Страница 32 из 56
Я позволяю Акуджи обнять меня, держать меня в больших и теплых руках, когда я закрываю глаза и расслабляюсь. Я позволяю своим усталым, ноющим мышцам отдохнуть, но мой мозг не хочет. На мгновение я представила, как остаюсь, как сдаюсь и становлюсь его спутницей. Есть что-то очень идеальное в том, чтобы быть для кого-то всем, его одержимостью и любовью, когда все его существование посвящено твоему счастью и благополучию... но заслуживаю ли я этого? Я хочу этого.
Эта мысль пугает меня, потому что мне так хорошо.
Я могу представить, как мы проводим дни вместе в его гнездышке, а ночи ― в городе, но жизнь не может быть такой. Не может. У нас есть наши миры, наши собственные жизни...
Верно?
Словно зная мои мысли, Акуджи говорит, его голос мягче, чем я когда-либо слышала.
— Ты была единственным человеком, достаточно храбрым, чтобы вернуться. Почему? Почему ты всегда возвращалась, Ария?
Я хочу сказать ему красивую ложь, но ему это не понравится, а я никогда не буду лгать ему, даже если это суровая правда, которая заставляет меня чувствовать себя незащищенной.
— Я возвращалась, потому что чувствовала себя как дома, — шепчу я в темноте. Я чувствую себя храброй, поскольку он не видит меня. — Потому что здесь, среди чудовищ и руин, я чувствовала себя в большей безопасности, чем с моим народом в сверкающем городе за его пределами.
— Но я уже чувствую, что потерял тебя, как будто ты в миллионе миль от меня и быстро бежишь. Почему?
Я сглатываю, не в силах ответить, и Аку прижимает меня к себе крепче, словно это поможет мне остаться с ним.
— Я потеряю тебя, Ария, я знаю это. Мне придется смотреть, как ты пройдешь через стену к своему народу, и часть меня знает, что когда ты это сделаешь, это будет в последний раз. Не думаю, что ты вернешься.
— Тогда зачем пытаться? — умоляю я, пытаясь понять. Я поворачиваюсь в руках Аку, позволяя его хвосту и ногам обхватить меня так, что я оказываюсь прижатой. Он перекатывает меня под себя, заключая в свои объятия, пока мы не оказываемся в нашем собственном маленьком мире. — Зачем бороться за это? Зачем говорить мне, что я твоя пара?
— Потому что неважно, насколько ты напугана и как сильно ты думаешь, что твое место за стеной, я знаю, что это не так. Понял это с первого момента, как только увидел тебя. Я вижу, как ты смотришь на мой народ, на город... на меня. Ты смотришь на нас с удивлением, а не со страхом или ненавистью. Твое место здесь, Ария, со мной. Я буду бороться, пока мои когти не пробьют стену за тобой. Я буду бороться, даже когда ты не будешь, потому что ты слишком напугана, чтобы признать, чего ты хочешь. Я знаю, о чем ты беспокоишься, я вижу это в твоих глазах...
— Мы едва знаем друг друга...
— Мы знаем самое главное. Всему остальному мы можем научиться со временем. Мой народ узнает свою половинку, свою душу, когда их глаза встречаются. — Он положил руку мне на грудь над моим колотящимся сердцем. — Я знаю твою душу, Ария, и она принадлежит мне. — Акуджи берет мою руку и прижимает ее к своей. — И ты не можешь сказать, что ты не чувствовала тяги ко мне, что ты не чувствовала эту связь между нами, которая становится только сильнее, чем больше мы вместе. — Наклонившись, он целует мой лоб, опускается к глазам и губам, где шепчет. — Вот что значит быть парой, Ария. Вот почему я борюсь, потому что отпустить тебя ― значит погубить себя. Я не могу жить без тебя, я не хочу, не тогда, когда я почувствовал вкус рая в твоих объятиях. Сейчас я понимаю тех, кто потерял своих спутников жизни, потому что если бы я потерял тебя, Ария, то от меня осталась бы лишь пустая оболочка. Мое сердце и душа ушли бы с тобой. Навсегда.
— Ты играешь нечестно, — шепчу я, когда он целует меня.
— Когда дело касается тебя? Всегда.
Задыхаясь от отчаяния, я закрываю глаза от решимости в его взгляде, когда Акуджи поглощает весь мой мир. Целуя мои губы, он прижимает меня к своей груди и переворачивает так, что я раскидываюсь на нем. Я просто обдумываю его слова, понимая, чего он хочет, но не в силах дать ему это.
