Именинник

— Лесенка, — ласково протянула моя мама. — Я думала, ты от Танюши пойдешь на работу.

Хлопнув дверью, я вошла внутрь. Сняла с себя кремовые лодочки, подумав о том, как красиво они смотрелись вчера на моих ногах в качестве туфель невесты. Думала о чем угодно, лишь бы успокоиться перед началом неминуемого разговора.

— Мам, — заведя осторожно родительницу в гостиную, я осела на край дивана. — Я не была у Тани.

— А где ты была? — она опустила очки на переносицу.

Наверное, мама совсем недавно встала с кровати, ведь когда меня не бывало дома, она предпочитала не завтракать.

— Я вышла замуж, — сглотнув, подняла голову. — За Руслана.

Глава 27 часть 2

Олеся

— Ну-ка, повтори? — мама подозрительно прищурилась.

Словно перед началом контратаки, втянув шею глубоко в плечи в оборонительной позе.

— Что ты сделала?!

— Мы с Русланом вчера расписались, — выдохнув осторожно так, что ощутила теплый воздух на поверхности губ, протянула я. — И я пришла домой, чтобы забрать свои вещи.

— Идиотка! — закричала она. Ее голос подрагивал: в озлобленных нотках таились нарастающая паника и неистовый страх. — Как ты могла такое сделать?!

Мама стала нервно мерить шагами комнату с омерзительной привычкой «хвататься за сердце». Привычный воздух в гостиной накалился до температуры кипения воды, до осязаемого кожей, скандала.

От волнения меня немного замутило: я схватилась за горло, чтобы предотвратить очередной приступ тошноты. Внезапно родительница встала рядом и потрясла меня со всей силы за плечи, вынуждая встать с дивана и посмотреть на нее. Руслан был прав и в этот раз — идти сюда одной, без поддержки, с мнимой надеждой на то, что мама поддержит мой выбор…

Только бы ей не взбрело в голову снова влепить мне пощечину.

— Не трогайте ее! — низкий голос острой сталью разнесся по всей гостиной.

Будучи взволнованной, я забыла запереть входную дверь на ключ. Это стало моим спасением, ведь иначе, Руслан бы не появился на пороге квартиры в нужное время. Я грубо оттолкнула руки матери подальше от себя, почувствовав незримую поддержку, сравнимую с распрямлением крыльев за спиной. Руслан возник рядом мгновенно: встав между мной и мамой, мой муж заслонил меня своей спиной.

— Лариса Григорьевна, — немного спокойнее продолжил он. От парня исходил гнев огромным клубом пара. — Что вы делаете? — недоумевающе добавил он.

Сглотнув, я рефлекторно съежилась, прячась сильнее за широкой спиной парня.

— Олеся, — ласково произнес он мое имя и это заставило бабочек внутри живота сделать взмах крыльями. — Теперь моя жена. Моя жена, вам понятно?

Руслан резанул своим оглушительным тоном, словно пытался достучаться до пуленепробиваемой оболочки недоверия моей мамы. Женщина широко распахнула свои увлаженные глаза и немного попятилась назад под гневной стойкой моего мужа, возвышающегося над ней, как огромная статуя над землей. В обычной жизни красивый, стройный паренек с обложки GQ сейчас предстал передо мной взрослым, умудренным опытом, мужчиной, ставшим для меня той самой стеной, огораживающей меня от всего мира.

— При всем уважении, — выдохнул он, глядя в бок, будто проверял мое состояние. — Но я не позволю ее обижать. Никто не имеет права повышать на нее голос, — резюмировал он. — Даже вы.

— Руслан, — завопила мама, соединяя руки в молитвенном жесте перед собой. — Надежда же житья моей доченьке не даст, — шмыгнув носом, пробормотала она.

— Это вас не касается, — процедил он и обернувшись, бросил на меня взгляд, переполненный нежностью.

В глазах защипало, и я опустила голову, чтобы не разреветься перед ним как школьница на сложном уроке у доски.

— Все хорошо, — прошептал он и бережно потянул меня за руку. — Лариса Григорьева, — обратился он строго к моей маме, выжидающей момента, чтобы снова вступить в уже бесполезный, словесный бой. — Я забираю Олесю.

