Член

– Ты хотел сказать, все ли мы шпонькали её в туалете? – переспросил Абьюзер Богдан.

– Как грубо, Богдан, – поморщился романтик Валера.

– Я, например, выстрелил ей в тачке, после того как оприходовал на заднем сиденье, – кивнул головой Саня Револьвер.

– А я пристроил её аккурат возле раковины, снимая на телефон её медвежий рёв в зеркале, – ответил Алишер Кадилак.

– Я трюнькал её трижды: один раз в рот, второй раз в попку, и только с третьего раза добрался до её мокрой чвянькающей расщелины, – посмотрел на Геннадия Семёновича Стася Стриптизёр.

Но самый многозначительный, развёрнутый и, в некотором смысле, философский ответ он получил от коллеги по работе Чокнутого Фотографа Семёна Геннадьевича:

– Конечно, каждый уважающий себя альфа-самец должен попробовать переспелый плод дородной ухоженной милфы. Без её любви не познать всех оттенков острого чувства. Мамочка – это наше всё! Без неё не суждено нам было появится на свет, и без неё же не видать нам истинного лица женской страсти! Всё, что спрятано в глубинах молодой женской натуры, переполненной стеснением и боязнью, напичканной всяческими стереотипами и домыслами, почерпнутыми от лживого лицемерного общества, явственно проступает в постели со зрелой Милфой, избавленной от радужных иллюзий и несбыточных надежд, населяющих её головку в прошлые годы. Именно с мамочкой можно услышать настоящий голос секса и почувствовать истинный запах постели. Это не те выглаженные до безмятежности простыни с ароматом ванили, это скомканные от яростного желания матки тряпки, на которых приходится приносить в дар Афродите совокупление; без подготовки, здесь и сейчас, когда она хочет, жаждет и не остановится ни перед чем, чтобы заточить твоего солёненького бурундучка в тёмную зияющую жаждой пещеру, начинающую уже забывать о гостях, некогда посещавших её шумной толпой!

Мужчины засмеялись после продолжительной тирады Чокнутого Фотографа и принялись более тесно знакомится с Геннадием Семёновичем, окончательно превратившимся в Гену Аллигатора. От членов «Биг Дика» он узнал, что за общество наполняло «Золотые Киски», и кто из них уже успел насладиться вкусными прелестями обворожительных красоток, наполняющих его дорогие дизайнерские стены.

Белоснежная Биатрис когда-то оказывала знаки внимания Алишеру Кадиллаку, потом переключилась на Саню Револьвера, после сдружилась со Стасей Стриптизёром, но никому из них не дала. Её раскусил Абьзер Богдан. Белоснежка была столь привлекательна внешне, что мужчины штабелями падали к её ногам, одаривая дорогими подарками и осыпая высокопарными комплиментами. Бигдиковцы же вели диалог с ней непринуждённо и просто, на равных, как старые приятели. Но даже это претило ей. Она хотела почувствовать себя на дне, как та свинья, падающая в грязь ради того, чтобы избавиться от паразитов королевского с ней обращения. И Абьюзер Богдан, подонок и циник, как нельзя лучше справился с ролью того, кто сорвал корону с её головы, поставил на колени и проделал с её ртом такие мерзости, каких не выдержит даже эта пошленькая история о Геннадии Семёновиче. Там всё было по-взрослому, без лишних хохотушек, словно бы грубая рука мастера прошлась по изнеженной скульптуре Венеры Милосской, откромсав ей верхние конечности.

Цветущая Вульфения, наоборот, искала в «Золотых Кисках» джентльменов, умеющих красиво ухаживать, галантно обращаться, устраивать романтические свидания и возносить её на небеса словно бы она была ангелом. Короче, любила тех, кто перед ней стелется. Самое интересное и даже необычное с точки зрения познания человеческой природы было то, что границ Вульфения не знала. Не было такой мужской ракеты способной преодолеть поочерёдно все слои атмосферы и оказаться в бесконечном космическом пространстве, чтобы удовлетворить тепличный цветок её безмерного самолюбования. Посадите любую в воздушный шар, поднимитесь с ней ввысь на 200 метров, и вот она уже ваша; величественно озирает окрестности и живущих на ней крепостных, воспевающих молитвы и оды в её королевскую честь. Но только, если это не Вульфения. Хоть ты преврати свой воздушный шар в современную ракету Space X и увези её за пределы солнечной системы, всё равно не утолишь капризы девушки и не насытишь её эгоистичную сущность, давно обратившуюся в чёрную дыру под названием «Нарциссизм». Догадаетесь, кто с ней справился? Конечно же, романтик Валера. Он так зачесал ей про женскую исключительность, словно бы был тем самым зеркальцем из русской народной сказки, гипнотически убеждающим принцессу в том, что прекрасней её нет никого, и даже спору об этом быть не может.

