Разбойничьи Острова

– Они видели наше убежище в Бухте. Проиграют или выиграют, пленники все равно мертвы. Посвящение – не поединок, а расправа!

Ночь больше не плескалась безмятежной лагуной. Неужели все четверо мальчишек… все тысячи мальчишек, которых когда-либо хватали для Посвящений…? И такой приказ мог равнодушно отдать ее отец, Дельфине даже уши не надравший за все детство?

Наэв положил ему руку на плечо и предложил:

– Идем-ка спать, а то весь корабль перебудишь.

Теор обернулся к нему, ища понимания – с Посвящения ему казалось, будто все вокруг заговорили на другом языке. Даже самые близкие.

– Вы правда совсем об этом не думаете?? Вам их не жаль?

Наэв правда не привык много думать, Дельфина топила лишние мысли в Море. Она не желала смерти побежденным врагам, но – старшим лучше знать. Так она и ответила:

– Мы поступаем так, как велят Острова, а, значит, поступаем правильно.

– Мы – охотничьи псы Совета! Нас вырастили приносить добычу!

Дельфина отшатнулась:

– Не разрушай мир, брат! Нельзя так говорить!

Лучший из лучших показался совсем затравленным, когда признался:

– Знаете, что мне сказал Терий…

– На дороге я все видел, – сказал Терий перед отплытием. – Да-да, ты справился с одним, вторым, сражался, как дитя Алтимара. Совет узнает об этом осенью. А теперь слушай меня, Теор, сын Тины. Мы не играем! Ты не можешь жизнь врага беречь больше, чем собственную!

Рассудительный и терпеливый Терий воспитанников не порол и всегда находил время выслушать. Запреты матушки Маргары обходили с ухмылкой, запреты Терия – никогда. Жаркие возражения Теора он не оборвал, но оба знали: мальчик подчинится, сколько бы ни брыкался. Потому что отец-наставник просто так говорить не будет. В ответ Терий лишь одно сказал:

– Опоздай Наэв на мгновение, ты бы сейчас не спорил.

Теор пересказал как можно безразличнее, а у названого брата чуть загорелись уши. Один не замечал своих ошибок, другой – заслуг, и оба как-то не подумали, что Наэва следует поблагодарить.

“Удача” уже предвкушала возвращение домой, особенно новопосвященные. Еще с корабля замахать родителям руками, крича, что теперь они тэру. Родители Аны, наконец, дождались этого дня. Рыжие сестры – четыре старших, четыре младших – закружат ее в хороводе. И Наэва обнимут отец, мать, двойняшки с племянниками. А Циана только прошепчет молитву, будто боится радоваться. Вместо нее Ава расцелует Дельфину и Теора, как родных. Потом будут пиры, и дележка добычи, и Меркат. Его кричащий всеми голосами базар. И те таинственные дома, куда зазывают мужчин шныряющие по толпе старухи – все как одна, пронырливые, улыбчивые, жадные до серебра. Девушка слышала, как братья перешептываются, как рассуждает Теор, будто все на свете знает: “Меркатки – не как регинки. Хотя бы моются”. Осенью шторма отрежут Острова от остального мира – вот, когда будет ясно, успешны ли были летние походы. Осенью Каэ посылает дождь, оживляя землю, зерно ложится в почву и станет урожаем, если повезет.

Годы спустя Дельфина тепло вспомнила Аву и Сагитта – в их доме ей бывало уютнее, чем в собственном. Ава многих детей похоронила младенцами – тем сильнее любила живых. Да и всю детвору Берега Чаек охотно угощала медовыми лепешками. После многих мертворожденных у нее внезапно выжили двойняшки, Авмита и Авнора, и, спустя лет пять, – Наэв. В год Посвящения двойняшки были уже замужем, и в рейды больше не ходили. А Ава умрет той зимой, боги знают, отчего, просто сляжет в один день и тихо уйдет к вечеру. И Сагитт скоро начнет болеть, быть может, потому, что так и не научится жить без нее. Даже столько лет спустя Дельфина склонила голову: какая горькая потеря. И для Наэва, и для всего Берега Чаек.

