Страница 23 из 27
– А противнее всего – стрельба по своим. Не могут раскрыть преступление – и хватают кого попало. «Доказать» вину – нет проблем, технология отработана… А ошибки признавать не любят, за честь мундира героически стоят. Путают честь с позором.
– Это не только они умеют. Политики, журналисты, должностные лица… Подлое время сейчас, Ярослав Матвеевич.
– А наши суды? Это же инструмент для избавления преступника от наказания!
– Ну, не всегда, не всегда… По идее-то суд – на стороне жертвы.
– Это по идее. Жертва чаще всего неплатежеспособна.
– И какой вывод?
– Придётся нарушать права негодяев до суда.
– Получать за это шишки готовы?
– Готов.
– Не от меня. Я-то, наоборот, буду защищать вас. Только работайте, давайте результат. И, кстати, контакты со СМИ – ваши. Сами будете оправдываться. Вам, я вижу, это по силам.
Кольцов встал, прошёлся от стола до двери.
– Ау вас, Ярослав Матвеевич, случайно не создалось впечатление, что президент подбивает вас нарушать законы?
– Нив коем случае. Это мои мысли, кто бы их ни высказал. И я за них отвечаю.
– Что ж, вроде бы всё обсудили… Какая у вас семья?
– Я разведён. Дочь осталась в Екатеринбурге с бывшей женой. В Вологде – тётка, очень пожилая.
– Значит, трёхкомнатной квартиры вам будет достаточно?
– Вполне, Георгий Александрович. Более чем.
– Оклад будете получать стандартный – начальника службы министерства. С положенными доплатами.
– Спасибо.
– Ваш непосредственный начальник – генерал-полковник Березин, министр внутренних дел. В его отсутствие – генерал- полковник Федин, первый заместитель. Но в трудных случаях обращайтесь непосредственно ко мне. И не бойтесь злоупотребить.
– За это спасибо, Георгий Александрович. И я хочу спросить… Сколько лет в моём распоряжении?
– Столько же, сколько в моём. Как минимум… Да, Ярослав Матвеевич! А вы не боитесь, что вас могут элементарно застрелить на улице? Очередное громкое убийство. Охрана не всегда эффективна.
– Не боюсь. Бывает и более опасная работа. Например, у меня не хватило бы храбрости стать шахтёром.
– Да, шахтёры… Здесь тоже нужны какие-то новые технологии.
Штурман: столетней давности дела
Новая служба расположилась на седьмом этаже.
В большой комнате за главным столом сидел мой заместитель – капитан Дима Арсентьев. За другими столами – четыре молодых офицера, парни шустрые, весёлые и зубастые, и бывший менеджер коммерческой компании Лёша Варенцов. Его я привёз из Вологды. Лёша подал документы на аттестацию и скоро должен был стать лейтенантом. Человек он был сообразительный, ушлый и быстро сошёлся с ребятами.
За дверью в боковой стене находился мой маленький спартанский кабинет. Впрочем, одно украшение было. На стене висел портрет князя Пожарского, который Лёша раздобыл то ли в Переславле, то ли в Ростове.
Я был доволен, что сумел отстоять свою схему подчинения. Внутри здания всё ясно. Начальство – Бирюков, Фолин. Непосредственные подчинённые сидят за стенкой, негромко жужжат голосами, смеются. А в регионах мои сотрудники под кем будут? Под местным УВД? Нет, ни в коем случае. Сделают своим филиалом, заставят работать по старинке. И какой тогда смысл моего здесь появления?..
В три часа наша немногочисленная «гвардия» пила чай. Все вместе собирались редко: одни уезжали в командировки, другие носились по Москве, что-то доставая, что-то узнавая, устанавливая деловые связи.
Я часто бывал в Российской Академии Наук возле Нескучного сада, в Академии Медицинских Наук на Солянке, посещал различные институты и экспериментальные производства. Свёл знакомство с физиками, радиотехниками, электронщиками, психологами, нейрофизиологами.
Бывая на планёрках и совещаниях у министра, я перезнакомился со всеми замами, начальниками служб и отделов. Кто-то смотрел с доброжелательным интересом, кто- то холодно и равнодушно. Кто-то – насторожённо. Все знали о моём непрофессиональном происхождении, но с расспросами не приставали. Полагали, должно быть: начальству виднее. Раз приняли, значит, не зря, пусть работает.
