Страница 44 из 60
Я говорил, что действие может быть найдено везде, где индивид осознанно идет на чреватый последствиями риск, воспринимаемый как такой, которого можно избежать. Как правило, действие не обнаруживается в повседневной рабочей рутине дома или на службе. Ведь здесь риск стремятся организационно исключить, а то, что остается, очевидно, не является добровольным. Где же тогда обычно можно найти действие? Позвольте мне суммировать уже сделанные мимоходом предположения.
Во-первых, те, кто ищет действие, находят его в коммерциализированных видах спорта. Возможно, вследствие того, что эта деятельность специально организуется для зрителей как развлекательное зрелище, возникает ощущение, что нет серьезных причин для увлечения самой этой деятельностью. Фактом, однако, является и то, что любители занимаются этими эффектными видами деятельности самостоятельно, в одиночестве и без оплаты, в качестве занятия на отдыхе, что укрепляет представление о том, что профессионалы участвуют в самодетерминированном добровольном занятии, пусть даже очевидно, что на кону исхода зрелища могут находиться профессиональные и коммерческие деловые интересы. Хотя спортсмены-автогонщики зарабатывают на жизнь за рулем, а решение компании о том, продолжать или прекратить выпуск модели машины, может зависеть от результатов гонок[168], считается, что водители могли бы выбрать работу другого типа или, по крайней мере, воздержаться от данной гонки и что этот тип риска, так или иначе, является добровольным.
Следующее место действия — это незрелищные[169] рискованные виды спорта. За участие в них не платят, они не укрепляют общественно приемлемого статуса личности и не порождают обязательств в серьезном мире работы. При отсутствии обычного давления, вынуждающего включиться в деятельность, легко допустить, что здесь присутствует самодетерминация и что подвергание себя риску осуществляется единственно ради принятия вызова. Интересно, что в некоторых из этих энергичных видов спорта доминируют крепкие, моложавые люди, которые могут себе позволить тратить на это время, путешествовать и приобретать снаряжение. Думается, эти люди извлекают лучшее из обоих образов жизни, получая удовольствие от риска без значительной угрозы своим рутинным повседневным делам.
Далее следуют более коммерциализированные арены действия — удобно расположенные места, где снаряжение и площадки можно арендовать, что позволяет обеспечить некоторую степень действия. Кегельбаны, бассейны, парки аттракционов и торговые пассажи создают условия, в которых стоимость игры и цена приза порождают умеренно судьбоносный контекст для демонстрации индивидуальной компетентности. Публичные ставки на ипподромах и в казино позволяют игрокам демонстрировать разнообразие личных свойств, хотя и ощутимой ценой. «Головокружительные» аттракционы на ярмарках и в парках развлечений открыто решают нашу дилемму относительно действия, предоставляя опасность, которая гарантированно не является реальной опасностью, — то, что Майкл Балинт прекрасно описал как безопасное трепетное волнение:
Во всех развлечениях и удовольствиях такого типа можно наблюдать три характерных отношения: (а) некоторую степень осознанного страха или, по крайней мере, понимание наличия реальной внешней опасности; (б) добровольное и намеренное подвергание себя этой внешней опасности и вызываемому ей страху; (в) в то же время более или менее уверенная надежда на то, что можно будет выдержать страх и справиться с ним, что опасность пройдет и что человек сможет без повреждений вернуться в безопасную обстановку. Эта смесь страха, удовольствия и уверенной надежды перед лицом внешней опасности создает базовый элемент всего волнующего[170].
Наконец, есть последний тип коммерциализированных действий, включающий прямое участие, которое я буду называть «фигуряние» (fancy milling)[171]. В нашем обществе взрослые могут приобретать вкус к социальной мобильности, потребляя ценные продукты, получая удовольствие от дорогих модных развлечений, проводя время в роскошных условиях и общаясь с престижными людьми, — особенно если это происходит одновременно и в присутствии множества свидетелей. Это действие потребления. Так, простое присутствие на большом сборище пирующих людей может принести не только порождаемое толпой возбуждение, но и неопределенность из-за недостаточного знания того, что может дальше случиться, возможность флирта, который сам по себе ведет к формированию взаимоотношений, и живой опыт пребывания рядом с кем-то, кто действительно умеет найти настоящее действие в толпе.