Слова Руслана были вполне отчетливы — он не давал никаких компромиссов моей маме. Он пришёл сюда, чтобы забрать мои вещи из этого дома. Чтобы забрать меня отсюда насовсем.

Руслан ворвался в мою бывшую спальню, достал из шкафа командировочный чемодан и схватив несколько вещиц с вешалок, бросил их на кровать.

— Лесь, — позвал он. — Собери что-то прямо первой необходимости, — размышлял парень. — То, без чего не сможешь. А остальной гардероб мы тебе обновим.

Послушно кивнув и нырнув вглубь комнаты, я засеменила к комоду у изголовья кровати.

— Что вы натворили, дети? — взвыла мама полу-шепотом, полу-писком, едва сдерживая слезы. — Эти тираны же вас со свету сживут!

Ресницы Руслана дернулись то ли от гнева, то ли от удушливой безнадеги, с которой он взглянул на мою мать, перебирающуюся с ноги на ногу у порога спальни.

— Мы это как-нибудь переживем, — парировал он лениво.

Трясущимися руками собрала с комода пузырек со своими любимыми духами Chanel, которые забыла бросить в сумку перед вчерашним походом в ЗАГС. Фотографию, датированную июнем девяносто девятого года, на которой мы с папой гуляли по Парку Горького. И еще несколько памятных вещей, представляющих для меня особую ценность, таких как браслет-фенечка из красных бусин, которую я спрятала в маленькой шкатулке в шкафчике комода. И несколько платьев, туфель и косметических штук.

Признаться, я очень хорошо понимала, что пыталась донести до меня разъяренная мама. Правду о рождении Руслана, которую оберегали всей семьей, чтобы парню не стало об этом известно.

— Мам, прости, — прошептала тихо, когда, сравнявшись со мной, мама буркнула себе что-то под нос. Одинокая слеза скатилась по моей щеке, и я небрежно смахнула ее рукой. — Но держаться подальше от него я больше не могу.

Потому что это намного сильнее меня. Даже побег в Питер не помог бы мне забыть этого человека. Никогда.

— Родная, ты уже все? — уверенно и громко заявил Руслан с чемоданом в руках.

Я посмотрела на своего дорогого мужа, стоящего у двери в ожидании моего выхода. Моя мама стояла рядом: неожиданно, женщина разревелась белугой, пряча лицо в своих ладонях.

— Лариса Григорьева, — Руслан опустил обвитый кожей чемодан, на пол. — Вы расстраиваете ее… — и он замолчал, очевидно, потому что вспомнил о том, что никому кроме нас двоих не было известно о моей беременности.

— Я что ли дочери своей счастья не желаю, — обиженно протянула она, не переставая шмыгать носом.

— Мам, — краснея ярче спелой вишни, прошептала я. — У нас с Русланом будет ребенок.

Не думала, что сообщать матери о беременности в моем-то возрасте будет настолько неловко. Пунцовые щеки воспылали огнем, губы затряслись, а глаза сиюсекундно увлажнились. Голову я опустила — посмотреть на маму стало неловко, стыдливость опоясывала меня тугим ремнём вокруг талии. Она посмотрела по очереди на нас с мужем, который приблизился ко мне и мягко взял за предплечье.

— Мои дорогие, — заверещала мама еще громче и ее всхлип пронесся по спальне. — Доченька, почему ты мне раньше не сказала? — ласково обратилась она, опуская свои ладони мне на плечи.

Но на сей раз бережно, как на фарфоровую, хрупкую статуэтку. Когда в прошлом мама рассуждала о внуках, я всегда думала, что она требует их от Сергея для того, чтобы иметь возможность укрепить мое положение в их элитном обществе.

— Русланчик, — всхлипнув, мама протерла глаза. Осторожно погладив моего любимого по щеке, женщина, улыбнулась. — Позаботься о моей дочке. Умоляю тебя, береги ее.

И только мне стал ясен горький смысл, вложенный в каждое ее слово.

— Леся — самое ценное, что у меня есть, — невозмутимо объяснил он, притягивая меня к себе. Я интинктивно дернулась, ощутив, как смятение внутри меня наполнилось до самых краев и рвалось наружу. — Не переживайте.