Недосягаемый соблазн

Через секунду свернутое полотенце взмывает в воздух и ударяется о зеркало в ванной, сбивая его со стены. Я в ужасе наблюдаю за этим падением — как оно ударяется о туалетный столик, а затем разлетается на миллион осколков.

Вот блин.

— Пожалуйста, скажи мне, что ничего не случилось, — умоляет Эйден.

С моих губ срываются нечеловеческие звуки, как у несчастного животного.

— Стекло разбилось? — спрашивает он, отчаянно цепляясь за клочок надежды.

— Да! Эйден! Зачем ты это сделал?!

— Что? Это ты не хотела, чтобы заходил, вот я и бросил полотенце.

— Я не просила бросать его вот так! Ты же не играешь за «Янкис»!

— Немного не рассчитал свою силу.

— Сейчас не время для шуток!

Я начинаю расхаживать по квадрату душевой.

— Я в ловушке! Если выйду, то порежу себе ногу.

Стекло повсюду. ВЕЗДЕ.

— Хорошо, не выходи. Жди. — Его голос становится громче, а затем он просто появляется в дверях ванной. — О, ПРИВЕТ, КТО ЭТО У НАС ТАКОЙ ГОЛЕНЬКИЙ?

Взвизгнув, я падаю в душе, обхватив руками колени. Мои волосы, словно занавес, свисают вокруг меня.

— Может, ты расслабишься? Я пришел сюда не для того, чтобы пялиться на тебя. Я пытаюсь навести порядок в этом беспорядке.

— Удачи тебе. Надо сходить за метлой или чем-нибудь таким в главном доме. — Когда Эйден разворачивается, чтобы уйти, я спешно добавляю: — Но никому не говори, для чего! Не хочу, чтобы Стефани знала о зеркале раньше времени. Мне еще предстоит придумать оправдание.

— Верно. Понял.

Стоит ему уйти, меня осеняет, что следовало попросить его бросить мне (осторожно!) полотенце. Так что я застряла здесь, голая, замерзшая и знатно раздраженная тем, что оказалась в такой ситуации.

Ощущение, что Эйдена нет уже целую вечность. Я начинаю напевать себе под нос песню, чтобы сдержать психоз. Вожу ногтем по гравировке стекла, как если бы коротала свои дни в заключении.

И вот, наконец, он возвращается.

С метлой и совком для мусора.

— О, слава богу. Где ты их нашел?

— Мне помогла Стефани.

Мои глаза расширяются.

— Что ты ей сказал?

— Я сказал, что мы любим ролевые игры. Знаешь, непослушная французская горничная и все такое.

— Ты шутишь! — охаю я.

— Эй, ты сама не захотела, чтобы я рассказывал ей о зеркале, поэтому мне пришлось импровизировать.

— Теперь она думает, что мы извращенцы.

Он невозмутимо пожимает плечами.

Бог ты мой.

Стало быть, Эйден извращенец!?

— Ты раньше увлекался ролевыми играми с подружками?

— Ты действительно хочешь сейчас поговорить об этом?

Он смотрит на меня, изогнув бровь, и я вспоминаю свое нынешнее состояние раздетости.

— Точно. Продолжай.

Эйден кивает и исчезает в коридоре. Через секунду возвращается с новым, чистым полотенцем. Он осторожно ступает ботинками по битому стеклу, хрустя, а затем приоткрывает дверцу душевой кабины. Он отвел взгляд — слава богу, — и когда он передает мне полотенце, я, не теряя времени, заворачиваюсь в него.

— Что скажем о зеркале? — спрашивает Эйден, принимаясь за подметание стекла. — Я без проблем могу признаться, что случайно его разбил.

— Нет, я что-нибудь придумаю. Но сейчас мне слишком холодно, чтобы думать.

Он хмурится и смотрит на меня.

— Так, давай я принесу твою обувь, чтобы ты могла выйти и одеться.

— Нет, все в порядке. Мне не хочется еще больше хрустеть стеклом и усложнять тебе работу. Я еще немного подожду.

Эйден кивает и возвращается к уборке, склоняясь, чтобы тщательно подмести мусор.

— Я бы все равно не стал тут ходить босиком, пока тут как следуют не пройдутся пылесосом. Вряд ли вручную можно собрать все осколки.

А ведь верно.

Закончив, он вытряхивает содержимое совка в мусорное ведро под туалетным столиком и завязывает пакет, чтобы выбросить его утром.

