Смерть в Кесарии

Офра перевела взгляд на Алекса. Маркин молча развел руками.

– Никакого кофе вам не будет, – заявила Офра. – Можете сидеть хоть до утра, я пошла. В конце концов, может быть у меня личная жизнь?

– Ну, конечно, конечно. Только свари кофе. Ты же не хочешь, чтобы мы тут просидели еще десять часов?

– А мне все равно… Десять часов?! – охнула она. – Почему десять часов?

– Потому, – объяснил Розовски, – что в такое время наши головы без кофе работают вяло. Мы будем разговаривать очень медленно. И застрянем на десять часов, не меньше.

Офра задумалась.

– Хорошо, – заявила она. – Я сварю вам кофе, но вы уйдете отсюда максимум через полчаса.

– Согласен, – Розовски благодарно улыбнулся.

– И завтра я выхожу на полчаса позже, – добавила Офра.

Натаниэль махнул рукой, соглашаясь. Офра вышла.

– Шмулик Бройдер живет… то есть, жил с женой в Рамат-Авиве, – сказал Маркин. – Переехал туда недавно, в позапрошлом месяце.

– Ты ходил к нему?

– Естественно. Тебя же долго не было на службе. Я и решил… – Маркин растерянно заморгал длинными ресницами. – А что, не следовало?

– Конечно, следовало, следовало, не обращай на меня внимания… – Розовски потер виски, поморщился. – Голова раскалывается. Сумасшедший день. Два сумасшедших дня, – поправился он. – Один клиент требует заранее установленных результатов расследования, другой клиент, вернее, клиентка, она же – подозреваемая, дает себя ухлопать, едва прилетев в Израиль. Третий… – он обреченно махнул рукой. – Может, на них наш климат так действует, а?

Маркин улыбнулся и пожал плечами.

– Ты сам сколько здесь? – спросил Розовски.

– Пять лет. А кто это дал себя ухлопать? – с любопытством, впрочем, достаточно академическим, спросил Маркин.

Розовски вздохнул.

– Выкладывай. Что собой представлял этот Бройдер?

– Да, в общем, малоприятная фигура. Из тех, знаешь, кто приехал в страну с надеждой быстро разбогатеть, по возможности, ничего не делая.

– Таких много.

– К сожалению… Так вот, за те четыре года, что он здесь, он попадал в поле зрения полиции, по меньшей мере, трижды. Правда, его ни разу не судили, но задерживали, как я уже сказал, трижды…

– По каким делам?

Алекс махнул рукой.

– По традиционным, – сказал он. – Проститутки из России, попытка наладить игорный бизнес – бездарная, кстати, попытка, он наступил на мозоль здешним ребятам. Хорошо, что Израиль – не Россия, остался жив. Что еще? Торговля некачественными товарами. Но все это – в самом начале репатриации. Потом, как будто, остепенился. Устроился на работу. В строительную компанию, прорабом. Он, в свое время, закончил строительный институт.

– Бывал в России?

– Нет.

– Был стеснен в средствах?

– В том-то и дело, что нет. Вернул все кредиты, купил приличную квартиру, недавно поменял машину.

– Так… – Розовски подошел к письменному столу, некоторое время рассматривал разложенные бумаги. Взял одну, поднес к глазам. – Ты не знаешь, он когда-нибудь имел контакты с компанией «Интер»?

– Не знаю.

Вошла Офра с подносом, на котором стояли две чашки кофе, молочник и сахарница. Молча поставила поднос на стол и так же молча удалилась.

– Как будто, все, – Маркин положил в кофе сахар, добавил немного молока.

– Значит, когда, говоришь, он образумился?

– Когда? – Маркин наморщил лоб. – Не менее двух лет назад. Что-то его, видимо, осенило.

– Или кто-то.

– Или кто-то.

– Та-ак… – Розовски похлопал себя по карманам. – У тебя есть сигареты?

Маркин виновато развел руками.

– Я же курю трубку, – сказал он.

– Трубку? Почему трубку? – Розовски непонимающе уставился на нее. – Какую трубку?

– Курительную, конечно. Табак «Кэптен Блэк», а что?

– Нет, ничего… Послушай, – сказал Натаниэль. – Будь другом, сгоняй за сигаретами. У меня кончились, а мне еще сидеть всю ночь над этими листками. Я пока позвоню кое-куда.

– Хорошо, пожалуйста, – сказал Маркин. – А какую клиентку ухлопали?

