Страница 34 из 63
— И еще. Может статься так, что к тебе придут люди, иностранцы. Будут задавать вопросы об Уго, о наших друзьях, о деньгах. Ты ничего не знаешь. Ничего им не говори, гони их прочь. Они ничего не смогут тебе сделать. Но если они придут снова, сразу обращайся к Сарину ар Джаббалу. Он с ними разберется.
— Брат, неужели ты до сих пор сомневаешься, что меня не разговорит даже сам Асва-Адун?
Пытаемый издал последний хрип, содрогнулся и расслабился. Гаспар согнулся, закачался. Жозефина, молча наблюдавшая из темноты, остервенело рванула цепочку и порвала ее, кулон-рыбка упал на глинобитный пол. Чародейка подскочила к Гаспару с той быстротой, что сложилось впечатление, будто она телепортировалась. Подхватила заваливающегося тьердемондца сзади под мышки, попыталась удержать, однако у нее задрожали колени подгибающихся ног. Эндерн бесцеремонно толкнул и опрокинул стул с пленником, в один прыжок подскочил к Гаспару и вместе с Жозефиной плавно уложил его на бок. Какое-то время тот лежал неподвижно… Жозефина привыкла к этому, знала, что произойдет дальше, но не переставала дрожать от страха и опасаться худшего. Она бухнулась рядом с Гаспаром на колени, привычно нащупала едва бьющуюся на шее жилу, достала из манжеты рукава платок и утерла сочащуюся из его носа кровь.
Вдруг Гаспар распахнул закрытые глаза, очумело завертел головой, размахивая руками, и подскочил с диким воплем. Жозефина успела откинуться назад, Эндерн, севший рядом, — нет, и получил по уху. Впрочем, он тоже привык, потому накинулся на менталиста, обхватывая вместе с руками, и завалил обратно на пол. Ярвис был тяжелее и сильнее, но сейчас это превосходство не играло никакой роли.
Гаспар издал нечленораздельный вопль, в ужасе выпучивая обезумевшие глаза и извиваясь под Эндерном. Он заигрался, провел в чужом сознании больше времени, чем мог себе позволить, и теперь его собственный рассудок метался в припадке, не различая, где свое, а где чужое. Слишком много чужих воспоминаний, грозящих смешаться с собственными. Такое уже было однажды. Жозефина хорошо это помнила и помнила рекомендации, если это повторится. Поэтому без раздумий со всей силы влепила Гаспару звонкую пощечину с мстительным удовольствием, но тонко запищала и затрясла отбитой ладонью. Однако это подействовало. Гаспар прикусил язык и обмяк. Эндерн, немного подождав, отпустил тьердемондца, встал, ворча под нос изощренные проклятья и потирая покрасневшее ухо.
На минуту в подвале воцарилась долгожданная тишина. Слышалось только возбужденное дыхание Жозефины и неразборчивое бормотание Эндерна. Затем менталист наконец-то пошевелился, разлепил глаза, растерянно осмотрелся. Его взгляд быстро приобретал осмысленность. Тьердемондец сфокусировался на лице Жозефины, высвободил ладонь из ее рук, приподнялся на локтях, стиснув зубы от боли во всем черепе.
— Как тебя зовут? — настороженно спросила чародейка, приблизив лицо к его лицу и приобнимая за шею. Эндерн напрягся. В рукаве его куртки затрещал пружинный механизм.
Менталист ответил не сразу, рассеянно блуждал глазами по мрачному помещению.
— Гаспар Франсуа Этьен де Напье, — слабо и гнусаво проговорил он наконец. — Бывший магистр-следователь Комитета Следствия Ложи. Казнен в тысяча шестьсот тридцать первом году за преступления против Равновесия.
Чародейка несмело улыбнулась и робко провела пальцами по его щеке.
Гаспар болезненно поморщился. Обрывки чужих воспоминаний, пытавшие захватить его разум, опутать и слиться с собственной памятью, наконец-то окончательно отступили. Менталист бескультурно сплюнул на пол сгусток крови, зажал ноздри, настойчиво отказавшись от поданного Жозефиной платка. После каждого погружения в чужое сознание он был жалок, беспомощен и несколько дней мучился жуткими головными болями, которые сделали жизнь невозможной без опийных настоек. Однако гордость заставляла всячески противиться предлагаемой помощи.
Менталист кое-как сел. Жозефина переползла ему за спину, позволила опереться на себя, растирая ему шею и массируя плечи. Эндерн скрестил руки на груди.
— Что с ним? — в нос проговорил Гаспар, слабо указывая на опрокинутый стул с пленным, у рта которого образовалась лужица слюны.
— Будет жить долго и счастливо, — небрежно взглянув на того, бросил Эндерн и раздраженно добавил: — Сам-то как думаешь?
У Гаспара дрогнуло лицо.
— Шшшш, — прошелестела ему в самое ухо Жозефина. — Не думай об этом. Не сейчас.
Полиморф снял с головы чалму и бросил ее на пол, приблизился к Гаспару с чародейкой и сел на корточки, сцепив пальцы рук.
— Ну? — буркнул он.
Жозефина метнула в него неприязненный взгляд.
— Дай ему прийти в себя, Эндерн.
— Нет, я в порядке, — полушепотом возразил Гаспар, страдальчески морща лицо. — Вы не поверите, кого я видел…
— А ты будь убедительным, — жестко усмехнулся оборотень.
— Артур ван Геер. Карл Адлер. Рудольф Хесс…
— Ты
— Поэтому и сказал, что не поверите, — устало вздохнул Гаспар. — Хотя мы тоже мертвы, но это нам не особо мешает.
— Вот только вас-то, сука, не развеяло по всему Ведельвену, — проворчал Эндерн.
— Я видел их… — Гаспар осекся, поморщился. — Он, — менталист кивнул на Карима, — видел их собственными глазами. Даже разговаривал и жал руку. Артур ван Геер, Карл Адлер, Рудольф Хесс — они все состоят в партии. И не только они: Ашграу и Зюдвинд тоже в ней состояли…
— Ну так, значит, хорош сиськи мять! Возвращаемся в Боже храни Империю! — радостно объявил Эндерн, легко подскакивая на ноги.
— Нет, — твердо возразил Гаспар, закрыв глаза. Заботливые пальцы чародейки усыпляли. Или это накатывало постыдное бессилие после очередного «допроса»? — У нас еще одно незаконченное дело.
— Да ты заебал… — мученически простонал Эндерн, хватаясь за голову. — Мы сделали, зачем нас послали, че те, сука, еще надо?
— Ландриец. Пока я не вскрою его, я никуда не уеду, — упрямо повторил Гаспар то, что повторял уже третий день.
Жозефина обняла его за плечи, плотно прижалась к нему упругой грудью и горячо прошептала в самое ухо, касаясь губами:
— Тогда я сама тебя убью, ты, victime d’avortement. Compris?
Гаспар невесело рассмеялся, но тут же застонал от острой боли в висках и затылке.