Тотальные институты

Всякий институт требует от своих членов времени и заинтересованности и предоставляет им особый мир, то есть всякому институту свойственно стремление к закрытости. Если присмотреться к разным институтам в нашем западном обществе, мы обнаружим, что некоторые из них являются закрытыми в непропорционально большей степени, чем следующие в ряду. Их закрытость или тотальность символически выражается в преградах для социального взаимодействия с внешним миром и для выхода наружу, которые часто имеют материальную форму, например, это могут быть запертые двери, высокие стены, колючая проволока, рвы, вода, леса или болота. Такие учреждения я называю тотальными институтами, и именно их общие характеристики я хочу рассмотреть[40].

Тотальные институты нашего общества можно грубо разделить на пять групп. Во-первых, существуют институты, учреждаемые с целью заботы о лицах, считающихся беспомощными и безобидными; таковы дома для слепых, престарелых, сирот и нищих. Во-вторых, существуют места, учреждаемые с целью заботы о людях, неспособных позаботиться о себе самостоятельно, но способных нанести неумышленный вред обществу: туберкулезные диспансеры, психиатрические больницы и лепрозории. Тотальные институты третьего типа создаются, чтобы защитить общество от лиц, умышленно ему угрожающих, без особой заботы об условиях содержания изолированных: тюрьмы, исправительные учреждения, лагеря для военнопленных и концентрационные лагеря. В-четвертых, существуют институты, целенаправленно учреждаемые для выполнения некоторых рабочих задач и оправдываемые лишь этими инструментальными целями: армейские казармы, корабли, школы-интернаты, трудовые лагеря, колониальные поселения и большие особняки (с точки зрения тех, кто живет в помещениях для прислуги). Наконец, существуют учреждения, служащие прибежищами для желающих удалиться от мира, хотя они нередко выступают одновременно тренировочными пунктами для служителей религии; примерами являются аббатства, мужские и женские монастыри и прочие обители. Эта классификация тотальных институтов не точна, не исчерпывающа и не имеет непосредственной аналитической ценности, но она дает чисто денотативное определение данной категории, которое может служить надежной отправной точкой. Я надеюсь, что такое первичное определение тотальных институтов позволит мне обсуждать общие характеристики данного типа институтов, избегая тавтологий.

Но прежде, чем приступить к выявлению общих черт учреждений из этого списка, я хотел бы упомянуть об одной концептуальной проблеме: ни один из элементов, которые я буду описывать, не специфичен для тотальных институтов и не является общим для всех них; для тотальных институтов характерно, что они в значительной мере демонстрируют наличие множества атрибутов, входящих в это семейство. Говоря об «общих характеристиках», я буду использовать эту фразу в ограниченном, но, думаю, логически правомерном смысле. Одновременно это позволит мне использовать метод идеальных типов для установления общих черт с надеждой на дальнейшее выявление значимых различий.

Базовый социальный механизм современного общества состоит в том, что индивиды обычно спят, играют и работают в разных местах, с разными соучастниками, под разным руководством и без единого рационального плана. Центральная характеристика тотальных институтов может быть описана как слом барьеров, обычно разделяющих эти три сферы жизни. Во-первых, все аспекты жизни реализуются в одном и том же месте и под одним и тем же руководством. Во-вторых, каждая фаза ежедневной деятельности члена института осуществляется им в непосредственном сопровождении большой группы других людей, к которым относятся одинаковым образом и от которых требуют, чтобы они вместе делали одно и то же. В-третьих, все фазы их каждодневной деятельности строго расписаны, одно занятие сменяется другим в условленное время и вся последовательность дел предписывается сверху системой эксплицитных формальных правил и корпусом официальных лиц. Наконец, предписанные занятия подчиняются единому рациональному плану, обеспечивающему достижение официальных целей института.

По отдельности эти черты можно найти и вне тотальных институтов. Например, наши крупные коммерческие, промышленные и образовательные учреждения все чаще открывают кафетерии и места досуга для своих членов, однако использование этих дополнительных удобств во многих отношениях остается добровольным, и особое внимание уделяется тому, чтобы привычная субординация на них не распространялась. Аналогичным образом у домохозяек или фермерских семей все основные сферы их жизни могут не выходить за пределы одной огороженной территории, но у них нет коллективной организации и они не занимаются своими повседневными делами в непосредственном сопровождении группы схожих с ними людей.

Удовлетворение многочисленных человеческих нужд посредством бюрократической организации групп людей — независимо от того, является это необходимым или эффективным средством социальной организации в данных условиях или нет, — составляет ключевой элемент тотальных институтов. Это ведет к некоторым важным следствиям.