Час спустя мы оба лежим в постели, я в майке и пижамных шортах, Эйден в боксерах, только что принявший душ. Мы пахнем одним и тем же средством для мытья тела. Мы чертовски близко. Если бы я чуть-чуть сдвинулась вправо, мы бы соприкоснулись. Итак, я лежу совершенно неподвижно, уставившись в потолок в темноте. Я знаю, что Эйден все еще не спит. Мы почистили зубы, забрались в постель и выключили свет. «Спокойной ночи», — сказала я, и он пожелал того же и мне. И вот мы дошли до этого момента, когда молча пытаемся притвориться, что другого человека не существует. Мне следовало бы попытаться заснуть, но я не могу. Мне кое-что слишком любопытно.

— Пс?

Голова Эйдена поворачивается на подушке.

— Что?

Я поворачиваюсь лицом к Эйдену, но так темно, что я его не вижу. Даже при свете звезд, проникающем сквозь тонкие шторы на окнах, я не могу разглядеть, где он на кровати. Так что я просто разговариваю с темнотой.

— Чуть раньше… когда ты убирался… — осмеливаюсь я тихо.

— И?

— Я спрашивала тебя о ролевых играх.

• 8 •

Мэдди

Эйден смеется себе под нос.

— Как чувствовал, что ты не оставишь эту тему.

— Так что? — напираю я.

— Так что? — передразнивает он.

— Какой ты в постели?

— Я не знаю. Спроси себя – ты сейчас со мной в постели.

Я полностью поворачиваюсь на бок, к нему лицом, упираюсь локтем в подушку и кладу голову на ладонь.

— Нет, признавайся. Я хочу знать все. Эм, я слышала женские стоны, так что точно знаю, что ты хорош.

В темноте я едва могу разглядеть, как Эйден растирает руками лицо. Наверное, он не намерен обсуждать это со мной, и мне лучше не давить, но… Я не могу себя остановить.

— Не понимаю, что именно тебя интересует.

Всё.

— Давай начнем с малого, — предлагаю я, прикусывая нижнюю губу. — Ты берешь все в свои руки, или предпочитаешь, когда партнер берет инициативу на себя?

— Когда как. Я думаю, это сексуально, когда женщина ясно дает понять, чего она хочет, но с другой стороны...

Эйден не заканчивает фразу, но все итак очевидно.

Он любит контроль.

По моей спине бегут мурашки.

Зачем я мучаю себя? Зачем усложняю жизнь рядом с Эйденом? Зачем размываю границы? Не знаю. Подумаю об этом утром.

— Ясно, а как насчет позиций?

— Мэдди, спи.

— Мне любопытно.

Он вздыхает.

— У меня не было секса шесть месяцев. Я даже не могу вспомнить, что мне нравится.

Я вскакиваю с разинутым ртом и широко распахнутыми глазами.

— Ты лжешь.

— Зачем мне лгать?

— Шесть месяцев?!

— Ни разу после того, как я разорвал последние отношения.

— Вот так да-а-а.

— А что такого? — вскидывается Эйден.

Я качаю головой, пытаясь справиться с шоком.

— Я просто... удивлена. Вот и все.

— Мы можем продолжить этот разговор утром?

Я все еще не могу разглядеть выражение его лица в темноте, поэтому не могу точно сказать, бешу я Эйдена (что, говоря откровенно, входит в наши обычные отношения) или он действительно раздражен.

Я падаю обратно на подушку, смотрю в потолок и делаю глубокий вдох, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что втянула нас в столь неловкий разговор.

— Если тебе от этого станет легче, у меня не было секса целый год, — выпаливаю я и после этого признания жмурю глаза.

Эйден очень долго никак не реагирует.

Полагаю, что он заснул, потому что моя сексуальная жизнь его «сильно» интересует. А информация, которую я раскрыла, – это отличное средство от бессонницы.

Поэтому я переворачиваюсь на другой бок и тоже притворяюсь, что засыпаю.

В конце концов он шепчет мое имя, но я молчу и закрываю глаза, желая, чтобы эта странная ночь закончилась.

~

— Проснись и пой! — пробуждает нас голос из-за двери. Это Стефани выполняет роль будильника.  — Солнце уже высоко!

Я моргаю и понимаю, что еще слишком рано. Солнце едва начало восходить.

Эйден стонет рядом со мной, садится, затем свешивает ноги с кровати. Я оглядываюсь через плечо, чтобы полюбоваться его загорелой спиной. Когда Эйден растирает глаза, его мышцы напрягаются, и я позволяю своему взгляду скользнуть по его лопаткам и ниже, вдоль изгиба позвоночника. Никаких жировых складок – зауженная талия и боксеры Calvin Klein. Он оглядывается на меня, и я вскакиваю, чтобы открыть дверь.