Чернозимье

Глава 9

После того, как мы миновали «Туманную заводь», потянулись земли уже почти совершенно заброшенные. Людей мы здесь встретили лишь однажды: семья оборванных беженцев с совершенно безумными глазами повалилась нам в ноги, умоляя спасти от этого ужаса и взять с собой. Я попросил одного из людей Макса сопроводить их на юг, к ближайшему городу.

То тут, то там в канавах виднелись мертвые тела. Некоторые из этих людей, видимо, умерли в пути от голода, болезней и усталости, но у других виднелись страшные рваные раны, которые едва ли могло оставить человеческое оружие. Здесь уже орудовала нежить, и нужно было держать ухо востро.

На ночлег мы остановились прямо в лесу, в сторону от дороги, в ложбине между холмами. Огонь здесь разжигать было уже нельзя, так что люди, за исключением дозорных, просто сгрудились на поляне, переговариваясь вполголоса и устраиваясь на расстеленных на земле плащах.

Макс отправился проверять караулы. Ксай почти мгновенно уснула, завернувшись в теплый плащ и привалившись к стволу дерева. Мы остались рядом с Кирой, которая сидела на кожаном тюке, сложив пальцы замок, и то и дело сомнамбулически закатывая глаза: не то тоже проваливалась в сон, не то пребывала мысленно где-то далеко отсюда.

— Все в порядке? — спросил я ее. — Никого поблизости?

— Кажется, нет… — неуверенно проговорила она, не открывая глаз. — Что-то словно клубится на самом краю поля зрения, что-то темное. Но я не могу рассмотреть. Вроде бы, можно не опасаться.

Мы помолчали еще несколько минут. Всхрапывали в темноте лошади, то и дело вздыхал и чесался кто-нибудь из Максовых людей. Наконец, Кира открыла глаза и устала потерла лоб тонкими пальцами.

— Почему Ксай скрывает, что может обращаться в дракона? — спросила она. — То, что среди нас есть такой человек, могло бы сильно воодушевить войска.

— Лучше не воодушевлять их таким образом, — ответил я. — Мы с Ксай это обсуждали. Видишь ли, ее способности могут быть блокированы Ником. Как и мои. Мы не сможем рассчитывать на это в главной битве. И если солдаты будут верить в то, что их спасет дракон, а он при этом не появится…

— Да, пожалуй, ты прав, — протянула Кира. — Вера — очень сильная штука. Но очень хрупкая.

Снова повисло молчание.

— Знаешь, Рома, мне очень жаль, что все так вышло, — сказала вдруг Кира шепотом, протянув руку и накрыв мои пальцы своими, отчего я вздрогнул. — Все, наверное, могло быть иначе, а мы были бы вместе.

— Все было бы иначе, не появись кто-то получше меня? — спросил я.

— Не говори так, — ответила Кира. Ее голос мгновенно утратил мягкость.— –Тебя не возвращали с того света, и ты не знаешь, что это такое. И ты не видел перед собой человека, который точно будет спасителем для тебя и для всех. Так, чтобы ты знал об этом заранее.

— Не видел, — ответил я, вздохнув. — По-моему, вообще приятнее жить, когда не знаешь точно, что будет.

— Ты не представляешь, насколько, — Кира вздохнула.

Мы снова замолчали.

— Иди ко мне, — сказала она вдруг негромко, чуть приоткрыв полы мехового плаща. — Ты ведь хотел бы узнать, как все могло бы быть при других обстоятельствах. И… я тоже хотела бы.

Я сглотнул, почувствовав дрожь в руках.

— Давай лучше спать, — произнес я с трудом, каким-то не своим, словно охрипшим голосом. — Я не виню тебя, если тебе есть до этого дело. Просто когда-то мне показалось, что тебе нужен именно я. Нужен также сильно, как ты нужна мне. А потом оказалось, что тебе нужен был спаситель, и теперь это его светлость, а когда-то был я, а до меня еще какой-то Антон, сгинувший на Чернолесском тракте…

— Все не так, — твердо ответила Кира, вспыхнув и плотно закутавшись в плащ. — Ну, или просто намного сложнее.

Я пожал плечами. Я буквально кожей почувствовал исходящую от нее ауру смущения и разочарования. Больше она в этот вечер не сказала ни слова.

В центре небольшой деревушки, расположившейся на перекрестке дорог, нам повстречалась одетая в холстинную рубашонку девочка лет семи. Ксай спешилась и попробовала подозвать ребенка и поговорить с ним, но девочка ничего ей не отвечала, только пятилась назад и таращила испуганно огромные синие глаза.

— Ты откуда? Где твои родители? — пыталась Ксай завязать хоть какой-то разговор. Однако та лишь мотала головой, то и дело отбегая от нас. А затем и вовсе бросилась бежать по дороге к одному из домов с забитыми досками окнами, но наполовину выломанной дверью, после чего ловко юркнула в небольшое окошко — кажется, обитатели дома уже какое-то время пользовались этим проходом, чтобы не открывать лишний раз дверь.

Мы двинулись за девочкой следом — здесь могли быть еще выжившие, нуждающиеся в помощи. Но едва мы подошли поближе, стало ясно, что помогать тут, кроме нее, некому.

За домом стояла повозка, нагруженная до половины дешевым скарбом: мешки, ржавые инструменты, грубый холст. Похоже, жители дома собирались бежать на юг — да так и не собрались. То, что от них осталось, было разбросано по всему двору и выглядело просто чудовищно. И этот запах, пропитавший все вокруг…

Кира прижала к лицу платок и отвернулась, сделав несколько шагов назад. Ксай держалась спокойнее, но тоже побледнела.

Девочка высунулась наполовину из своего убежища и уставилась на нас.

— Ты отсюда? — спросил ее Макс. — Это были твои родные?

Девочка помотала головой.

— А где они тогда? Откуда ты?

Все еще ничего не говоря, девочка выпорхнула из дыры в стене и, сделав нам приглашающий жест, бросилась бегом дальше по дороге, которая взбиралась на крутой холм. Бежала она удивительно быстро. Кажется, даже слишком быстро — не будь у меня Джипа я, наверное, и не угнался бы за ней. Я успел подумать, что именно это умение, должно быть, и спасало ее до сих пор.

Взобравшись на вершину холма, девочка остановилась, обратив взор куда-то по ту его сторона, и я, догнав ее, тоже остановил своего скакуна, сразу поняв, где ее семья. За холмом вдали уже виднелся Кирхайм.

Зрелище было по-своему завораживающее. Вероятно, еще пару дней назад город полыхал, но сейчас все, что могло гореть, уже выгорело, и над городскими стенами висело густое облако черного дыма, слишком плотное и тяжелое, чтобы ветер мог быстро развеять его.

В стенах тут и там виднелись проломы и трещины, кое-где залатанные свежей кладкой. Чувствовалось, что город сопротивлялся долго и отчаянно. Но сопротивление это было сломлено.