Как-то первый зам, генерал-полковник Фолин, пригласил к себе. Фолин был невысокий, коренастый, краснолицый, с толстыми щеками и губами, с внимательным и хитрым взглядом. Я уже знал о его заглазном прозвище: «Непробиваемый». После первых незначительных фраз он вынул из стола три фотографии самодельных плакатов.
– Прочитайте этот, Ярослав Матвеевич.
Я прочитал:
– Господин президент! Защитите свой родной город от высокопоставленных вандалов!
Президент родился и вырос в Петербурге – Ленинграде. Нынешнее городское начальство, определённо под чьим-то корыстным влиянием, выдало бредовую идейку: засыпать канал Грибоедова. По его трассе устроить, на радость автомобилистам, новый широкий проспект. И даже, кажется, начались какие-то предварительные работы.
– Молодёжь! – сказал Фолин. – Хулиганят.
– Ну и что? – ответил я. – Я бы и сам под этим подписался. Знаю канал Грибоедова.
– Гляньте на второй.
На втором плакате стояло лаконичное: «Козодавлев, ты охренел?»
Козодавлев – была фамилия мэра города. Древняя, между прочим, фамилия. Мелькала даже в хрониках шестнадцатого века. Родовитый мужик…
– Ну и что? – повторил я. – Эмоциональная реакция. Нахожу, есть на что реагировать.
Фолин пододвинул третий снимок. Я присвистнул. На плакате значилось: «Козодавлев! Уматывай в деревню. Займись своим фамильным промыслом – делай козлят!»
– Ну, как? – спросил замминистра.
– А это прямое оскорбление. Уже можно ловить и сажать.
– Взялись бы?
Я пожал плечами.
– Как прикажут. Но без энтузиазма.
– Почему?
– Не моя клиентура. Я вообще-то воюю с негодяями. А эти… Мне дорого то, что они защищают. Вы видели канал Грибоедова?
– Бывал, видел.
– Представьте себе: не будет воды, в которой отражаются набережные со старинными зданиями. Вместо этого будут бегать и вонять автомобили. Как будто мало мы их видим.
– А оскорбление власти для вас ерунда?
– Не ерунда. Но у власти находится человек, а не священная корова. И если он вдруг начал маяться дурью…
Фолин помолчал, вздохнул.
– Хорошо, Ярослав Матвеевич. Идите.
Из книги Григория Ольховского: скоты и люди
Вася Колесов галантно, под ручку подвёл Аллу Хрякову к чёрному «мерсу» с чёрными же стёклами. Распахнул правую дверцу:
– Вползай, Хрюкало!
Хлопнул хихикнувшую девушку по пухленькой ягодице, выбухающей из приспущенных джинсов.
– Хай-тек!
– Хип-хоп, – поправила продвинутая Алла.
Он обошёл машину и сел за руль. Был он неплохо поддат и от этого краснонос.
– Что, Хрюшка, удивим Белокаменную? Поставим ментов на уши?
– Ух, поставим! – засмеялась Алла. Она поддавала из одного пузыря с Васей. И теперь с удовольствием посматривала на бойфренда: крепкий парень, с упитанным лицом, с обритой по моде головой. Выше лба сидят чёрные очки. Гламур!
Вася запустил руку за сиденье и вытащил непочатую плоскую бутылку.
– Ой! – радостно сказала Алла.
– А чо! – хохотнул Вася. – Мы не лохи, без коньяка не ездим.
Раскупорил бутылку, дал девушке, глотанул сам… Чёрный «мерс» рванул с места, на повороте сшиб урну, вылетел из двора и понёсся по улице…
…Артём и Наташа Егоровы ехали с работы. По пути завернули в садик, забрали трёхлетнюю Ксеньку. Ребёнок уже привык к тому, что заднее сиденье старенького «Опель- кадета» всё в его распоряжении. Мама чаще сидела впереди, рядом с папой. Девочка сдвигалась к правой или левой дверце и, прилипнув к стеклу, смотрела на проплывающий город.
– Слушай, слушай! – шепнула Наташа мужу, кивнув назад. Ребёнок негромко тянул песенку:
– В снежинки превращаются-а-а твоей людви негромкие слова-а-а..
– «Людовь»… – усмехнулся отец. – Пристегнись, Наташка! За мостом всегда гаишники.