Страница 4 из 12
Глава 2
Я внимательно осмотрел бювар, прежде чем открыть. Вряд ли граф до сих пор меня проверяет, но бдительность терять не стоит. На этом столько народу посыпалось, жуть. Но вроде на этой папке не было никаких хитрых уловок. Так что я без зазрения совести извлек несколько листков и пробежал по ним глазами. Нахмурился.
Интересно. На «прибытие поезда» граф уходил без всяких папок. Значит это ему вручили прямо на вокзале. Может быть, кто-то из прибывших из Царского Села, а может и нет. У меня прямо-таки зачесались руки скопировать эти документы, потому что по крайней мере один из них был явная шифровка — просто лист, целиком заполненный буквами. Без пробелов и слов. Кто-то сидел и от руки вписывал. На другой бумажке был список имен-фамилий с адресами и указанием должности. Архивариус, ночной смотритель, экскурсовод… Список сотрудников какого-то музея?
На третьем было написано всего три строчки. Тоже похоже на какой-то шифр.
Бл*ха, как мобильника-то не хватает! Сейчас бы сфотал это все и отправил Шалтаю, пусть он голову греет. Переписать?
Я прикинул, сколько времени займет точное копирование этого буквенного квадрата. Да не, ну его на фиг.
Если здесь за каждой шпионской тайной гнаться, то с ума можно сойти.
Я вернул бумаги обратно в бювар и подошел к столу Марты. Интересно, где у нее могут быть ключи?
Я выдвинул верхний ящик. Н-да, идеальный порядок. Ручки в одном отделении, карандаши в другом. Точилки трех диаметров, пресс-папье в форме бронзовых зверушек. Расставлены по размеру. Зеркало, пудреница и флакончик духов — в специальном отдельном отсеке.
Открыл боковую дверцу, выдвинул верхний ящик. Ага, вот и ключи. Хм, интересно. У нее оказывается есть ключи не только от кабинета графа! В ячейке ящика-ключницы были аккуратными рядками выложены ключи с бирочками. Архив, канцелярия, отдел прессы и пропаганды, печатный отдел, отдел медицинской статистики… Надо же, а Марта запасливая девочка! Прямо-таки ключ от всех дверей!
Опа, а ящик-то я не до конца выдвинул… Может у нее и от верхнего этажа ключи есть?
Увы. В самой дальней части ящика лежала пачка писем, перевязанных лентой. Каждое письмо аккуратно подколото к конверту. Обратный адрес — Цюрих, Швейцария. Дата последнего письма — три дня назад. Адресат… Какой-то Маттео Майер. Пробежался из любопытства. Хм, надо же! А ведь этот парень считает, что он ее жених! Пишет, что присмотрел им симпатичный загородный дом, обещает в следующем письме прислать его фото.
Я фыркнул. Ну да, Марта девочка практичная, запасной аэродром на всякий случай всегда нужно иметь. Не удивлюсь, что второй жених у нее в Штутгарте, а третий, на всякий случай, в какой-нибудь Аргентине. Хотя нет, в Аргентине года через два должен будет появиться.
Я сунул пачку практично-любовных писем обратно, достал ключ от кабинета графа и закрыл ящик стола.
Марта приподняла руку и помахала мне. Выглядела она бледно, но вполне бодрячком. Доктор Кутчер, похоже, отлично справился со своей работой. Умирающей она ну никак не смотрелась. Это хорошо. Потерять такой превосходный источник получения и распространения информации было бы обидно.
Совесть меня, конечно, подгрызала, особенно в те моменты, когда я видел Наташу. Но, что ж поделать, на войне как на войне. Пользуюсь всеми доступными средствами, а их в моем арсенале сейчас не так, чтобы и много. В деле устранения Рашера Марта была просто неподражаема. Хоть и не знала, что это она мое задание на самом деле выполняет.
— Ну как ты тут? — спросил я, присаживаясь на табуреточку рядом с кроватью.
— Могло бы быть и лучше… — Марта надула губки и натянула одеяло до самой шеи. Скрывая бинты на груди.
— Значит еще покатаемся с тобой на горных лыжах, — я склонился к ней и чмокнул ее в щеку. — Может тебе чего-нибудь вкусного принести? Шварц недавно хвастался, что нашел в городе какую-то дамочку, которая сладости всякие делает. Могу спросить…
— Ой, да вот еще, глупости, — Марта махнула рукой. — Расскажи лучше, что снаружи происходит. Мне никто ничего не рассказывает, говорят, что волноваться мне нельзя, надо выздоравливать.
— Я принес тебе свежий номер газеты, — сказал я. — Пишут, что…
— Что сделали с этим… С этим… — лицо Марты стало злым, глаза прищурились. Кажется, она перебирала в голове весь список доступных ругательств, выбирая самое грязное.
— Было публичное разбирательство, — сказал я. — Меня туда не пустили, но потом рассказали, что там произошло. После допроса он признался, что первый ребенок тоже не Каролины. Что они с самого начала знали, что у нее не может быть детей, вот и придумали этот… Гм… Проект.
Про это заседание мне рассказал Юрген, который там был, разумеется. Мероприятие получилось шумным и очень скандальным. Туда пришлось даже вызывать охрану, чтобы Рашера прямо там не застрелили. Оказывается, он с этим своим обещанием фертильности женщинам за сорок очень много кого задел за живое. Любому эсэсовцу чтобы вступить в брак, требовалось персональное разрешение Гиммлера. А тот искренне был убежден, что брак нужен только и исключительно для того, чтобы истинные арийцы размножались. И крайне неохотно позволял жениться на женщинах старше тридцати. Кого-то перспектива женитьбы на юных белокурых феях радовала, а кто-то наоборот печалился, что не может узаконить отношения со своими «боевыми подругами». И вторые как раз рассчитывали на Рашера. И ждали этого его «дара». В общем, когда секретарь зачитал его показания, один из офицеров выхватил оружие и чуть не пристрелил его прямо в зале. Завязалась потасовка, но все быстро закончилось. Горячий штурмбаннфюрер пришел в себя, попросил прощения и начал требовать суда по всей строгости. Мол, был напуган, пристрелить его сейчас было бы милосердием, а это совсем не то, что требуется этому мошеннику.
— И что теперь? Его расстреляют? — жадно спросила Марта.
— Решение отложили, — сказал я. — О, милая, поговаривают, что там произошла целая драматическая история… — Я пересказал Марте слова Шалтая, в паре мест чуть приукрасив. Она слушала с блестящими глазами. — В общем, пока его посадили в кутузку обратно. Продолжат дознание, чтобы выяснить, где он еще Великому Рейху наврал. И подождут решения Гиммлера.
— О, рейхсфюрер приедет в Плескау? — Марта сделала попытку приподняться, но ее личико тут же скривилось от боли.