Перебежчик

— За вами шел наш броневик и вертолет. За городом мы задавили глушилкой радиоволну ГАИ, чтобы дать вам оторваться. И патроны в музее наш подарок, и катер наш подарок.

— Патроны и катер мы сами решили, — начал Колоб.

— Попробовать вернуться в музей вам предложили Смит и Нильсен, потому что мы их пригласили через евросигнал. Про катер вам рассказала Нильсен. Мы знали, что сходняк будет на корабле, и что Нильсен имеет опыт хождения на маломерных судах и стрельбы из пулемета. «Тип Д» подходил наилучшим образом. Нильсен за день до встречи с вами уже сделала на нем круг почета, а еще днем раньше восемь часов провела на стрельбище с инструктором по «Максиму». В последний момент штатного матроса из яхт-клуба заменил наш человек. Если бы вы не справились с дизелем, он бы вел катер вместо Студента.

— Но почему вы заранее решили, что мне понадобится катер с пулеметом? Я сам принял решение только когда узнал о смерти Сандро.

— Потому что мы просчитывали вариант, когда японцы могут убить Сандро до сходняка. Ты человек жесткий, а японцы и местные блатные уже обозначились как твои враги.

— И вы не помешали японцам убить Сандро?

— Как бы мы помешали? Забрали бы его на броневике сразу с трапа самолета?

— Хм… верно. А вообще как вы в это все влезли, если вам связали руки на уровне генералов?

— Действия Смита и Нильсен легендировались для руководства как боевое слаживание. Как просто тренировка перед настоящим делом на мелких внутренних врагах, которых не жалко.

— Просто тренировка? Но эта парочка ведь специально на понт меня брала, чтобы устроить разборку. Студент сначала считал, что они подстава, потом, что психи. Могло выйти по-другому. Наши западные коллеги говорят, что месть это блюдо, которое надо подавать холодным. Я бы разобрался с каждым по отдельности без лишнего шума.

— Это ты сейчас так говоришь, — ответил Уинстон, — А позавчера за тобой уже охота пошла. Мы в город-то не рискнули вылезти без цыган. Я сразу сказал, что единственный шанс это накрыть твоих врагов всех вместе, а потом выжившим не до тебя будет. Забыл?

— Первый раз вижу, чтобы победитель говорил, что лучше бы зассал, — сказала Ингрид.

— Студента мы, кстати, не ждали, — сказал Степанов.

— То есть, когда он появился, ваш план повис на волоске? — ехидно спросил Колоб.

— Нет, — спокойно ответил Степанов, — На волоске повис не наш план, а твоя жизнь. Если бы Студент сказал, что не верит в сто тысяч за голову и надо поговорить, то ты бы пошел говорить. Тебя бы сдали японцам живого или мертвого, а Смит и Нильсен бы вступили в бой уже под флагом Студента, потому что он не простил бы себе твоей смерти.

— Проехали, — ответил Колоб, — Признаю. Не на понт взяли. Убедили аргументами. Весомыми и без лишних эмоций, раз Студент тоже согласился. Как штабные офицеры убеждают генералов. А что конкретно произошло в аэропорту? Цыгане говорили, кипеш до неба. В буквальном смысле до неба.

— Сандро умер от сердечного приступа, едва успев зайти со своей свитой в депутатский зал на прилете, — ответил Степанов. Буквально пару шагов сделал.

— От настоящего сердечного приступа? Ты же говорил, его японцы убили.

— Японская боевая химия.

— Это вам вскрытие показало?

— Да. Они думают, что их средневековые яды все еще не диагностируются.

— Тогда откуда кипеш, если шел человек и упал?

— Наши узкоглазые оппоненты не просчитали последствия. Да и мы тоже. И братва. И чекисты.

— Какие последствия?

