Родишь мне сына

— Давай я застегну, чтобы ты не нервничал. Ты и так сегодня нанервничался. А рубашку я... — вздохнула она, — рубашку я постираю. Потом.  

— Оно того не стоит, — обнял я свою девочку, прижав к груди. — Не парься, не надо ее стирать. 

— Почему? — не понимала Лана. 

И мне пришлось это сказать как есть: 

— Ну... Потому что ее проще сжечь. 

Лана очень переживала из-за собаки. И я это чувствовал болезненным жгучим ошейником на горле. Он сдавливал меня все сильнее и сильнее. Как будто каждые полчаса кто-то невидимый переставлял застежку на нем еще на одно деление, на одно отверстие — уменьшал мой ошейник на один размер.  

Это была совесть. Она не девала мне покоя, не давала нормально дышать. Ведь если Марла не выживет, я себе этого не прощу. 

Заглянув в операционную, я никого не увидел. Врачи на время разошлись, а на столе лежало тело собаки. Накрытое черным плотным одеялом. Не было слышно ни голосов, ни шума аппаратов — ничего. Я не врач и не ветеринар, но с самого начала понимал, что этим все и кончится. Она не выберется из передряги. 

Что ж... Это тяжело, но придется принять. Вот только я это приму, а что Лана? Как она это переварит? Черт бы меня побрал... 

Я не мог к ней вернуться с пустыми руками и сказать все как есть. Это ее просто убьет. Поэтому я медлил — стоял в коридоре недалеко от входа в операционную. Листал на телефоне наши недавние фотки, где мы ходим в лесу. 

То была просто волшебная неделя. Я и она. Вместе с Марлой. Просто гуляли по лесу, ловили лучи солнца, сидели на траве, считали зов кукушки, слушали стук дятла. И просто наслаждались покоем. 

А она все гоняла и гоняла. Эта чертова дылда. Собака. Марла. 

Я смотрел на нее и пытался понять, в чем ее секрет. Почему ее так полюбила хозяйка. Ведь если трезво посмотреть — собака как собака. Черная шерсть, худощавая, хвоста нет. Уши торчат, словно рожки. Морда вытянута, острая. Нос — самый обычный, собачий. Черный, влажный, холодный. Длинные тонкие лапы. Типичный доберман. И все же она ее любила как особенную. 

Мне хотелось бы ее вернуть. Очень сильно хотелось. Но как? Что я мог еще сделать для этой бедолаги? Она уже ушла...  

Но тогда я вспомнил сон. Лане приснилось, что Марла снова стала щенком. Такая же, только маленькая. Хотя... как она могла понять, что это Марла? В детстве они ведь... они ведь... Мне вдруг в голову пришла одна простая, но очень годная мысль. Если они одинаковы, а Лана ничего не видит, то почему бы мне просто не найти другого добермана? Точно такого же. Или просто похожего. Тех же размеров, примерно того же возраста, того же пола. Неужели во всем Питере нет такой же сучки, как Марла? Да я у верен, что у нее есть куча братьев и сестер! 

— Алло...  

Я уже звонил тут в один хороший питомник. У них на сайте были фото породистых собак с родословной. Включая доберманов. На одной из фоток я буквально видел Марлу. Точно такую же по внешнему виду. По размерам. Она стояла возле девушки-заводчицы. На вид — дружелюбная умная псина. Я уверен, что это классная идея. 

— Добрый день, — ответил мне женский голос. — Чем могу помочь? 

— Здравствуйте. Девушка, а вы можете продать мне добермана? 

— Добермана? Да, конечно. Сейчас наша Чара привела шесть чудесных щенков. Им уже два месяца. Вы можете приехать, выбрать понравившегося. Из свободных осталось трое, остальных уже забронировали. Все три — мальчики, — сказала заводчица, и это сразу же все испортило. — Через месяц они будут полностью привиты, и вы сможете... 

— А сколько стоить Чара? — смотрел я на фотографию "мамы".  

Статной доберманши, которая так сильно была похожа на Марлу.  

— Что? — не поняла девушка. — Чара? Вас интересует Чара? Она не продается... 

— Нет, вы не поняли. Я заплачу вам любую сумму — только позвольте мне взять вашу взрослую суку. Мне нужна именно она. 

