месту сбора — деревеньке Вальдорф на Чернолесском тракте.

Откровенно говоря, операцию эту я придумывал буквально на ходу — только чтобы продемонстрировать ребятам, что план у меня вообще есть.

На то, чтобы придумать что-то получше, у меня была масса времени — ряды долгих холодных ночей и тусклых зимних дней в Кернадале.

— Все это, конечно, отлично — рейды, разведка — но на кой хрен это все нужно? — спросил Тим, подняв на меня глаза от истыканной кинжалом столешницы. — Армии у нас нет и не будет. Одни мы Ника не победим.

— Лучше держать глаза открытыми, — пояснил я. — Армии сегодня нет, завтра — будет. Не забыл, что к нам должны приплыть тарсинцы? Но чем мы им поможем, если не знаем, где враг и сколько его?

— Да это все так вилами на воде писано, — протянул Тим. Ксай, рассказавшей про грядущий поход северного герцога, он не доверял и побаивался ее. Как и почти все в Кернадале. — Нет, прав был Сергей, царствие ему небесное. Уходить надо. И не только из Кернадала — а за море, в Графту или еще дальше.

— Никуда мы не уйдем, — отрезал я. — Некуда нам. От себя не уйдешь. Ник хочет уничтожить всех здесь, и сам он не остановится. Только с нашей помощью.

— Нда, ситуация… — проговорил Тим, положив кинжал на ребро ладони и глядя на то, как он легонько покачивается, балансируя. — Мало было проблем, так еще и это.

— Прорвемся, — ответил я. — Их самих-то не так много. Значит, если вывести из строя хотя бы двоих-троих, уже часть армии останется без контроля — станет легче. А там, глядишь, и до главного доберемся.

— А, кстати, сколько их? — спросила, словно очнувшись ото сна, Вика. — Ты ведь о них никогда толком не рассказывал.

— Я видел десяток всего, — сказал я, припоминая свою жизнь в Урде. — Может быть, всего их больше. Но вряд ли намного. И не факт, что все могут нежитью управлять. Даже скорее нет.

Олег, который до этой минуты безучастно прихлебывал из кружки дешевое пойло с запахом подгнивших яблок, вдруг подобрался, и в его глазах блеснул интерес.

— Слушай, я давно еще хотел тебя спросить. Скажи, ты когда был там, в Урде, — начал он шепотом, наклонившись ко мне. — Ты не видел там кого-то, кто мог быть похож…?

Я изо всех сил старался глядеть Олегу прямо в глаза и не отводить взгляд. Между нами стояла разбитая плошка, в которой чадил сальный огарок. Из-за этого лицо Олега казалось красным, а глаза — подернутыми дымкой.

Конечно, я все понял еще когда мы встретились с Олегом осенью. А должен был понять и раньше, еще в Урде. Он ведь и в самом деле похож на Олега— –Андрей, парень, попавший в Чернолесье одним из первых. Тот, кого первым встретил Ник. Тот, кому было в ту пору всего двенадцать.

Я не слышал больше ни об одном егере, который бы попал в Чернолесье в таком возрасте. Еще бы — Грановскому было затруднительно привлекать к тестированию детей. Но вот если ребенок пришел вместе с отцом…

— Нет, — сказал я. — Мне кажется, что нет. Они все появились здесь позже тебя — кроме Ника, конечно.

Мои пальцы сами собой сжали столешницу, и я сделал усилие, чтобы не скривить лицо. Мне не хотелось, чтобы Олег знал. Ни к чему это. Никому от этого не будет лучше, и ему — в первую очередь. Как он будет драться с ними, если узнает, что на их стороне его сын?