– Расскажу, когда вернешься. Давай скорее, а то у меня уже уши опухли.

Когда Маркин вышел за сигаретами, Розовски позвонил Амосу.

– Амос? Хорошо, что ты еще не ушел. Передай Нахшону, – сказал он, – что главная подозреваемая сегодня отправилась вслед за мужем.

– Что ты имеешь в виду? – переполошился Амос. – Какая подозреваемая? За каким мужем?

– Галину Соколову сегодня застрелили в номере отеля «Мацада». Так что, скорее всего, ее можно исключить из списка подозреваемых. И еще спроси у него: в связи с этим – остается ли наш договор в силе? Если да, то я продолжаю расследование.

Амос помолчал немного, переваривая новость, потом осторожно спросил:

– Откуда ты звонишь?

– Из офиса.

– Будешь там?

– Да. Еще с полчаса.

– Я все передам вице-президенту, – сказал Амос. – Тебе нужна какая-то помощь?

– Об этом поговорим только после того, как твое начальство примет решение – контракт продолжает действовать или аннулируется. Пока, – он положил трубку.

17

– Боже мой, где ты выискал эту гадость? – спросил Розовски, получая от Маркина пачку «Ноблесс».

Алекс развел руками.

– Я же говорю – в сигаретах я ничего не понимаю.

– Скажи лучше – пожадничал, – проворчал Розовски, распечатывая сигареты. – Ладно, я шучу, мне сейчас все равно, что курить. Офра ушла?

– Ушла, – Алекс посмотрел на часы. – Вообще-то она права, нам бы тоже пора…

– Да, конечно… – Натаниэль тяжело вздохнул, устало потер виски. – Будем ли мы когда-нибудь жить, как все нормальные люди? Ходить по вечерам в гости, говорить о приятных вещах. Я вот, например, забыл, когда в последний раз виделся со своим другом Давидом. Вчера вот только две минуты поговорил с ним по телефону. Да и то – о делах. И тебе тоже, вместо приятных вещей приходится собирать всякую грязь о грязных людях… На чем мы остановились?

Маркин сел в кресло.

– Ты расскажешь мне, какого подозреваемого сегодня ухлопали? – спросил он.

– Расскажу, – хмуро ответил Розовски. – Только сначала, как говаривала моя первая учительница, повторим домашнее задание. Что у нас есть? Ари Розенфельд убит на собственной вилле в Кесарии, неделю назад, на исхода субботы. Время для преступления выбрано исключительно удачно – людей на улицах почти нет. Место тоже удачное – вилла стоит на отшибе. Никто ничего не слышит и не видит. Какой вывод можно сделать из этого?

– Убийство готовилось тщательно. Возможно, работал профессионал, – ответил Маркин.

– Именно. Но тогда как объяснить совершенно бездарную инсценировку самоубийства? Такое впечатление, что он все делал обстоятельно, продуманно и не спеша, а потом вдруг чего-то испугался и под занавес наломал дров.

– А что там бездарного? – спросил Маркин. – Извини, я еще не читал протокола.

– Бездарность инсценировки, – сказал Розовски, – заключается в том, что, во-первых, Розенфельд был левшой. А револьвер убийца подложил под правую руку. Это не все. Пойдем дальше. Ты спрашивал, кого сегодня убили?

– Спрашивал.

– Так вот. После полудня мне позвонила некая дама и попросила о срочной встрече. Дама назвалась Галиной Соколовой, вдовой Ари Розенфельда. К сожалению, когда я приехал в отель, она уже ничего не могла сказать… – Розовски нахмурился. – Вот такие дела.

– Ну и ну, – Маркин покачал головой. – История становится все более запутанной.

– Итак: «Байт ле-Ам» желает знать, не вдова ли Розенфельда организовала убийство собственного мужа для получения страховки.

– Бывшего мужа, – поправил Маркин.

– Похоже, что не бывшего. Ну, об этом потом. Собственно, не так уж «Байт ле-Ам» желает знать. Просто они надеются, что я, ради пятидесяти тысяч, сварганю им нужные доказательства. Во всяком случае, именно так я понял намеки вице-президента, Нахшона Михаэли… Вдову убивают сразу по приезде. Это, как будто, разрушает их версию, но, – Натаниэль развел руками, – боюсь, что теперь они уже не нуждаются в моих услугах. Теперь у них отпала необходимость выплачивать страховку. Разве что отнести на кладбище чек и, уронив скупую слезу, приклеить его к надгробью.