Его сладкая девочка

Внутри крепнет уверенность, что дело во мне. Где—то накосячил? Забыл про важную дату? Прокручиваю в голове числа. На ум ничего не приходит.

Ладно, разберемся. Сейчас важнее знать, что с малышом порядок. И с женой.

Предупреждаю деда, что мы уехали в клинику. Пристегиваю Ксюшку и охреневаю. Жена не просто прячет глаза, она демонстративно отворачивается к окну.

— Ксюш, да что происходит—то?

Она снова молча тычет в морду темным экраном телефона. Сломался? Сел? Что, блять?

Для неё вообще подобное поведение несвойственно. Выхватываю смартфон и провожу пальцем по экрану. Работает.

Твою мать. Лучше бы сломался.

Пока грузится ролик в сообщениях соцсети, я уже примерно понимаю, что там будет.

Сука. Со всей дури бью кулаком по рулю.

Вдох—выдох. У жены болит голова и тошнота. Вот то, что должно волновать. Остальное — решаемо.

Вылезаю из машины и подхожу к пассажирской двери. Открываю, разворачивая Ксюшу к себе боком.

— Слушай внимательно. Ролику этому больше года. Мы тогда здорово перебрали на днюхе Игорька. С телками этими только фотографировались ради смеха. Групповушка не входит в топ моих любимых развлечений. Запомнила?

Стараюсь говорить спокойно и четко. Может, местами жестковато. Но истерику необходимо пресечь, пока хуже не стало.

— Запомнила, Ксюш?

Дожидаюсь согласного кивка.

— Дальше давай. Ты же знаешь, что эта сучка тебя цепляет. Стефановская на всю голову давно, Бинковская недалеко ушла. В блок отправила и ничего смотреть не надо. А ты себя накрутила.

— Там… там… — ну вот, опять всхлипывает, — там еще написано, что я тебе надоела, поэтому ты развлекаешься. А я тебе звонила, ты не в зоне был. И я…

— И ты сама поверила, сама расстроилась. Иди ко мне, — тяну руки, отстегивая жену, и прижимаю к себе. — Мне кажется, я тебе не только словами, я делами уже доказал, что мне, кроме тебя никто не нужен. Ну что ты, котенок мой? А? Плакала снова… тебе же нельзя…

Нежно стираю со щек мокрые дорожки. Злюсь? Не—а. Горю внутри от нежности к своей девочке. Она в своей чистоте, не сказавшая плохого слова, откуда может знать, что есть стервы, для которых отправить ролик и довести человека до икоты — просто развлекуха? С ними мы обязательно разберемся. Раз слов Светлана не понимает, поговорим на доступном ей языке.

Целую свою малышку, надеясь, что мои слова дошли до её сознания. Гормоны же шалят ко всему прочему. Одно на другое и получает то, что сейчас получаем.

— Тебя правда только мутило? Не скрываешь ничего?

— Нет.

— Что ты сегодня ела утром?

С едой в последнее время тоже тяжело. Ксюшка ничего не хочет. Приходится уговаривать и маленькими кусочками кормить.

— Ничего. Я не могу.

— Вот поэтому и тошнит. Тебе что Тарас в прошлый раз говорил? По чуть—чуть. А ты? Пюре детское будешь? Давай попробуем?

— Давай.

— Пришла в себя?

— Угу. Прости меня?

И смотрит опять глазками, полными влаги. Своими руками придушу эту тварь, которая довела до подобного.

Целую, ничего не отвечая. Ну какое «прости»?! Она—то в чём виновата?

— Давай снова в машину, поедем, покажемся Алексеичу.

— А ты пойдешь со мной?

— Конечно. Когда я тебя одну куда—то отпускал? Всё вместе.

— И на роды?

— И на роды.

— Не, на роды не надо. Пишут, что мужчины от вида потом перестают любить своих жен.

— Во—первых, меньше читай всякой ерунды. Мужчины не из—за родов перестают любить, а потому что женщины чего—то не додают мужикам. В природе заложено было, что самец оберегает самку. Ничего не изменилось с тех пор, когда обезьяна встала на две ноги. Мы по—прежнему оберегаем своих женщин. Во—вторых, я читал, что все закрывают ширмой, и ты тоже видеть не будешь. А я тебя за руку подержу. И первый крик Максимки услышим тоже вместе. Классно же, м?

От ответа на мой развернутый спитч Ксюшу спас приезд к больнице.

Быстренько выгружаемся и следуем к стойке. Тарас Алексеич точно живет здесь. Иначе как объяснить его очередное дежурство в наш приезд.

Провожаю жену в кабинет и сам пристраиваюсь на стул при входе.