Когда эти различные элементы «фигуряния» объединяются, а индивид сравнивает престижность и краткость участия с ценой выхода на сцену и объемом расходов, необходимых в каждый момент участия, происходит некоторое рассеянное действие — или, скорее, отблеск действия, — хоть и с ограниченной судьбоносностью[172]. Индивид совмещает роль исполнителя и роль зрителя; он участвует в действии, но оно вряд ли будет постоянно на него влиять.
Крайним примером этого служит казино отеля. Тут доступны не только азартные игры на деньги, этот тип действия вообще перегружен разными расходами. Обеспечивается краткое вторжение в мир высокого уровня жизни. Паркуемые служителями лимузины толкутся у входа. За входом — роскошная обстановка. На столиках предлагаются напитки, часто бесплатно для клиентов. Могут предлагаться хорошие закуски, с учетом разнообразных вкусов. Поощряется система чаевых, поднимающих настроение получающим их, и работают полуобнаженные официантки, отобранные за их внешность и довольно доступные. Система сигналов позволяет этим девушкам предлагать напитки, сигареты и аспирин по всем помещениям, где они требуются. «Агенты» игры в кено и девушки, обменивающие деньги, организованы подобным же образом, чтобы быть в распоряжении клиентов по мановению руки. Облегчаются контакты за столом с известными людьми и с теми, кто много тратит. Обеспечивается и близость к тому, что некоторые назовут гангстерским элементом. Гарантирован легкий доступ к знаменитым в национальном масштабе представлениям и даже физическая приближенность к самим знаменитостям. Бар гостиной «украшен» хористками, наряженными в неофициальные костюмы. Посетительницы чувствуют, что могут поэкспериментировать, выставляя напоказ наряды высокой моды, которые они постеснялись бы надеть дома. Короче говоря, здесь много возможностей для эфемерного «облагораживания». Однако если во время «облагораживания» клиенту захочется присесть, скорее всего, он сядет за игральный стол. Обстановка и окружение богатые, но каждая минута оплачивается риском потери значительных денежных сумм.
Другие публичные заведения также, похоже, все больше включают в свои услуги потворствование вкусам, прежде считавшимся неподобающими. Так, в дальних авиарейсах добавили хорошеньких девушек, приличное питание, кинофильмы и бесплатную выпивку[173]. На автозаправках теперь предлагают не только бензин, но и кратковременную компанию «бамперных кошечек». И конечно, это проявляется в нынешней моде, когда еду предлагают привлекательные официантки, обнаженные по пояс[174].
В любом сообществе какая-то его часть оказывается более других восприимчива к привлекательности такого типа действий. Стоит отметить, что индивиды реагируют не как члены локального сообщества, а как сходно думающие, но ничем иным не связанные члены большого общества. Чужаки в городе могут спросить местного таксиста, где находится действие, и, возможно, войти и принять участие, когда доберутся туда. Включается инстинктивное взаимопонимание людей, которые в ином случае были бы чужими, врёменная коалиция против общества респектабельности, где у искателя действия наверняка есть друзья и родственники. Для ограничения участия не нужны традиционные механизмы знакомства и приглашения, вместо них эту функцию выполняет риск участия.
168
Например, участие «корвета» в себрингских гонках 1956 г., описанное гонщиком Джоном Фитчем: «Я знал, что неудача на себрингских гонках могла бы означать конец интереса „Шевроле“ к гонкам спортивных машин» (Filch J., Beaumont С. The Day That Corvette Improved the Breed // Beaumont C., Nolan W. Omnibus of Speed. N.Y.: Putnam and Sons, 1958. p. 271–286).
