Член

Клариса Курортная обожала туры в Европу, путешествия по Азии и привыкла проводить зимы на Мальдивах, Карибах и Филиппинах. Благо мужчин, готовых спонсировать дорогостоящие увлечения Кларисы в «Золотых Кисках» было хоть отбавляй. Каждый хотел пощеголять с ней по белому песчаному пляжу на зависть разношёрстных туристов. Стройная, загорелая, длинноногая, с густыми чёрными волосами и аккуратной родной грудью третьего размера она словно мираж проплывала перед глазами отдыхающих, и мужчина, идущий за ней немного презрительно смотрел на остальных, понимая кто на пляже папа. Так шейхи выгуливают экзотических диких питомцев – грациозных хищных леопардов и гибких изящных пантер. Алишер Кадиллак не возил её в места, где она привыкла приковывать к себе завистливые взоры мужчин и женщин. Он поимел её в гостинице неподалёку от «Золотых Кисок», банально соврав неподражаемой красотке о масштабах своего величия. Все девушки когда-нибудь покупаются на мужскую ложь, так же, как и все парни проходят через унизительную процедуру под названием «Динамо». Но таковы уж издержки любовного марафона. Рано или поздно каждый сбивается с пути, делает выводы, возвращается на дистанцию и продолжает забег, не сворачивая больше на заманчивые тропинки, наученный прошлым неудачным опытом. Просто поражает масштаб обмана! Ведь это случилось не на выпускном школьном вечере между Клавой и Васей, это произошло в «Золотых Кисках» между Кларисой Курортной и Алишером Кадиллаком. Обмануть такую без преувеличения сказать модель с обложки было по силам лишь действительно отъявленному мерзавцу и знатоку женской души, каким был Алишер Кадиллак.

Даваллия Мариеза и её младшая сестра Дазифора заслуживают отдельного повествования. Они могли бы быть хорошими, добрыми и благочестивыми девушками, если бы не одно но. Обе страдали от неуёмного, безпредельного и ненасытного желания быть любимыми. Они обе были созданы для первозданной, и, я не побоюсь этого слова, первобытной любви, как созданы друг для друга кожаный ремень и попка хулиганки. Причём младшая далеко переплюнула подвиги старшей, в сравнении с которыми меркли даже подвиги самого Геракла. Бесчисленные толпы поклонников побывали в объятиях прекрасных сестёр, вдоволь отведав их нежности, ласки и красоты. Они любили доставлять удовольствие, и делали это совместно, поэтому каждый, пройдя через испытание Милфы Лариски, попадал в их тёплую мягкую постель, наслаждаясь двойной порцией чарующей божественной неги и обволакивающей сексуальной энергией. Две пары чувственных губ, две пары длинных ног, две пары упругих грудей и две пары оттопыренных ягодиц, что может быть желанней для гнусного мужского воображения!

Но и в Эдемском саду среди пушистого и радующего глаз великолепия найдётся растение, не менее приятное для взора, но менее приятное для осязания. Дотронься до его острых шипов и почувствуешь лёгкий укол колючего божественного творения. Такой была Роджерисия Страпонесса, которая пользовалась популярностью среди огромного числа посетителей «Золотых кисок», ибо она умела донести удовольствие до самых тёмных внутренних мест мужчины, оберегаемых большинством сильной половины человечества пуще смерти Кощея. К ней приходили со спущенными штанами, принимая позу виновного, и готовые терпеть боль, понимая, что она необходима, ибо в ней они нашли удовольствие. Поговаривали, что и Стася Стриптизёр захаживал к госпоже Роджерисии тёмными вечерами, но достоверно этого не было известно участникам клуба «Биг Дик».

Но сильнее всего Геннадия Семёновича занимала темнокожая Брунелька, время от времени бросающая на него улыбчивый невинный взгляд из-под растрёпанных мелких и чёрных как смоль кудряшек.

– А что вы знаете о той молоденькой и смуглой мордашке, одиноко сидящей за столиком напросив бара? Кто-нибудь спал с ней.

