Страница 92 из 96
Следователь мучил меня разными перекрёстными вопросами, но ничего не добился, а потом не выдержал и показал показания Видова. А тот сам признался, что являлся внештатным сотрудником КГБ и получил кулёк — что там, он не знал, надо же, от старшего лейтенанта Збарского! Ключ от моего шкафа ему дал тоже он. И, согласно его устного приказа, Видов в понедельник, после моего отбытия с репетиции, подложил кулёк в мой шкаф. Как бы для оперативной разработки подозреваемого. Значит, так эта подлость у них называется? А в кульке, согласно описи, нашлось валюты на сумму около пятисот долларов, ещё и в мелких купюрах десятка капиталистических стран. Что-то дёшево меня оценили! Мне даже жаль стало беднягу. Что с ним будет, один аллах ведает. Но я сразу же заявил следователю, что сам сильно удивлён и растерян, и возмущён, что так может быть. Следственная группа уже во всём Доме культуры имени Гиза, в том числе и в женских раздевалках, и, конечно, шкафах Инги, Ирмы и Инессы, устроила полный шмон, но явно ничего больше интересного для себя не нашла. Они даже моих отпечатков пальцев, кроме как на моём шкафе, хотя, Инги и девочек тоже, не найдут! Я и сам, на всякий случай, подчистил, и уборщицы за эти дни уже всё стёрли.
Само собой, милиция со всех присутствовавших на репетиции сняла подробные показания. Нашу семью долго не задержали. Всё же Инга вместе с детьми и сёстрами приехала. И Анна Васильевна к нам поехала. Чуть позже и ВИА отпустили, и всех гостей. Все там поглядывали на меня удивлённо и насторожённо, но с распросами лезть не стали. Так ко мне, кроме Соломона Юрьевича, никого и не подпускали. И пострадавший, так ещё и главный подозреваемый…
Под конец отпустили и меня. Не нашли оснований задержать. Олег Видов, однозначно пойманный с поличным, хоть и «стукач» КГБ, ещё долго будет давать показания в милиции. Трудно сказать, что с ним будет. Скорее, отпустят, но в ВИА ему уже делать нечего. Скорее, и на заводе? Ладно, устроят где-нибудь…
— Да, Вячеслав, с Вами не соскучишься. Похоже, у меня ещё много работы впереди ожидается?
— А что делать, Соломон Юрьевич? Завистников много, и они ещё много разных способов придумают, чтобы убрать конкурентов. Похоже, слишком рано и резко я с песнями и музыкой выделился, что меня решили убрать. Даже таким способом!
— Да, Вячеслав, выскочек, простите уж, не слишком любят. К тому же, Вы и на Запад пробились, а это уже чересчур!
Я тепло попрощался с адвокатом. Неплохо он меня сегодня поддержал и спас от нападок и «оборотней», и следователя.
А вот Иван Тимофеевич остался. Ну, ему как раз и придётся объясняться перед заводским начальством. Пусть хоть на этот раз разберётся досконально. Случай ведь не простой! Даже неизвестно, чем всё закончится. И мне немало нервов потреплют. Думаю, что отобьюсь. На меня, конечно, ещё больше коситься будут, так нечего было лезть. И далее придётся быть сильно настороже.
Дома моё появление все встретили с сильной радостью. Я никому, кроме Инги, ничего не рассказал. Сообщил, что ложный донос был. А жена мой краткий рассказ о кульках с конфетами и печеньем у меня и валютой у Олега Видова встретила сдержанно, но дала понять, что, в любом случае, на моей стороне:
— Слава, я ничего лишнего не хочу знать, но ты у меня точно молодец! Вот сволочь, захотел подставить тебя! А теперь сам попал! Знаешь, Слава, я так переживала, пока вы там разбирались. А сейчас мне сильно жарко, и сердце как бы взбесилось, и какая-то нежность к тебе прямо так внутри плещется. Явно, Слава, в тебя влюбилась! Я никогда себя так нервно не чувствовала и за тебя не переживала! Поверь, не вру! Точно в тебя влюбилась!
И заслуженная награда за все мои прежние страдания явно настигла меня! Инга прямо набросилась на меня и сполна одарила нежностью и страстью. Не знаю, правда или нет, но эти слова я услышал от неё лишь второй раз! Хотя, первый случай, в Калинине, не совсем подходит. Да, раньше я ей лишь как бы нравился, но в любви она мне не признавалась. Может, такой уж любви у неё и сейчас не было, но что-то ко мне явно почувствовала. И, конечно, у меня самого полно было беспредельной нежности к жене. Я же давно её люблю! И, конечно, не могу жить без своих, да, наших детей! Я, наверное, и попал сюда ради них⁈