Слова Терия быстро настигли лучшего из лучших. “Удача” осмелилась пристать опасно близко от замка сеньора, а те двое молодых всадников просто охотились в лесу. Видели они корабль или нет – они оказались рядом с убежищем разбойников, а тэру не желали рисковать. Одного убили сразу, второго схватили живым. И речи не было о том, чтоб пощадить его, как недавно крестьянина. В виланском замке, конечно, знают, что на берегу промышляют морские дьяволы. Сеньор наверняка уже собрал людей и готов дать отпор. Терий указал на Теора:

– Ты!

Виланец – лет двадцати, наверное, рыцарь из тех, что живут в замке сеньора и собственной земли не имеют – вырывался из рук тэру, не давая поставить себя на колени. На палача своего взглянул с презрением и пообещал:

– Скоро будешь на моем месте, мальчишка!

Словом, сделал все, чтоб не сдаться. Но, если б он пощады просил, Теору легче бы не было. Даже друзьям мальчик не пересказал весь разговор с Терием. “Совет может не о подвигах твоих услышать, а другое, – предупредил отец-наставник перед отплытием. – Ты сын Алтимара, но не сам Алтимар. Ты не бессмертен! Если будешь жалеть врагов – останешься впредь дома, как если бы ты проиграл Посвящение”. Лучшему из лучших очень ясно объяснили, что выбора у него нет.

Регинца повалили втроем, откинули голову, подставив горло клинку. В глазах ярость, насмешка и ненависть. Попадись ему Теор, он бы не сомневался. А попадись Дельфина или Ана… Заклятый враг? Смелый человек, который умрет достойно? Раз и навсегда переступив через себя, Теор вонзил кинжал. На сей раз у него получилось убить мгновенно.

Вышло, как он хотел той осенью. Все Острова обсуждали первый рейд лучшего из лучших. Теору позволили взять себе браслет. Отныне Ана красовалась в нем на пирах, а Наэв отводил глаза, подавляя ревность.

Приношение

Острова, плод Моря, твердь посреди воды. Капризная земля; леса, которым предстоит стать кораблями; камни, покрытые травами, острая галька и песок. Родная деревня Дельфины стоит… стояла до недавнего времени на самом крупном и густонаселенном Острове, который так и называют – Больший. Дважды по пять десятков шагов до Моря, которые женщина могла бы пройти с закрытыми глазами. Осталось шесть домов, а было около тридцати. Была мельница и оливковая роща, виноградник и поле, которое возделывали, несмотря на суровый нрав почвы. Старик-из-Холма, покровитель деревни, не очень-то щедр. Намного добрее божки Плодородных Долин – там общая пашня кормит сотню дворов. Женщина не завидовала, ведь Совет поровну распределял между тэру собранный урожай. А в Регинии уже передрались бы за такую Долину!

От деревни Дельфины мало что уцелело, от многих других деревень – и вовсе ничего, даже жителей. Невредимы лишь Остров Леса и четыре крошечных островка, которые называют единым словом – Ожерелье. Родина морских черепах, они бесплодны и безлюдны.

Предатель сказал ей в самый безнадежный момент: “Община не заботилась о тебе! Они приносили тебе в жертву, а ты этого даже не понимаешь!”. Может, он и прав, Острова всегда от нее много требовали. Но каждый камень здесь Дельфина знает, не как свои пять пальцев – как свою душу. Может ли она судить беспристрастно?

Как и большинство островитянок, Дельфина была лучница. Меч Волн угадывал ее мысли, подсказывал уловки, но сражаться лицом к лицу ей доводилось не часто. К тридцати с лишком годам она осталась целее, чем обычно остаются мужчины. За почти двадцать рейдов много было стрел, которые НЕ убили ее. И была та стрела, которую она сохранила, – у берега Сургурии. Рейд был третий в жизни девушки. На сей раз под командованием прославленного Главаря Милитара. “Острие” схлестнулось с долговязой посудиной, которую Дельфина отказывалась называть гордым словом “корабль”. На Море регинцы всегда будут чужаками, и суда их такие же – будто раненая рыба. Но защищали торговое судно отчаянно, “Острие” засыпали стрелами, стоило ему приблизиться. Сбежать от корабля Островов у регинцев не были даже малого шанса – ни на веслах, ни под парусом – поэтому дрались до последнего. В тот момент Дельфина сама натягивала лук, щитом ее никто не прикрывал. Услышала вскрик Теора, краем глаза видела его движение вперед. Собирался ли он ее оттолкнуть или заслонить, Дельфина не узнала, потому что Маргара успела быстрее. Железной хваткой потянула юношу: