Страница 21 из 53
— Сэр! — осклабился шофер. — Да, сэр!
— Вьетнам?
— Да, сэр. И Сальвадор!
— О`кей…
Лимузин разогнался, оставив аэропорт позади, и покатил, наезжая на тени деревьев. Углядев березнячок на пригорке, Гарднер недоуменно вздернул бровь. Что такого лиричного в этих белокорых стволах? Ведь береза — сорное дерево! Она вырастает на пожарищах, замещая сгоревшие сосны и ели. Так почему же русские поэты воспевают именно березки?
— Подъезжаем, сэр…
— Готовность, ребята! — «Гас» мигом отрешился от земного.
Водитель отключил систему наддува, и левое переднее колесо стало проседать. Хитрая кнопочка! Даже если очередь из автомата порвет шину, «кадиллак» уйдет от погони — компрессор не даст давлению упасть. Но можно, ведь, и наоборот…
«Кадиллак», словно припадая на раненую конечность, съехал на обочину, в тень «наглядной агитации» — ярко малеванные буквы с громадного щита, куда больших размеров, чем рекламные биллборды, бросали в массы лозунг: «Пятилетке качества — рабочую гарантию!»
— Авария, сэр! — озабоченно зацокал языком морпех, едва удерживая губы от ухмылки.
— Работаем!
Хаттуэй выбрался из машины, тут же доставая начатую пачку «Данхилл». Закурив, он глянул исподлобья на трассу — «сопровождавшая» их «Волга» с парой штыревых антенн слегка замедлила бег, минуя замерший лимузин, но тут же ускорилась.
Гарднер проводил «наружку» глазами, и насмешливо хмыкнул — вид широкоплечего водилы, снявшего пиджак и деловито выкатывавшего запаску, убедил чекистов в серьезности положения.
Выпустив струю дыма, «Гас» задумчиво прошелся мимо щита, чуть заметно парусившего на ветру.
— Пятилетке качества, — с выражением продекламировал он пароль, — рабочую гарантию!
Два голоса ответили вразнобой, глухо доносясь из-за советской инсталляции:
— Партия — наш рулевой!
Дивясь едкой фантазии оперативников, Гарднер сжал пальцами сигарету, якобы затягиваясь — ладонь прикрыла рот. Направленных микрофонов опасаться не стоило, а вот хорошей оптики — вполне.
— Меня зовут Гарднер Хаттуэй, — представился он, — назначен резидентом ЦРУ при посольстве в Москве. Иван? Сергей?
— Да, это мы, — донесся ответ дуэтом.
— О`кей… Вы оба — ветераны ГРУ, и выбрали свободу. Что ж, помогите нам, а мы поможем вам! Будем платить по тысяче рублей в месяц — каждому.
— Согласен, — спокойно ответил Иван или Сергей.
— Согласен, — повторил за ним Сергей или Иван.
— О`кей. Вам нужно будет выехать в Новосибирск и установить плотное наблюдение за одним ученым-физиком. Зовут — Михаил Петрович Браилов. Его фото, адрес, место работы — всё, что мы сумели найти на этого человека, возьмете из контейнера… он такой… в форме куска асфальта. Тайник заложим возле вашего дома, Иван, между трансформаторной будкой и гаражом. Закладка произойдет в течение двух дней — завтра или послезавтра. Ровно в полдень стойте на углу проспекта Вернадского, где расположено здание Центра НТТМ. Мимо вас проедет желтая «тойота» с дипломатическим номером. Если ее заднее стекло открыто — изымайте контейнер. Если закрыто — стойте там же на следующий день, и в то же время. Мы передадим таблицы связи, шифроблокноты, по пять тысяч рублей «подъемных» на каждого, и досье на объект наблюдения. Вопросы?
— Пока нет, — прозвучало из-за щита.
— Удачи, господа!
Затянувшись напоследок, Хаттуэй отбросил окурок небрежным щелчком, подавая сигнал Дэвиду — разговор окончен.
— Сэр! — встрепенулся Ролф. — Можно ехать!
— О`кей…
* * *
Экипаж «Волги» ГАЗ-24–24, прозванной «дублеркой», с интересом наблюдал, как дюжий негр в потертых джинсах и белоснежной рубашке ловко менял пробитое колесо. Видать, нездешний «членовоз» социалистический гвоздь поймал.