Стандартная процедура опроса, взвешивания, измерения давления. Пока малышка рассказывает, думаю, чем таким прижать стерву, чтобы забыла даже как дышать в сторону моей семьи.

Кажется…

«Дейв, скинь номерок твоего опера знакомого а?»

«Лови во вложении. Проблемы?»

«Сенкс. Завтра расскажу».

«Звони, если понадобится помощь».

В этом весь друг. Кратко и по делу.

Прислушиваюсь к разговору.

— Всё хорошо?

— Да, Егор Александрович. Ваши жена и ребенок в полном порядке. Распишу рекомендации и отпущу вас.

— Отлично. Спасибо. — Киваю врачу. — Ксюш, в коридоре тебя жду.

Выхожу в холл и набираю знакомого Давида. Мы уже пересекались, поэтому особо расписывать ху из ху не надо. Обрисовываю ситуацию и то, чего хочу. Пару минут обговариваем действия, и я обещаю подъехать примерно через час с готовым заявлением.

То, что отца Светки нет в городе, только на руку. Жестить никто не будет, а вот поставить зарвавшуюся дуру на место надо.

Сурово? Может быть. Но ночь в отделении против того, что она натворила… Если только гипотетически представить возможные последствия… Мотаю головой, отгоняя поганые мысли. Бинковская сама заслужила. Пусть впредь думает, когда захочет что—то сделать.

— Мы всё, — смущенная Ксюня выходит из кабинета. — Долго, да?

— Нормально. А щеки чего красные?

— От стыда, Егор Александрович. — Тарас провожает нас по коридору. — Вместо ожидаемой прибавки в весе опять минус. Некритичный, но минус же. Следите, пожалуйста, за питанием. Или вынужден буду через неделю рекомендовать стационар и насильно «кормить» через капельницы. Мы же все этого не хотим?

Пока малышка шмыгает носом, врач подмигивает мне и наклоном головы прощается.

— Накосячила? — Смеюсь, сгребая руку жены. — Отрабатывать будешь. Белковая пища очень полезна. — Это шепчу в ушко, прижавшись вплотную.

— Егор!

— Здесь я. А теперь поехали в магаз и домой. Мне отскочить надо будет ненадолго. С одним хорошим человечком встретиться.

— А с кем?

— С приятелем Давида. — Вот. И не обманываю же. Просто не договариваю.

К чему расстраивать свою жену? Я её только радовать должен. И буду. До конца жизни буду. Оберегать. Радовать. Заботиться.

Природой изначально это задумано. И кто я такой, чтобы спорить?

Глава 65

Ксюша.

Смотрю на спящее лицо мужа и думаю о том, сколько же силы в этом мужчине. Во сне его постоянно хмурый лоб разглаживается, и он выглядит безмятежным. Спокойный и умиротворенным. Таким, каким я его впервые увидела.

Беззаботный парень, прожигающий жизнь. Улыбчивый, громкий, заводной.

Кто же знал тогда, что мимолетная встреча в итоге перерастет в общее будущее, а за красивой оберткой окажется ранимая душа.

Не могу удержаться и провожу пальчиком по ровным дугам бровей. Перехожу на нос, очерчиваю скулы. Обычно это ласки Егора, но сейчас мне захотелось взять инициативу в свои руки. Знаю, знаю, что он проснется от моих шевелений. Прижмет к себе, набросится и будет нервно дышать, потому я могу к нему прикасаться, а он ко мне — нет. Запрет врача он выполняет строжайшим образом, хотя я порой на стенку лезу. Гормоны и жажда принадлежать мужу — взрывная смесь.

Егор лениво потягивается, улыбаясь одними уголками губ. И в следующее мгновение я уже прижата спиной к матрасу. Как он умудряется в этой позе не давить на живот — загадка.

— Ммм, с ума схожу. Хочу с тобой, малышка. — Шепот пробирается внутрь и мурашки размером со слоников бегут по позвоночнику.

— Ты же знаешь, что нельзя.

Егорка разочарованно смотрит на увеличившуюся грудь. Его не размер удручает, а то, что табу. Приходится ему держать шаловливые ручонки подальше.

Ведёт носом по шее, а у меня внутри всё сжимается. Мягко отталкиваю мужа, потому что сама начинаю сходить с ума. Вечерами он глухо стонет от моих ласк, а потом подолгу стоит у открытого окна, чтобы прийти в себя. Я знаю, ему нужно больше. И ему тяжело. Но от терпеливо ждет. Рождение такого долгожданного малыша компенсирует все ограничения, и он это знает. Порой мне кажется, муж ждет рождения больше, чем я. По крайней мере, с животом разговаривает именно он.