Его сладкая девочка

Выскальзываю из любимых объятий как можно изящнее. Сама себе кажусь ланью, но со стороны наверняка больше похожа на бегемота. Или пингвина. Однако обожание в мужском взгляде меньше не становится и это дает мне надежду на то, что изменения в фигуре никак не скажутся на чувствах.

— Ладно, я в душ. Но вечером ты вся моя.

— Я и так вся твоя.

Улыбается. Обожаю эту хитрую мордашку с чуть прищуренными глазами.

— Будем осваивать новые техники массажа для беременных.

— О нет, Егорушка. Помню я твои сказки на ночь.

— Обещаю, что не перейду грани. Не могу не прикасаться к тебе.

— Болтун, — фыркаю.

— Согласен на любое звание. Только с приставкой «любимый». — Снова эта сводящая с ума улыбка. — Ксюнь, а сделай на завтра оладушки с бананом, а?

— Сладкоежка. — Он поднимает вверх указательный палец, и я исправляюсь: — Любимый сладкоежка.

***

Уже второй час я сижу перед экраном и выбираю наряд для праздника на открытие ресторана Давида. Егор с Дашунькой и Маруськой ездил покупать в магазин, а я себя не чувствую достаточно хорошо для таких походов. Впрочем, они и без меня прекрасно провели время. Муж, смеясь рассказывал, что они встретили Давида с его девушкой, и мелкие повторюшки начали опять его величать по имени. Правда, ровно до машины. Там он снова стал «папочкой» и «папулей». В моей жизни был неродной отец, но такой всепоглощающей любви, увы, не было. Егор, конечно, уникален: отдал своё сердце мартышкам безоговорочно.

— Давай такое закажем? — Дашка лезет на колени и тыкает пальчиком в экран.

— Черное? Мне кажется, мрачновато?

Дашунька со знанием дела морщит лоб.

— У Давида принцесса в голубом. Он ей обещал корону купить. Я тоже хочу корону, но папа говорит, волшебницы с крыльями, а не коронами.

— Да—да, а еще у Давида парный браслет на руке. Кажется, он очень серьезно встрял. А крылышки завтра привезут. Выберешь себе, какие понравятся.

Оборачиваюсь на родной голос. Вообще—то кое—кто должен быть на работе. А он про крылышки вещает.

— А ты как здесь?

— Как, как? На машине приехал. — Ложится на спину на кровать и похлопывает рукой рядом. Дашка тут же срывается с места и летит под бочок. — Встреча отменилась, решил обратно не возвращаться. Артур собирался подскочить.

— Маруську видел внизу? Они с дедушкой открытки рисовали.

— У тебя устаревшие сведения. Они играют в шахматы. Причем одна ставит шахи, а второй сдерживает маты.

Егор хохочет, прикрывая глаза рукой. Вид уставший, но довольный.

Маша может. Она спокойная—спокойная, а потом как покажет характер… хоть стой, хоть падай.

— Даш, полежи спокойно, а?

— Я не могу спокойно. У меня всё чешется, когда я ложусь.

— Тебя к врачу надо. И шоколада лишить, раз чешется.

— Паааапаааа, ты не понимаешь. Это не из-за сладкого. Это из-за любви.

— Твою… в смысле, какой любви, доченька?

— К тебе. Мне надо тебя всего обнять. А никак. Вот я верчусь и чешусь поэтому. Ну что ты не понимаешь? — Дашка с деловым видом выставляет вперед ладошку и трясет перед его лицом.

Могу поклясться, в уголках глаз Егора собрались слезы. Он резко садится и сгребает болтушку в объятия. Улыбается такой улыбкой, что я прикусываю губу, лишь бы не расплакаться. Быстро достаю телефон и незаметно фотографирую парочку. Потом распечатаю и в рамке на стену повешу.

Глава 66

Ксюша.

В ресторан приезжаем одними из первых. Егору нужно обсудить какие—то вопросы с друзьями, а мы уже устали ждать дома и нам необходимо разнести новые помещения. Ну как «нам»? Даше и Маше. Причем, сейчас заводила явно младшая.

— Леди, вы прекрасны. Не хотите ли посмотреть новые серии в моем кабинете?

Давид спасает меня от атаки сотней вопросов, а себя от битого стекла. Удивительно, но его мартышки также беспрекословно слушают, как и Егора. Магия мужского голоса и обаяния, не иначе.

— Скоро Саша приедет, поиграет с ними. Отдохнешь немного.