— Нет, — прозвучало сухо и твердо. — Простите, но торг неуместен. Чара просто не продается. Она ведь для меня не только источник дохода и даже не столько источник дохода, сколько друг. 

— Я понимаю. Правда понимаю. Я вам верю, — говорил я, массируя висок. — Но мне очень нужна эта собака. Я хочу именно ее.  

— Но зачем? Вы хотите разводить щенков? Если вам нужна девочка, давайте я просто запишу вас в очередь и оставлю сучку после зимней вязки. 

— Нет, я не могу так долго ждать, — слегка дрожал у меня голос от нервов. Я боялся, что она услышит этот разговор. Боялся, что Лана все узнает. — Мне нужна именно Чара. Прямо сейчас. 

— Нет. 

— Я вам дам любые деньги. 

— Простите, я кладу трубку... — сказала она раздраженно. 

И я выпалил: 

— Пятьсот тысяч. Я вам дам пятьсот тысяч. — Она не положила трубку и молча дышала в телефон. Не каждый день кто-то предлагает тебе полмиллиона за собаку.  

— Зачем вам это? 

Я прижался затылком к холодному окну и пытался дать сперва себе ответ на этот странный вопрос. 

— Мне очень нужен взрослый доберман. Большая девочка. Послушная, покладистая, добрая. Любящая детей. Все, как и написано на вашем сайте. Только мне не нужно ее потомство. Я не буду разводить щенят. Я просто хочу... — запнулся я и не смог это сказать с первого раза. Осмотревшись по сторонам, я все же решился: — Мне просто надо подменить одну собаку другой.  

— Как это? Зачем? 

— У моей... у моей девушки была доберманша. Очень похожа на вашу Чару. Но вышло так, что она погибла. Я ничего не мог с этим сделать. 

— Мне очень жаль. 

— И я подумал, что... я бы мог взять другую собаку. Очень похожую на ту, что была, и... 

— Но ведь это обман, — сказала девушка. — Вы ведь ее просто обманете. Покупка новой собаки не вернет ей друга. 

— Я понимаю, к чему вы клоните. Понимаю. Но, может, это все же лучше, чем просто заявить: "Твой лучший друг мертв". Разве я не прав? — Заводчица молчала. Я предложил ей полмиллиона рублей в обмен на хорошую жизнь для ее собаки. Она не могла не согласиться. Это было бы глупо. — Ну скажите мне, разве я не прав? 

Но девушка тогда сказала мне одну простую вещь: 

— Она ведь заметит подмену. Вы подумали об этом? 

— Я... — мне казалось, в голове перемешалось уже все, что могло. Я сам не был до конца уверен в том, что делаю. Желаю Лане добра или обрекаю на новые страдания. — Ну а что если... — думал я, говорить или нет, — что если моя девушка этого не увидит? Что если она слепа? Просто незряча... Неужели можно заметить разницу, не видя самой собаки? Она лает, как собака. На ощупь, как собака. Пахнет, как собака. Как их можно отличить? Да я бы сам их не различил, хотя у меня все в порядке с глазами. 

Заводчица какое-то время молчала, даря мне надежду. Я был уже почти уверен, что она продаст мне "новую Марлу". И будет все как прежде. Даже лучше.  

Но потом она сказала то, что поставило меня в тупик. И я еще не раз вспоминал ее слова. 

— Вы должны понять, что животное — не просто набор шерсти, зубов и лап. На самом деле они как люди. У каждого свой характер, своя тональность лая и рыка. Шерсть отличается на ощупь, клыки не так устроены. И даже запах... Каждая псина пахнет "по-своему".  

— Боже... — тер я лицо от бессилия.  

— Похожие как две капли воды собаки — это как сестры-близняшки. Для людей со стороны они кажутся одинаковыми. Но это не так. Мать или отец всегда поймут, кто из них кто. Им для этого не нужны глаза. Не нужно особых примет вроде родимого пятна... Посторонним кажется, что это один и тот же человек. Но близкие — те, кто их любит — они всегда видят разницу. На то они и близкие. 

— Я вас понял.  

— Лучше скажите ей правду. Найдите в себе мужество признаться и жить дальше. А пустоту... — сказала она напоследок, будто знала чувства Ланы, — заполните ее чем-то новым. Возможно, ваша собачка просто берегла это место в душе для чего-то другого. Чего-то еще более особенного.  

Лана