Члены клуба отрицательно покачали головами, а Семён Геннадьевич на правах старшего протеже, положив ему на плечо руку, отечески напутствовал:

– Чернокожая Брунелька в «Золотых Кисках» довольно частый гость. Никто из нас не делил с ней постельное ложе, не катал на автомобиле, и даже не хаживал на свидание. Так что у тебя есть все шансы оказаться первым из Бигдиковцев, кто присунет неприступной малышке. Но у нас есть подозрение, что Брунелька ещё не созрела для того, чтобы подавать её на обеденный стол с бутылочкой красного сухого вина, если ты понимаешь, о чём я говорю?

– Не понимаю.

– Мы думаем, что она целка, – сказал, словно резанул деталь на токарном станке, Саня Револьвер.

– Я в этом уверен, – кивнул головой Абьюзер Богдан, – у меня чутьё на девственниц.

– А если это не так? – засомневался Геннадий Семёнович, – ведь мы же не в институте благородных девиц находимся, а в «Золотых Кисках».

– Ты можешь проверить это, но я бы тебе не советовал, – ответил Богдан.

– Почему?

– Никто из тех немногих мужчин, что покидали с ней это заведение, не возвращались потом никогда.

– Наверно, она и есть твой Королевский Сом, – напугал его Стася Стиптизёр.

Абьюзер Богдан поморщился и ответил:

– Если бы она была Королевским Сомом, то я бы уже не сидел с вами. Никто не сможет упрекнуть меня в том, что я испугался к ней подкатить. Все вы были свидетелями, как она отшила меня.

– Это один из тех трёх интернет-убийц, о которых ты мне говорил? – спросил Геннадий Семёнович, толкая в бок Семёна Геннадьевича.

Тот кивнул в ответ головой.

– А что делает Королевский Сом? Почему его так боятся?

– Сосёт хорошо, – пригубив стакан с соком, сказал Богдан.

– Так хорошо, что высасывает тебя до смерти, – добавил Стася.

Всё сказанное о темнокожей Брунельке было чистой правдой. Члены «Биг Дика» не раз пробовали познакомиться с ней разными способами, но все получили отворот-поворот. Она держалась особняком. Странно, но и женская половина посетителей «Золотых Кисок» вела себя по отношению к темнокожей красотке лояльно, без агрессии и зависти. Даже как будто почтительно, но это скорее всего было интуитивное предположение Бигдиковцев, нежели фактически подтверждённое чем-нибудь доказательство.

Она, как правило, флиртовала с заезжими казачками нежели с постояльцами бара. Иногда Брунелька разрешала солидным папикам присесть к ней за стол, завести знакомство, полное соблазнительных ужимок и невинных прикосновений. Они покупали ей дорогое игристое шампанское; шикарные букеты цветов от снующих меж столиков навязчивых продавцов, заказывали кальян, да не абы какой, а исключительно на коллекционных винах с чашами из экзотических фруктов и ягод; а ещё ставили в её честь бесконечные песни, спетые стареющими самцами с низкими бархатистыми голосами, призванными донести до очаровательной юной дивы их внутреннее переполненное любовью состояние.

«Я поднимаю руки – хочу тебе сдаться.

Ведь ты же так красива, в свои восемнадцать».

Ну и что тут ещё скажешь? Раз «Золотые Киски» вновь наполнила хрипотца Лепса, точно передающая состояние пойманного на крючок богатого папика, значит Брунелька уйдёт сегодня из заведения не одна. А ещё это значит, что второй раз этого богатого папика больше никто никогда не увидит.

– Я думаю, что она уводит их на бойню, – сделал однажды предположение Абьюзер Богдан.

– Какую ещё бойню?

– Какие показывают в американских ужасах, когда автомобиль ничего не подозревающего героя сворачивает не на ту дорогу и оказывается в странном отеле, из которого ему уже ни за что не выбраться.

– Что за дичь ты несёшь?

– Я серьёзно. Только представьте, что хозяева «Золотых Кисок» через смазливую чёрненькую мордашку заманивают богатых мужиков, обчищают их до нитки и выкидывают голыми на дороге, угрожая больше никогда здесь не появляться.

– Бред!

– А может быть их даже закапывают в непроходимых чащах лесов, окружающих город, после того как с помощью смуглой дьяволицы общиплют как липку, вывернув всё из карманов и опустошив банковские карточки!

– Да не может быть, ты просто пересмотрел голливудского шлака, но то, что Брунелька может работать на заведение, я согласен.