Вынужденная посадка

– Вперед, – скомандовал Саша.

– Так красный же сигнал!

– Означат всего лишь, что тебя нет дома. Или что ты напрочь не в духе и не желаешь никого видеть. Ты как, в духе?

– Ну… Вообще-то да.

– Тогда пошли.

– А если пройти не через арку? Нигде же не загорожено.

– А это не принято.

Мы вошли в незапертый дом. Помещения были просторные; комнат, по первому впечатлению, не меньше семи-восьми. (Впоследствии оказалось – двенадцать). Саша показал, как управлять кухней, сантехникой, освещением, терморегулятором, мебелью, прозрачностью стен, выдвижными балконами, компьютером, автоматикой уборки…

– А если что-нибудь забуду? – обеспокоился новосёл.

– Памятка в компьютере. По клавише «Дом».

В одной из комнат моё внимание привлек штабель одинаковых белых ящиков.

– Что в них?

– А это твой багаж из две тысячи давнишнего года. – Саша подобрал сравнение: – Ты ехал в пассажирском вагоне, а вещи – в багажном.

– Ничего себе… – пробормотал я.

Саша сел в кресло и открыл полосатый кейс.

– Смотри, Ярослав! Вот твоя личная карточка. Эф-и-о, портрет, номер карточки, кредитное поле. Обрати внимание – год рождения по биологическому возрасту. Минус двадцать пять, получается две тысячи восемьдесят третий… А это тебе деньги.

Он выложил на столик десятка три плотных разноцветных пачек.

– Пригодятся. Можешь ими пользоваться, а можешь кредитом. Возникнут вопросы – звони. Вот видеофон. Вот наши номера. – И он быстренько набрал на клавиатуре комбинацию чисел.

– Занёс в память. Не возражаешь, если мы с Антонычем будем позванивать?

– Нет, конечно.

– И ты нам звони. Не пропадай. А через неделю ждём собственной персоной.

– Приеду… В любое время?

– В любое. Ну, пока?

– Спасибо, Саша!

– Не стоит.

– Может, пообедаешь?

– Нет, поеду. Рано ещё.

– Привет профессору.

– Передам.

…Оставшись один, я долго без всякой цели бродил по обоим этажам своего нового дома, переваривая случившееся. В голове, честно говоря, не очень-то укладывалось.

«Привыкай…» – подумал я.

«И с чего же мы начнём?» – подумал я ещё через полчаса.

И прошел к штабелю белых ящиков.

На каждом висела пломба. И был наклеен сделанный на компьютере ярлычок с номером и надписью: «Имущество Ярослава Матвеевича Нестерова».

Я сходил в комнату-мастерскую за инструментами. И начал срезать пломбы и вскрывать ящики.

И что удивительно – всё доехало без потерь. Отсутствовала тяжёлая бытовая техника: холодильник, стиральная машина, телевизор. Я приятно удивился, обнаружив оба своих «Пентиума», со всей периферией. Тоже вроде бы незачем. Всё приехало: мониторы, принтеры, мыши, клавиатуры. И все флешки… Вот тут до меня дошло: записи на винчестере и на внешних носителях только и можно прочитать с помощью совместимых родных устройств. Кто же, какой умный человек собирал эту посылку в будущее?

Я вынимал и расставлял книги, коллекции, альбомы репродукций, грампластинки (оба проигрывателя тоже пришли), и небольшое собрание камней…

И всё Иннино было тут. Книги – её библиотека была собрана, в основном, моими руками. И записи её песен. И плейер. И то, что она сплела из бисера. И немногочисленные покупные украшения… И свитер, который она связала мне в подарок.

Я внимательнее глянул на ярлыки. Под номерами мелким шрифтом стояло: «В случае недоразумений обращаться в технологическую службу МВД РФ, комн. 730, лучше непосредственно к В. М. Арсентьеву». Адрес, телефоны. Печать. Знакомый росчерк…

Дима. Конечно, Дима.

Ярослав Нестеров: обаяние нового мира

Холодильник был полон всякой всячины. Саша накануне постарался. А сегодня, водя меня по дому, сказал, что продуктов хватит на первые три-четыре дня («пока в себя придёшь»), а потом надо начинать выходить в свет – по магазинам.