— Сандро первым делом полетел в Тбилиси за группой поддержки, и там к нему присоединились два десятка горячих кавказских парней с оружием. Вообще, в самолеты с нелегальным оружием не пускают, но в Тбилиси это как платная услуга. И примерно половина свиты числилась партийной элитой с легальными пистолетами. Встречали человек тридцать, тоже при стволах. Когда Сандро упал, к телу сразу подбежали сопровождающий от МГБ, встречающий от МГБ и аэропортовский безопасник. Их попытались не пустить, но сообразили, что сотрудники умеют оказывать первую помощь и по рации вызовут скорую. Чекисты диагностировали клиническую смерть. Заподозрили, что не от естественных причин. Потребовали всем отойти от тела, заявили, что вскрытие покажет. Блатные начали спорить, говорить, что сами разберутся и сами похоронят без вскрытия и легавых. Чекисты заявили, что блатные тут никто и звать их никак, потому что покойному никто не родственник. То есть, кругОм и разойдись.

— Зря.

— Кто-то разошелся, но не в том смысле. Чекисты втроем против полусотни выхватили оружие. Из блатных кто-то тоже потянулся за пистолетом. Аэропортовский безопасник сразу всадил ему пулю в лоб. У них там жестко, видишь оружие — стреляй на поражение.

— Чует мое сердце, что после такого еще кто-то за ствол схватился или за нож.

— Схватились. За стволы и за ножи. Полста против троих — результат вроде бы очевиден. Но за дверью ждал еще отряд вооруженной охраны с «Хеклер-Кохами». Их проинструктировали, что могут быть проблемы. Но без крайней необходимости в депутатский зал не выходить, народ не пугать. В принципе, правильно. Если бы Сандро не умер, блатные бы спокойно прошли и никого не тронули.

— А так эти вохровцы с первым выстрелом ввалились в зал, а со вторым начали шмалять очередями по блатным?

— Совершенно верно. Блатные, отстреливаясь через плечо, побежали из зала встречающих обратно на взлетное поле. Кому попало бегать по взлетному полю не положено, а вооруженным преступникам тем более. Вохровцы бегут за блатными на поле, кричат «стоять» и тут же садят очередями на ходу от бедра. Были бы у них АК, быть беде. Слава Богу, что не посекло пассажиров и самолеты.

Колоб в восхищении от масштаба последствий покрутил головой.

— Это не всё, — продолжил Степанов, — Вышка видит стрельбу очередями на взлетном поле и начинает действовать по протоколу о нападении на аэропорт. Шлет все борты на запасные площадки, включает сирену и расчищает небо над городом. Все самолеты, способные взлететь, без лишних церемоний уходят на форсаже, как в молодости с военного аэродрома перед бомбежкой. В том числе те, которые только что сели. Толпой, со всех полос и чуть ли не с рулежек. Чудом никто никого не зацепил. Хотя в армии они только так и летали, пилотам не привыкать. На автобусной остановке и на парковке паника, переходящая в мордобой. Милиция стреляет в воздух, что спокойствия вовсе не добавляет. Персонал терминалов запихивает пассажиров в бомбоубежища. Охрана аэропорта вываливается из караулок, передергивает затворы и ждет дальнейших указаний. На военном аэродроме по соседству поднимаются тревожные группы на вертолетах. В министерствах в Москве дежурные срочно докладывают руководству о нападении на аэропорт Пулково.

— Охренеть.

— Не то слово. Напугали до усрачки все местное начальство до штаба округа включительно, не говоря уже о гражданских. Стрелочников до сих пор ищут.

— И все утверждают, что действовали строго по уставу? — спросила Ингрид.

— Конечно, как же еще?

— А стрельба на Петроградской стороне? — спросила Ингрид, — После того, как мы отошли через Зоопарк и перед тем, как решили ехать в обком. Почему там оказались японцы с автоматами?

— С японского резидента вы, кроме всего прочего, сняли радиомаячок. Его отряд прикрытия сначала не понял, как он вышел из «Кронверка», но потом сообразил, что маячок не у объекта, а его забрали какие-то враги. Скорее всего, с какими-то еще ценными предметами с объекта. Отряд прикрытия имел явное преимущество в вооружении, поэтому сначала попытался вас захватить живыми, а если не получится, то всегда мог бы ликвидировать. Сначала вам повезло, что вам на хвост сели чекисты. Потом вас прикрыл лично я на мотоцикле. Вызвал подмогу на вертолете и вступил в бой. Скорее всего, я бы не отбился. И так словил и в шлем, и в жилет, и в руку, и в ногу. Японцы ранили обоих чекистов, одного тяжело. Нас всех разделали бы под орех, но их отвлек еще и милицейский патруль, а вы сообразили уйти.