Страница 61 из 106
— Ясно, — Кель’рин быстро обшарил обратную сторону двери нитью любопытства, оттянул в сторону выгнутый железный прут засова, распахнул дверь и вошёл.
Несмотря на его былую уверенность в обратном, Яграр был здесь. Он лежал поперёк кровати раскинув руки и с выражением крайнего удивления на обветренном грубом лице. В груди его торчал кинжал.
Первым импульсом было вернуться в общий зал и учинить всем собравшимся там допрос с целью выяснить, кто и зачем его зарезал, но привитая с детства привычка делать всё обстоятельно пересилила. Он приказал Рэй’хо не впускать внутрь ни Нуаро (не хватало ещё, чтобы тот украл что-нибудь важное прямо из-под носа), ни кого бы то ни было ещё и принялся осматривать помещение.
Никаких указаний на какую-либо организацию заговорщиков не посчастливилось найти и тут. В занимаемой Яграром комнате обнаружились только обычные предметы, составляющие быт воина. Слегка выбивались из общей картины только найденные в кошельке покойного деньги — целых четыре золотых лика и десяток серебряных ладьей, сумма, наличием которой при себе не всегда мог похвастаться даже сам Кель’рин. Странно было и то, что эти деньги не украл его убийца, неведомо, кстати, как покинувший потом комнату. Заинтересованный способом бегства этого неизвестного, молодой маг тщательно осмотрел небольшое окно и убедился, что его невозможно открыть, не разбирая рамы. Конечно, запереть за собой дверь «изнутри» мог бы одарённый, но тогда зачем ему вообще понадобился кинжал?
Кстати, о кинжале! Оружие, как легко можно было убедиться по пустым ножнам на поясе, принадлежало самому убитому. Яграр, конечно, выглядел человеком бывалым, но какому-нибудь мастеру фехтования или боевому магу без особого труда удалось бы выдернуть его кинжал и тут же нанести укол.
Как-то не задумываясь, Кель’рин даже сымитировал в стиле «боя с тенью» нужное для этого движение — со скоростью, от которой заныли мышцы, рука выдернула из-за пояса воображаемого противника клинок и заученным приёмом вонзила его под подбородок, туда, где длинное тонкое лезвие наверняка достало бы мозг. Оставшись недовольным проделанным, он попытался провести укол так, чтобы кинжал вошёл в точности под тем же углом, под каким был заколот убитый, но ничего не получилось. Кисть упорно отказывалась сгибаться нужным образом, а на лету менять хват означало давать противнику пару лишних мгновений для защиты.
Раздосадованный своей неловкостью, Кель’рин бросил попытки воспроизвести смертельный для Яграра удар, приказал Рэй’хо найти мешок и забрать вещи убитого, а сам принялся как следует расспрашивать Нуаро, который, особо и не пытаясь увиливать, быстро выложил всё, что знал.
Яграр появился в его таверне всего лишь два дня назад и тут же принялся интересоваться людьми для какой-то опасной работы. Нуаро, обладавший обширными связями в нужных кругах, за соответствующую плату подобрал ему группу стрелков, но дальше носа в их дела не совал. Нанятые Яграром наёмники в последний раз появились здесь сегодня ранним утром, после чего ушли и больше не возвращались. Сам же их наниматель после завтрака в общем зале поднялся в комнату и больше не показывался. Никакие незнакомцы к нему также не поднимались, а что до «знакомцев»… Два других постояльца, на удачу оказавшиеся здесь же, под рукой, также были допрошены и честно подтвердили, что сами никого за весь день не убивали и убийцу не видели.
В итоге с большой вероятностью получалось, что за смертью Яграра стоял одарённый, который, зарезав его, запер за собой засов, чтобы тело подольше не обнаружили, и то ли с исключительной ловкостью вошёл и вышел незаметно, то ли попросту заставил Нуаро забыть о своём появлении. Что же до причины убийства, скорее всего, этот неизвестный и был настоящим заказчиком покушения на Хель’рау. Яграра, единственного, кто знал его в лицо, он использовал как посредника, а после убил, чтобы замести следы, яснее ясного. Не ясно только, как его теперь искать. Для очистки совести Кель’рин расспросил ещё нескольких завсегдатаев таверны, но никто из них этого таинственного незнакомца не видел. Понимая, что больше здесь делать нечего, он собрал своих людей и дал команду возвращаться.
Вообще-то Кель’рин направлялся во Дворец, чтобы найти там своего капитана и сделать доклад, однако когда он проезжал мимо казарм гвардии, его внимание было привлечено доносившимися оттуда воплями. Решив зайти и посмотреть, в чём дело, он неожиданно для себя упёрся в закрывающую проход во внутренний двор решётку. Впрочем, охраняющие её гвардейцы впустили его без лишних вопросов. А вот внутри…
Лан’нау из Чёрной роты знали не только те, кто регулярно бывал во Дворце, но и многие за его пределами. Выше среднего роста, сохранивший, несмотря на возраст «сильно за тридцать» и множество пережитых боёв, внешнюю привлекательность, с виду он казался образцом идеального воина. При этом все, кто когда-либо мельком общался с ним, в один голос говорили, что капитан невыносимо скучен и совершенно не способен говорить о чём-либо кроме битв, искусства боя на мечах и повседневных дел вверенной ему роты. Этакий старательный и добропорядочный, но ограниченный службист. Те же, чьё знакомство с ним было менее поверхностным, утверждали, что под личиной туповатого солдафона скрывается прозорливый и расчётливый военачальник. Сегодня всем собравшимся во дворе казарм предоставлялась возможность узнать его с новой стороны.
Когда Кель’рин ступил во внутренний двор, он увидел своего бывшего командира посреди широкого круга гвардейцев, голым по пояс, с небрежно опущенным длинным мечом, с лицом, ещё больше потемневшим от гнева. Напротив него, сжимая в трясущихся руках такой же клинок, стоял весь покрытый ранами неизвестный-бездарь. Было видно, что держится он из последних сил.
На глазах у Кель’рина Лан’нау, губы которого искажала злорадная улыбка, скользнул вперёд, сделал быстрый выпад мечом, вызвав болезненный вскрик, и вновь отступил. На мостовую упал отрубленный палец. Очевидно, он не был первым, поскольку лицо и руки его противника уже были залиты кровью, а в радиусе нескольких шагов вокруг валялось несколько трудноопознаваемых кусков мяса. Раненый, пошатываясь, отступил на пару шагов. Казалось, силы его были на исходе.