– И вообще, больше ходи, гуляй, общайся, – говорил он. – Смотри компьютер, в нём много чего есть. Он же и телевизор – так, кажется, в ваше время называлось. Переключение простое, уже знаешь. Выходи в московскую сеть, в общероссийскую, в мировую. Путеводитель – он так и называется.

…Гулять я начал со следующего дня. Саша хотя и говорил, что сейчас ничто нигде не запирается – ни предприятия, ни учреждения, ни магазины, ни жилые дома – все равно было как-то странно, трудно уходить от незапертого дома. Так же, как и не запираться в доме на ночь. Двери закрывались без запора, хотя и плотно – чтобы не проникла непогода или любопытная кошка.

Город стоял на зелёных холмах. Здания, в основном башенного типа, тёмно-синие, белые, светло-красные, гармонировали не только с фоном травы и деревьев – с зеленью всё гармонирует – но и друг с другом, выдерживая некий стиль. Людей встречалось не очень много – а может, это просто казалось в сравнении с началом двадцать первого века.

Мир был ощутимо иным. Не таким, каким я его оставил. «Другая аура», сказала бы Танечка… Множество самых разных мелочей, которые все вместе и создавали эту странность нового мира. В частности, какую-то его необычную просторность и прозрачность. Не от того ли, что нигде нет заборов? По прежней жизни помнилось: где бы ни шёл, ни ехал – всюду сбоку тянется унылая бетонная стена, или загородка из посеревших от времени досок с занозами и ржавыми гвоздями, или крашеные штакетники-палисадники с колючей проволокой поверху… Сейчас же ничего такого не было. Ни одной огороженной территории или группы зданий.

Изменились люди на улице – и обликом, и поведением. Никто не курил. Никто не сплёвывал, не пил на ходу из банок или бутылок. Совсем не было люмпенизированного простонародья. Ни скотских рож, ни пропитых-прокуренных голосов. Ни от кого не пахнет водкой или табаком. С кем ни заговоришь – отвечают бойко и доброжелательно, мыслят чётко. Все чистые, ловкие, красиво одетые. Прежде, как помнилось, основным мотивом выражения лиц была замкнутость, озабоченность, готовность дать отпор. А сейчас… В лицах встречных я видел готовность улыбнуться, готовность помочь. В немецком языке есть такое специальное слово: hilfsbereit. Хильфсберайт…

Автомобили не испускали дым, не ревели и не урчали. Проносились с лёгким жужжанием. Я понял: электрическая тяга.

В районе за линией Магнитки обнаружился большой торговый центр. На полках лежало множество неизвестных предметов. Первым импульсом было – расспросить продавцов (да и продавцы ли это?) о каждой штуковине: что это, для чего? Но я сдержал себя: нечего привлекать излишнее внимание, аттестоваться на городского сумасшедшего. Со временем всё узнаем… Неожиданно увидел знакомые по прошлому веку зубные щётки и тюбики с пастами.

– Зачем они? Есть же зубники.

– А их не все любят, – улыбнулась девушка-продавщица. – Многие предпочитают по старинке.

Это было понятно. Мне помнилось по давним институтским годам, как некоторые однокурсники, «переболев» шариковыми авторучками, вернулись к привычным перьевым.

Спустился на первый, продуктовый этаж. Взял тележку – тележки мало изменились за целый век, разве что колёсики покрепче – наполнил её и оглянулся в поисках ближайшей кассы. Ничего похожего не увидел. Подошёл к продавщице.

– Я хотел бы заплатить.

Мы подошли к небольшой квадратной панели в стене. Девушка проворно перерыла покупку. Я достал две десятирублёвки.

– О, деньги! – обрадовалась продавщица. – Давайте, давайте. Сегодня мало несут.

Поиграла пальчиками на клавиатуре. Быстро убрала куда-то десятки и выдала сдачу рублями и копейками. И тут я вспомнил, что у меня нет сумки и некуда переложиться.

– Можете у нас купить, – сказала девушка. – А можете так увезти, в тележке. Вернёте в следующий раз.

– Спасибо, – проговорил я в некотором недоумении. И покатил тележку к выходу. Нет, определённо этот мир не любит проблем. И с деньгами что-то странное…

Назавтра вернул тележку и пошёл наверх, за кристаллами для компьютера. Уплатил и, уже уходя, заметил в дальнем углу нечто знакомое. Неужели?.. Нет, ошибки нет. Велосипеды! Главный признак – колёса. Руль, педали, седло. Остальное приложится…