169
Характерно, что рискованные рекреационные виды спорта «стоит смотреть», их часто смотрят, и участник вынужден принимать это. Он обязан быть в состоянии выступать, когда на него смотрят; однако он не должен выступать только для того, чтобы на него смотрели. Не важно, ни насколько большую толпу собирает спортсмен, ни насколько он захвачен интересом зрителей, их роль не ратифицирована, они не могут требовать, чтобы он подстраивал под них свой график или завершал, если начал. У них есть право на то, чтобы он не обращал на них внимание как на зрителей, но также обязанность принимать то, что он их не замечает.
170
М. Балинт продолжает рассуждение следующим интересным комментарием: «Давайте вкратце исследуем, каким образом другие захватывающие удовольствия похожи на те, что предлагаются в парках удовольствий. Некоторые связаны с высокими скоростями, например, все виды гонок, скачек и прыжков, мотогонки, катание на коньках, лыжах, тобоггане, парусный спорт, полеты и т. д. Другие связаны с ситуациями незащищенности, как различные виды прыжков, ныряние, скалолазание, планеризм, укрощение диких зверей, путешествия в неизвестные земли и т. д. Наконец, есть группа захватывающих удовольствий, которые связаны с незнакомыми или даже полностью новыми формами удовлетворения, либо в виде нового объекта, либо незнакомого способа удовольствия. Явно новый объект — это что-то девственное, и удивительно, сколько развлечений требуют этого прилагательного. Говорят о девственной земле, девственной вершине, девственном пути к вершине, девственных диапазонах скорости и т. п. Вообще, любой новый сексуальный партнер — это что-то захватывающее, особенно если он другой расы, цвета или вероисповедания. Новые формы удовольствия включают, в частности, удовольствие от новой пищи, новой одежды, новых обычаев, вплоть до новых форм „извращенной“ сексуальной активности. Во всех этих явлениях мы обнаруживаем те же три вышеописанных основных фактора: объективную внешнюю опасность, возбуждающую страх, добровольное и намеренное подвергание себя ей и уверенную надежду на то, что, в конце концов, все обернется хорошо» (BalinlМ. Thrills and Regressions. London: The Hogarth Press and the Institute of Psychoanalysis, 1959. p. 23).
171
На необходимость рассмотрения этого типа действия указал Говард Беккер.
172
Услуги в таких местах должны оцениваться выше, чтобы способствовать этому виду действия. Собственники приспосабливаются, но по другим причинам.
173
В статье о «„Секретах“ хозяек воздуха» (San Francisco Chronicle. April 4, 1966) под заголовком «Эти маленькие кексы в небе» мы читаем: «От наших сотрудниц нам требуется сдержанная сексуальность, — говорит Нэнси Марченд, превосходно сложенная блондинка, заведующая девушками авиакомпании PSA. — Отбирая девушек, мы особое внимание обращаем на их фигуры». Пассажиры, по словам Лоуренса (президента «Брэнифф» и нынешнего лидера в коммерции на авиалиниях), имеют право на большее, чем просто безопасная комфортабельная поездка. Они имеют право на мелкие удовольствия. Определение Лоуренсом удовольствий в полете включило раскрашивание самолетов «Брэнифф» в разнообразные цвета по типу пасхальных яиц и буйно оформленные интерьеры самолетов, авиакасс и залов ожидания. Но к самому большому удовольствию он относит стюардесс компании. Он пригласил знаменитого модельера Милио Пуччи, изобретателя женских брюк-стрейч, разработать одежду для стюардесс, которую бы отличали «своеобразие, возбуждение и сюрприз».
174
Мне кажется, что нельзя найти более ясного потакания такой «нагрузке», чем Дворец чистки обуви Гарри в Сан-Франциско (как описано в San Francisco Chronicle. July 26, 1966), где предлагаются чистка обуви полуголыми девушками за 2 доллара и личная карта постоянного клиента. На маркиза де Сада произвело бы сильное впечатление это коммерческое применение его принципов.