Душистая Лакфиоль, Прованская Роза и Каштановая Фрайлея были подружками, весёлыми, забавными и озорными, готовыми ради денег пасть во все тяжкие. Не так чтобы за великие состояния, и не так, чтобы и совсем за гроши. Они оперировали разумными стоимостями, коих нет у обычных мужиков, вкалывающих в офисах и на заводах, но которые и не так существенны для людей с хорошим оборотом кэша. Всяческими там извращениями, которым подвергал Абьюзер Богдан Белоснежную Биатрис, они не занимались. Давали по понятиям сурового российского эскорт бизнеса. Никто бы не посмел упрекнуть их в нарушении женского кодекса чести. Даже дамы замужние, далёкие от всяких там финансовых содержаний и материальных благ за любовь. И вот однажды троица праздновала день рождение Каштановой Фрайлеи. Девчонки много пили, и хотели запоминающегося веселья, что называется для души и тела. Саня Револьвер, Алишер Кадиллак и Стася Стриптизёр обеспечили им праздничную программу. Сначала у бара в «Золотых Кисках», а после в живописной ночной сауне под открытым небом с поездкой на лимузине, и гэнгбэнг сценой на мягких диванах подобных Вудмановским кастингам, когда девчонки ходят по рукам волосатых мужланов словно гантели в спортзале среди участников мистер Олимпия.

Очаровательная Астильбоидеса могла дать за стих Мандельштама, так как была в душе поэтессой. Эй только что перевалило за 30 и в категорию Милф, как Лариска, она ещё не попала. Думаете, почему к её одухотворённой киске нашёл ключик Романтик Валера? Потому что он знал, что «Незабудка» – это не песня Тимы Беларусских, а стих величайшего из поэтов Михаила Юрьевича Лермонтова.

«Там рдеет пышная гвоздика,

Но нет: гвоздика не нужна;

Подалее, как ты унылый,

Чуть виден голубой цветок…

Сорви же мне его, мой милый:

Он для любви не так далёк!»

С каждой строчкой, прочитанной Валерой с придыханием, томно и проникновенно, ноги Астильбоидесы разъезжались в разные стороны. И в кульминационном моменте, когда земля разверзлась, поглощая влюблённого рыцаря, романтик Валера проник в неё, словно бы само творчество Михаила Юрьевича проникло в сердца благодарных потомков, среди которых Очаровательная Астильбоидеса была в первом ряду.

Но каково же было удивление Геннадия Семёновича, когда он узнал, кого из посетительниц «Золотых Кисок» пронзил слонёнок Семёна Геннадьевича. Чокнутый Фотограф все новогодние праздники кувыркался в постели Сочной Брунфельзии! Его мамонт как нельзя кстати подошёл по размерам к обширной глубокой впадине дородной во всех отношениях оверсайз-леди. Как ей сложно было найти подлодку, что была способна пристыковаться в её порту идеально. Ну, то есть, каков был вход в гавань, ровно такой и была ширина лодки. Даже смазать пришлось дополнительно, так плотно входила она в неё! Ох, и радостный праздник продолжался на сердце Брунфельзии, когда снаряд Семёна Геннадьевича неделю к ряду словно пулемётная лента перезаряжался в её просторном для остальных мужиков магазине. Внутренние мышцы влагалища отдохнули, устав сжимать члены обычных размеров, что проникали в неё до встречи с Чокнутым Фотографом. Она, вообще, надо сказать, любила фистинг, от него и кончала. Но анаконда Семёна Геннадьевича по размерам превосходила даже самые накачанные предплечья её предыдущих любовников. Поэтому он до сих пор временами захаживал в её двор, выгулять змейку, когда оба оставались без пары к моменту закрытия «Золотых Кисок». Бигдиковцы подшучивали над ним, но, знаете, не так-то это просто найти подходящий по размерам ангар для своего питомца под животом. Этой больно, этой страшно, эта даже в кино таких монстров не видела, с этой поосторожнее, с этой только не в этой позе – одни препятствия! Какой уж тут полноценный секс!