Двое пассажиров помоложе жались к «кадиллаку», а один постарше курил в сторонке.
Мимо, громыхая и позвякивая пустыми газовыми баллонами, прокатился «сто тридцатый». Грузно качая задком, проследовал желтый «ЛиАЗ» — за стеклами белели сонные лица деревенских.
— Заводи, Колян, — негромко скомандовал старший оперуполномоченный, — эти трогаются.
— Есть, товарищ капитан!
Пластаясь над шоссе, пронесся черный «кадиллак», похожий на великанский рояль, блестящий полировкой.
«Волга» выждала немного, и увязалась за вероятным противником.
Четверг, 15 мая. День
Первомайск, улица Киевская
Текучка меня нисколько не донимала, хотя унылое повторение пройденного кого угодно могло вогнать в дремотную скуку. И я прекрасно помнил выражение кого-то из великих: если ставить опыт, как обычно, как всегда, новых результатов не получишь.
Но чихать мне на ветхую мудрость! Я ведь не открытий добивался, я искал то, не знаю что.
Пробовал исследовать само время, хотел понять, как же оно тикает. Потому и совал бруски под тахионный дождик, наблюдал, обложил хронокамеру десятками приборов — и следил, как дергаются их стрелочки, как мигают циферки или вьются синусоиды.
Ведь была, была же хоть какая-то разница в их показаниях! Зимой нас с Мишкой Браиловым разделяли ничтожные пять минут, вот только попал он не в свое прошлое. А чем отличаются времена в разных потоках? Или время едино, и любые последствия корректировок затухают в веках?
Самое чудесное заключалось в том, что перемещение моего двойника четко фиксировалось целым набором регистраторов, и эти записи сохранились. Но единственное отличие заброса человека в прошлое от перемещения, скажем, Тузика выглядело немного странным. В сам момент «попадоса» ход времени стал прерывистым — он то ускорялся, то замедлялся, сглаживая амплитуду. Так покачиваются чашечки чувствительных весов, приходя в равновесие.
И что мне это дает? Знать бы…
— Володь… — я подработал манипулятором, и вернул очередной образец в техотсек. — Завтра надо будет кой-чего поменять…
— Кой-чего… это чего? — прокряхтел Киврин, вставая и отряхивая ладони.
— Смотри. У тахионов — отрицательная масса. Поэтому они, теряя энергию, расходуя ее на то же черенковское излучение, ускоряются. Так?
— Ага, — кивнул Володя с умным видом. — И, кстати, само название «ускоритель тахионов» — дурац… м-м… чудесатое.
— Да нет, — улыбнулся я, — именно дурацкое. Мы же не разгоняем тахионы, прикладывая энергию, они сами. А что будет, если, попав в хронокамеру, тахиончики столкнутся не с твердым телом, а с потоком… хм… нормальных частиц? Излучим их лоб в лоб! Что тогда?
— Ну-у… — Киврин солидно откашлялся. — Согласно второму закону Ньютона, отрицательная масса ускорится в направлении, противоположном приложенной силе. То есть, навстречу «нормальным» частицам! Получается, обе массы разгонятся в одном направлении, нарушая закон сохранения импульса… Так он же у отрицательной массы тоже отрицательный! Забавно…
— Самое забавное, что закон сохранения энергии продолжит работать. Положительная масса будет отдавать энергию отрицательной… м-м… динамика передачи энергии выйдет необычная, конечно… В общем, смотри. Мы же вывели инжекционную секцию из схемы «ускорителя, который не ускоритель», верно? А давай приделаем инжектор к хронокамере? Сбоку присобачим — плюс поворотный дипольный магнит? Пучок протонов выйдет слабенький, но нам хватит.
Аналитик глубокомысленно воззрился на камеру.
— А протоны где возьмем?
— Добудем! Ионизируем водород. По-хорошему если, нам бы их впрыснуть сначала в бустер протонного синхротрона… Но это задание на завтра, а пока обойдемся малыми энергиями. Задача ясна?
— Так точно! — браво ответил товарищ Киврин. — О, чуть не забыл… Тебя же Ершова искала! Сказала, чтоб без нее не уходил.
— Не уйду, — пообещал я. — Ни за что.
Тот же день, позже