При управлении группами людей они оказываются под наблюдением персонала, чьим основным занятием является не руководство или периодическое инспектирование (как во многих случаях отношений работник — работодатель), а скорее надзор — слежение за тем, чтобы каждый делал то, что ему было прямо сказано делать, в условиях, когда нарушение, совершенное одним индивидом, резко выделяется на фоне явного, постоянно проверяемого послушания других. Что здесь первично — большие группы контролируемых людей или небольшое число надзирающего персонала, не имеет значения; важно то, что они предполагают друг друга.

В тотальных институтах существует базовое разделение между большой контролируемой группой, обычно называемой постояльцами, и немногочисленным надзирающим персоналом. Постояльцы, как правило, живут в институте и имеют ограниченные контакты с миром за его стенами; персонал часто имеет восьмичасовой рабочий день и социально интегрирован во внешний мир[41]. Каждая группа склонна воспринимать другую сквозь призму узких враждебных стереотипов: персонал часто считает постояльцев озлобленными, скрытными и не внушающими доверия, в то время как постояльцы часто считают персонал высокомерным, деспотичным и подлым. Персонал обычно чувствует свое превосходство и правоту; постояльцы обычно чувствуют себя, по крайней мере, в некоторых отношениях, нижестоящими, слабыми, недостойными и виноватыми[42].

Социальная мобильность между этими двумя стратами резко ограничена; социальная дистанция, как правило, велика и часто формально предписана. В разговорах через эту границу может даже использоваться специальная интонация, как показывает беллетризованное описание реального эпизода из жизни психиатрической больницы:

— Я тебе вот что скажу, — сказала мисс Харт, когда они пересекали комнату отдыха. — Делай все, что велит мисс Дэвис. Не думай, просто делай. Тогда все будет нормально.

Как только Вирджиния услышала это имя, она сразу поняла, что будет самым страшным в палате № 1. Мисс Дэвис.

— Она главная медсестра?

— А то, — буркнула мисс Харт, после чего повысила голос. Медсестры вели себя так, словно пациентки были неспособны расслышать ничего кроме крика. Часто они говорили нормальным голосом вещи, которые не предназначались для ушей пациентов; если бы они не были медсестрами, могло бы показаться, что они часто разговаривают сами с собой.

— Самая компетентная и исполнительная, мисс Дэвис, — объявила мисс Харт[43].

Хотя некоторая коммуникация между постояльцами и охраняющим их персоналом необходима, одной из функций охранника является контроль коммуникации постояльцев с персоналом высших уровней. Иллюстрацию приводит один из исследователей психиатрических больниц:

40

Категория тотальных институтов время от времени появлялась в социологической литературе под разными именами, и некоторые характеристики данного класса уже были описаны. Пожалуй, наиболее интересное их описание можно найти в малоизвестной статье Говарда Роуланда: Howard Rowland. Segregated Communities and Mental Health //Forest Ray Moulton (ed.). Mental Health (Lancaster: The Science Press, 1939). P. 263–268. Предварительная версия настоящей статьи была представлена в: Erving Goffman. Interpersonal Persuasion // Bertram Schaffner (ed.). Group Processes: Transactions of the Third Conference (New York: Josiah Macyjr. Foundation, 1957). P. 117–193. Термин «тотальные» в таком контексте также использовал Амитай Этциони в: Amitai Etzioni. The Organizational Structure of «Closed» Educational Institutions in Israel // Harvard Educational Review. 1957. Vol. 27. № 2. P. 115.

41

На бинарность тотальных институтов мне указал Грегори Бейтсон [Грегори Бейтсон (Gregory Bateson, 1904–1980) — англо-американский антрополог, лингвист, исследователь коммуникации. Известен применением принципов теории систем и кибернетики в социальных науках. Один из авторов концепции двойного послания (double bind). Преподавал в Институте гуманистической психологии и в Калифорнийском университете в Санта-Крузе. Автор книг «Навен: обзор проблем, вытекающих из комбинированной картины культуры одного новогвинейского племени, составленной с трех точек зрения» (1936), «Балийский характер: фотографический анализ» (1942; в соавторстве с Маргарет Мид), «Шаги в направлении экологии разума» (1972.), «Разум и природа» (1979).]; о ней также писали в литературе. См., например: Lloyd Е. Ohlin. Sociology and the Field of Collections (New York: Russell Sage Foundation, 1958). P. 14, 20. В ситуациях, когда сотрудники тоже должны жить в институте, можно ожидать, что им будет особенно тяжело и что их придется заставлять смириться с неожиданной для них статусной зависимостью от жизни внутри института. См.: Jane Cassels Record. The Marine Radioman s Struggle for Status // American Journal of Sociology. 1957. Vol. 62. № 4. P. 359.

42

Тюремный вариант описывается в: S. Kirson Weinberg. Aspects of the Prisons Social Structure // American Journal of Sociology. 1941. Vol. 47. № 5. P. 717–726.

43

Mary Jane Ward. The Snake Pit (New York: New American Library, 1955). P. 72.