Страница 15 из 16
– Ай, рукодельница! – продолжала восхищаться мамонька. – Ай, умница! Ну что ты надулся, как мышь на крупу? Тебе хоть нравится?
– Нравится, – ответил Волчок.
– Нет, ты просто не понимаешь! Это же какая работа тонкая!
– Мамонька, я все понимаю. И мне очень нравится.
– Ну смотри! Не порви, не испорти. Нарукавники ты надеваешь, когда чернилами пишешь? А то протрешь рукава…
– Да, я надеваю нарукавники. Всегда. Иначе бы у меня вообще рубашек не было. Мне идти скоро…
– Хорошо, хорошо, одевайся. Я на завтрак манную запеканку сделала. С медом хочешь или со сметаной?
Несмотря на кажущуюся скромность рубашки, Красен сразу ее заметил, хотя Волчок не снимал безрукавку.
– Ух ты, разоделся-то! – сказал чудотвор еще с порога. – Откуда такая вещь? Неужели купил?
– Невеста подарила. Купить такое мне не по карману.
– Рукодельница… Не всякая белошвейка за такое возьмется.
Красен явно не выспался и, похоже, мучился похмельем, но был странно весел и даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Волчок долго сомневался, но потом все же спросил:
– Как прошел ваш вчерашний выезд?
– На самом деле итог его довольно печален, у меня дурные новости.
– А… мне показалось…
– Но сам вечер был неплох, хотя я и отвык от подобных развлечений. И… я сегодня немного влюблен.
Наверное, Волчок слишком откровенно хлопал глазами, потому что Красен поспешил объясниться:
– А что тебя так удивляет? Или ты считаешь, что я для этого слишком стар? Когда мне было столько же лет, сколько тебе, я тоже считал стариками тех, кому за сорок.
– Я вовсе не считаю вас стариком. Но обычно отношения с женщинами у зрелых людей строятся на других чувствах… – усмехнулся Волчок.
– Это ты об Огненном Соколе и хозяйке твоей комнаты?
– Например.
– Огненный Сокол – приземленный человек, тебе не стоит брать с него пример. Хотя, конечно, победы такого сорта ценятся в среде военных, но у низших чинов, а ты собираешься пойти дальше, если я ничего не путаю. А там приняты дорогие подарки, красивые и долгие ухаживания, тайные страсти… Вот что́ ты намерен подарить своей невесте в ответ на ее подарок?
Волчок задумался и ответил не сразу:
– Думаю, домик в Хстове ко дню свадьбы ей вполне подойдет.
– Фу, как это неромантично! Домик в Хстове – это само собой.
– А… что нужно?
– Не знаю. Надо подумать. Больше всего девушки любят побрякушки – колечки, сережки, подвески… Но такие вещи чаще дарят содержанкам, невестам – только по случаю, например при помолвке. Сколько ей лет?
Волчок почему-то смутился.
– Ей? Четырнадцать… Почти…
Красен взглянул на него с удивлением и кашлянул:
– Я бы подарил ей куклу… У тебя еще есть время накопить денег на домик в Хстове. Впрочем, сегодня я влюблен в девушку, которая моложе меня лет на двадцать пять, так что мы квиты. А давай бросим все дела и отправимся в лавку к ювелиру! Может, и я найду что-нибудь такое, что не оскорбит честь юной девушки и ни к чему ее не обяжет…
– Наверное, у вас там есть вещи получше наших… – Волчок испытующе посмотрел на Красена.
– Ювелирное искусство везде одинаковое – либо дешевая штамповка, как твоя золотая булавка, либо – уникальная вещь, как твоя новая рубаха.
– У меня с собой нет столько денег.
– Я тебе одолжу. Пошли. Мне не хочется сегодня сидеть в кабинете. И писать письма третьему легату и Огненному Соколу мне не хочется тоже. Хотя придется. Кстати, завтра мы поедем на Змеючий гребень, на одну или две ночи. Я мог бы поехать без тебя, но скучно торчать там целый день одному, если в первую ночь ничего не выйдет. Да и в дороге будет повеселей.
Ага, Красен собрался встретиться со своим человеком в замке. Как и в тот, самый первый раз, когда заставил Волчка стучать по засову. Надо отправить голубя, может быть, Чернокнижнику удастся выследить чудотвора.
Красен начал с самых богатых ювелирных лавок. Нет, денег Волчку было не жалко, но Спаске бы не понравилось ничего из того, что они видели. И… в самом деле, это напоминало выбор подарка для девки с заставы, только дороже.
Только в четвертой по счету лавке Красен вдруг ткнул пальцем в выставленные на обозрение самоцветы. Лавочник, дертский купец, залебезил вокруг, начал расспрашивать, что ищут богатые гости. И Красен очень быстро выбрал заколку с веткой красной смородины из камня. Работа была тонкая, внутри каждой ягодки сквозь тонюсенькие прожилки просвечивали семечки – словно это была живая, настоящая красная смородина. Хотя сами по себе камни не были дорогими, вещица стоила немало.
– Я думаю, самое то, – довольно сказал Красен. – Со вкусом, но без кричащей роскоши. И ни к чему не обяжет.
После покупки Красена лавочник взбодрился и залился соловьем, рассказывая Волчку, какими полезными свойствами обладают самоцветы, от каких болезней лечат, в каких делах помогают, что означают.
– Вот. Кольцо с сапфиром – сапфир защищает целомудрие и скромность, предохраняет от беспочвенной ревности, это хороший подарок невесте, особенно если у нее синие глаза.
– Я не хочу кольцо… – проворчал Волчок.
– Вот, подвеска с сапфиром. В форме сердечка, в знак любви. Оправа из белого золота.
Волчок поморщился.
– Или изумруд. Тоже полезен для сбережения целомудрия, но больше подойдет к зеленым глазам. Тут золотая оправа.
– А это что? – Волчок показал на подвеску со странным сине-зеленым камнем. Он тоже был сделан в форме сердца, только настоящего, человеческого сердца. И оправлен в золотой ромб – будто распят.
– Это… – Лавочник помедлил. – Камень разлученных. Он родственник кошачьему глазу, вот, посмотрите, характерный блик – будто смотришь в кошачий зрачок. Но этот камень намного дороже кошачьего глаза, потому что обладает свойством предупреждать об опасности. Его дарят перед разлукой, и если цвет его остается синим или зеленым, то с возлюбленным все хорошо. Но если в его глубине появляется красный отлив, значит возлюбленному грозит опасность. Оправа почти не касается камня, чтобы видна была его глубина. Замечу, оправа тоже хорошей работы…
– В самом деле, оправа необычная и камень красивый, – сказал Красен.
– Я его куплю, – кивнул Волчок.
– Это дорогой камень… – скромно потупился лавочник.
– Мне все равно.
Подвеска притягивала Волчка, ему непременно захотелось подарить ее Спаске. Он не верил, что камни могут менять цвет, а потому надеялся, что Спаска перестанет за него бояться. Но кроме этого в камне было что-то манящее, какой-то тайный смысл, который Волчок никак не мог разгадать.
Он стоил не меньше, чем рубашка, присланная Спаской, а может и немного больше. Волчок не считал возможным одалживать деньги у Красена, а потому сбегал домой и сам расплатился за подвеску.
За обедом Красен оставался весел, радовался приобретению Волчка, говорил о девушках, однако с каждой минутой его веселье все сильней казалось наигранным. Иногда он замолкал задумчиво, словно просчитывал что-то в голове, и после этого продолжал разговор невпопад.
– Ладно, – мрачно сказал он, поднимаясь из-за стола. – Хватит. Пора за работу.
И Волчок понял, почему Красен тянул время и не хотел приниматься за письма: по-видимому, он получил приказ, который не очень-то стремился выполнить. Даже после того как Красен вывез из Хстова Змая со Спаской и ее добрым духом, Волчок не вполне ему доверял, да и Змай говорил, что полностью доверять чудотвору не стоит, но тот однозначно действует вразрез со стратегией своих начальников в Верхнем мире.
Диктуя письма, Красен запинался на каждом слове, требовал то вычеркнуть что-нибудь, то вставить, ходил по кабинету и надолго замолкал. Чудотворы требовали любой ценой вытащить Спаску из замка, а это означало, что Змай благополучно добрался до Верхнего мира, успел заявить о том, что он жив-здоров и мешает чудотворам. Торопить храмовников с началом войны против замка Сизого Нетопыря не требовалось, но Красен писал третьему легату и об этом: требовал отчета о продвижении дел и о том, что́ Храм предпринял в ответ на строительство оборонительной стены в замке, почему не предотвратил заранее помощь Государя Чернокнижнику.