— Но я человек, — наконец говорю я, и Акуджи смеется надо мной, заставляя меня покачиваться на его груди.
— Может быть, внешне, но у тебя сердце монстра ― сильное, уверенное, верное и бесстрашное, — заверяет он, крепко сжимая мою задницу. Акуджи впивается пальцами почти до боли, притягивая меня все ближе и ближе к своему телу, пока я не упираюсь в его очень заметную эрекцию, но он не обращает на это внимания, и я тоже. Желание все еще пульсирует во мне от прикосновения, от чистой потребности, которую я испытываю к своему монстру, несмотря на мои переживания и бурные эмоции. — Кроме того, после всего, что ты здесь увидела, ты знаешь, что не можешь им доверять. Они предали и бросили тебя. За этой стеной для тебя ничего нет, Ария, так что, пожалуйста, останься. — Я поднимаю голову и встречаю его полный надежды взгляд. — Останься со мной и будь моей.
Сглотнув, я ложусь обратно, не зная, что сказать. Я не хочу обещать ему то, чего еще не знаю и не понимаю сама, потому что не знаю, смогу ли я.
Я не знаю, смогу ли я остаться, несмотря ни на что.
Смогу ли я?
~
Мне удается поспать всего час, прежде чем я встаю. Акуджи с грустью наблюдает за мной, выглядя так тоскливо и безнадежно, что я отворачиваюсь. Он берет меня поесть со своими людьми, и мы оба молчим, просто впитывая болтовню и смех вокруг. Наши отношения натянуты и напряжены, и это моя вина.
Рядом со мной опускается монстр, женщина. Она подталкивает меня с ухмылкой.
— Ты тощая, но сильная для человека.
— Спасибо, я думаю? — Я ухмыляюсь, не в силах сдержаться. Широкая, бесконтрольная улыбка, которой она меня одаривает, почти заразительна.
— Тебе стоит как-нибудь потренироваться с нами. Я помогу тебе научиться надирать задницы самцам. — Она разминает свои впечатляющие мышцы.
— С удовольствием. — Я протягиваю руку. Она смотрит на нее сверху вниз, затем отбрасывает ее и крепко обнимает меня, выдавливая воздух из моих легких.
— Ты ― семья, человечек, а семья ― это объятия. — Она пожимает плечами и ухмыляется Акуджи. — Рейгнер.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я, когда она встает.
Все еще улыбаясь мне, она наклоняет подбородок в том, что, как я заметила, является уважительным приветствием между ними.
— Брайель, но здесь меня называют Саншайн.
— Я понимаю, почему. Приятно познакомиться с тобой, Санни.
Ее глаза расширяются, прежде чем она падает на колени. Я в шоке смотрю на Акуджи, который выглядит потрясенным.
— Ты сделала мне большой подарок в виде дружбы, предложив мне прозвище, — пробормотала она, глядя на меня. — Я не забуду этого, человек. — Она целует мою руку и встает, на ее лице появляется еще большая улыбка, и она спешит к другому столику, где тут же начинает громко описывать наше общение. Я вижу, как мужчины и женщины внимательно слушают, а потом смотрят на меня с уважением и легким интересом.
Я оглядываюсь на Акуджи, который улыбается и берет меня за руку.
— Мой народ любит тебя.
— Но почему? Разве они не считают меня слабой? И что я враг? — Я нахмурилась.
— Они любят тебя, потому что видят, как я забочусь о тебе и как ты заботишься обо мне и моем народе. Они замечают, как ты выступаешь вместе с нами против своей расы, и как ты поддерживала меня на собрании. Они любят тебя, потому что видят твою душу воина, пара.
— Потому что они любят и уважают тебя, — пробормотала я.
— Они ― мой народ, моя семья. Мы вместе прошли через многое, и это связывает тебя так, что ты даже не можешь поверить. — Он смотрит вокруг, его глаза мягкие и любящие. — Ради них я готов на все.
— Как и они для тебя, — отвечаю я.
Акуджи кивает и жестом показывает на мою еду, которая на самом деле очень вкусная. Очевидно, они собирали для меня овощи, чтобы я могла есть, а также рыскали по городу. От того, что они сделали все возможное ради меня, мне хочется плакать, но я этого не делаю, потому что Акуджи убьет кого-нибудь за то, что он заставил меня плакать.