— Вы все—таки вместе?

— Вместе. — А улыбка—то, улыбка.

— Эй, — в шутку толкаю локтем. — Неприлично так улыбаться.

— Ты на мужа своего посмотри. Стоматологи в голос плачут: сверкает же своей «тридцать два норма».

— Ладно, сдаюсь. Ты только, правда, не обижай ее. Хорошая девочка. Мне очень она нравится.

— Ксюх, вы из меня реально монстра делаете. Ну могу я разве обидеть кого—то?

— Не обижайся. Но… — не знаю, как ему сказать. К счастью, по заминке он сам догадывается.

— Со Стефановской у меня никогда не было серьезно. Как и с другими.

Пожимаю плечами. Хочется верить, что сейчас действительно серьезно. Давид извиняется и убегает на кухню, а я, взяв обещание с малышни сидеть спокойно, отправляюсь на поиски мужа.

Замечаю его около шоколадного фонтана, мило беседующего с девушкой в алом платье и маске в тон.

Прислоняюсь к стенке и продолжаю наблюдать. Егор смеется, запрокинув голову. Его длинные сильные пальцы сжимают бокал. Надеюсь, в нем сок или вода. Девушка что—то говорит и в один из моментов кладет свою ладонь на плечо собеседника. Вижу, как улыбка пропадает с лица мужчины, он аккуратно подцепляет ее руку и снимает со своего тела.

— Не ревнуй, — сбоку слышится голос Артура. — Он кроме тебя ни на кого не смотрит.

— Надеюсь, так и есть, — бормочу. На самом деле, у меня сегодня не очень хорошее самочувствие. Поэтому и настроение тоже так себе. Вредничаю.

Я знаю, что Егор любит меня и не позволит в себе усомниться. Недавно он сказал, что доказал свои чувства не просто словами, но и поступками. Кажется, так звучали его слова. И это абсолютная правда. То, что любимый делает для меня — бесценно. У нас полнейшая совместимость и понимание.

Не знаю, что сейчас находит на меня. Но подавить желание и показать присутствующим женщинам, что этот красавчик мой, я не могу. Поэтому придерживая живот, направляюсь в сторону мужа и впиваюсь в его губы. А он… он… Да он даже не растерян! Тут же подхватывает, отвечая напористо и жадно. Так, как один он умеет.

— Моя злая кошечка ревнует? — Улыбка освещает помещение на метр, не меньше. Он доволен так, что, кажется, пятки улыбаются.

— Ах ты…

— Я!

— Ты… ты специально!?

Я сегодня просто мисс-информативность. Минимум смысла, максимум эмоций.

— Обожаю свою горячую штучку. — С нахальной улыбкой проводит кончиком языка по контуру губ. — Малой, вылезай скорее. Папочка очень хочет… к мамочке.

Ммм, он так это шепчет, что у меня, как распущенной дамы, завязывается узел внизу живота.

Он же еще и выглядит, как потрясающе вкусная конфета: высоченный, модная стрижка, прищуренные глаза. А как ему идут костюмы! Слов нет!

Я практически облизываю глазами Егора. Он замечает это и за руку тащит меня из зала.

— Пойдем мелких проверим?

В коридоре около двери искуситель прижимает меня к стенке и снова глубоко целует. Да что это с ним такое?!

— Ты невероятно выглядишь. Так бы и съел тебя всю.

— Я могу дома надевать это платье.

— Не в нем дело. У тебя глаза сверкают. Надо почаще устраивать вылазки из дома.

— Угу, — хмыкаю. — В ближайшее время все наши «вылазки» будут до пеленальчика и обратно.

— Коварная ты девчонка, а?

— Это я—то?!

— Ты—то. Уверен, что мы найдем время. С нашим количеством нянек, самим бы успевать понянчить Макса.

— Егоооор, ну ты опять?

— Ксюш, уже всё понятно. По всем приметам там мальчик. Ну? Я читал. — И гордыыыыый. Читал он.

Правда читал. И форму живота сравнивал. И кожу рассматривал: кто—то написал, что девочки забирают мамину хорошую кожу и красоту. И за вкусовыми привычками следил.

Да уж, доктор Егорка взялся за дело всерьез.

— Пойдем к девчонкам, — теперь моя очередь тянуть его в кабинет.

На удивление, ничего не сломано и не разбито. Мартышки чинно сидят в директорском кресле и смотрят мультфильмы. Перед ними вазочка со сладостями и стаканы с соком.