Страница 90 из 115
Глава 34
Рос постучал в калитку. Ответа не дождался и постучал еще раз. Снова тишина. Забор высокий, глухой, ни единой щели, ничего не разглядишь. Не дом у старичка, а крепость. Издали заметен, уж сильно отличается от других дворов своей подозрительной основательностью.
— Эй! Там! В крепости! Есть кто живой⁈
— И кому это живые понадобились? — неприязненно поинтересовались с другой стороны.
— Я вино принес, от дядюшки Шхора.
Лязгнул засов, калитка приоткрылась, показался искомый старичок неопределенной расы: похож на эльфа с сероватой кожей, только уши куда длиннее (хотя куда уж больше), да к тому же волосатые, а рост как у гнома, и плечи гипертрофированно-широкие. Эдакая улучшенная копия мастера Йоды из «Звездных войн».
И требовательно вытянутая ненормально-тонкая рука: кость и сухожилия обтянутые кожей.
— Вы, уважаемый, кто будете? — уточнил Рос, не спеша расставаться с бутылкой.
— Штарбонис я, а кого еще ты хотел тут увидеть?
— Вот вино, и есть разговор.
— Что за разговор у тебя, нахала мелкого, может быть ко мне?
— На тему вашего прошлого.
— Во как!
— Будем здесь говорить, на радость всей деревни? Вон, старухи напротив уши греют вовсю.
— Чтоб они погорели, с ушами вместе, хрюшки облезлые. Заходи уж, вижу, что проще поговорить с тобой, чем отвязаться.
Рос понял, что его привлекательность для НПС здесь не сработала, или сработала не так чтобы очень. Хотя, возможно, другим игрокам этот замшелый хмырь даже открывать бы не стал.
Дом и внутренне убранство оказалось подстать забору: все просто и добротно. И поражала аккуратность. Мужчины в этом вопросе, как правило, безалаберны, но здесь, пожалуй, даже с микроскопом непросто будет пару пылинок найти.
— Садись, — старик указал на массивный табурет. — Ну, давай, говори уже: чего там с прошлым моим не так?
— Узнал я, что всемирно известный королевский ювелир почему-то живет не в столице, а здесь, в маленькой деревеньке, на отшибе. Думаю, что это неспроста. А мне как раз хотелось бы ювелирное дело изучить. Почему бы не помочь решить ваши проблемы, а вы, в ответ, поможете мне. Ну так как?
— Спасибо: посмешил старика. Нет у меня никаких проблем. Совсем нет, и давно не было. Нравится мне тут, специально это место выбрал для отдыха душевного. Ты все понял?
Рос поморщился:
— Ну что ж, извините за беспокойство. Я пойду тогда.
— Сиди, я тебя еще не отпускал. Вот что скажу: разбередил ты душу мне. Старое я вспомнил. А то все пчелы да пчелы. Мало ты обо мне знаешь. Не простой я ювелир. Я ведь еще и огранщик был не из последних. Считай, камнем жил. Ох как жалею до сих пор, что искусство зачарования так и не постиг. Хотя к чему мне оно теперь? Здесь хорошо… здесь тихо… здесь пчелы… Зря ты старое помянул, бередишь душу попусту…
— Ну уж простите.
— Твоя вина, тебе и заглаживать. Коль загладишь, так помогу тебе с профессией, и даже инструмент дам на первое время.
— И как же мне вину загладить?
— А придется тебе постараться. Видишь стол этот? Хочу, чтобы на нем сверкало камней, ну скажем тысяча штук. Высыпь, я полюбуюсь, и потом можно к пчелам возвращаться. Камни мне без надобности, себе потом заберешь. И смотри, одним горным хрусталем тебе не отделаться. Двенадцать видов чтобы разных было, и не позже, чем до завтрашнего утра. И чтобы качества хорошего, пусть даже не все. Ступай, ищи камни, раньше чем найдешь, не возвращайся.
Рос не сдержал весьма довольной улыбки:
— Какой удачный день. И зашел я удачно.
— Как зашел, так и выйдешь. Еще и пинком подгоню, чтобы искал побыстрее, я ведь долго ждать не люблю.
— Я зачем мне куда-то идти и что-то искать? Все что вы просите, при мне.
— Ох и врун ты! И как совести хватает врать с такими честными глазами⁈
— Сейчас сами все увидите.
Рос поднялся, подошел к столу, вытащил из пояса шахтерскую сумку, начал одну за другой опустошать ее ячейки. В каждой помещалось до двухсот пятидесяти самоцветов, в процессе охоты в пещерах и подземелье Хаоса он полностью забил четырнадцать мест, и еще больше частично. Лишь бы стол выдержал и сердце деда — вон как вытаращился, челюсть ниже пола отвесил, а ведь Рос только начал.
Через несколько минут на столе сверкала груда необработанных камней, и Рос гордо произнес:
— Шестнадцать видов. В основном аметисты, цитрины и морионы, некоторых камней совсем мало, а сапфир вообще один, к тому же плохого качества. Зато нелюбимого вами горного хрусталя совсем немного.
Штарбонис встал, прошел к двери, закрыл ее на засов, взглянул в окно с таким выражением лица, будто только что украл что-то весьма ценное, и очень опасается разоблачения. Задернул занавеску, снял со стены масляную лампу, зажег ее странным образом: от пальца, и замер возле стола, зачарованно разглядывая, как в желтоватом свете сверкает всеми оттенками груда самоцветов.
— Дааааа… Вот уж не думал, что такое еще когда-нибудь доведется увидеть. Прям не сумка у тебя, внучек, а королевская сокровищница. Только там такое и можно узреть.
Внучек? Хороший признак: дед уже за родственника признавать начал.
Рос кашлянул:
— Ну так как? Все я выполнил, что просили?
— Все?.. — задумчиво ответил старик. — Нет, не все. Тут у тебя пять тысяч восемьсот сорок два камня разного качества шестнадцати видов, а я просил тысячу, и видов двенадцать.
— А разве плохо, что больше получилось?
— Почему плохо? Хорошо это. Даже почти прекрасно. Угодил ты мне, внучок. Как следует угодил. Чего ты там хотел за это? А, вспомнил я… Чаю не желаешь выпить, покуда я с мыслями соберусь?
— Можно.
— Собирай свои драгоценности, покуда лихие люди не узрели, а я пока приготовлю.
Собирать пришлось куда дольше, чем высыпать, но старик ни слова больше не произнес, терпеливо ждал, глядя, как самоцветы скрываются в невзрачной сумке.
Рос, подбирая со стола последние, спросил:
— А как вы определили, сколько здесь камней? Даже я этого не знал.
— А ты чего другого ждал от королевского огранщика?
— Не знаю, я в огранке ничего не понимаю.
— Ты вообще мало что понимаешь, но смотрю, удача на твоей стороне, раз таким богатством одарила, и так вовремя. Дураки думают, что огранщику она ни к чему, и сильно ошибаются. Хотя, что с дураков взять…
— Уважаемый Штарбонис, удача у меня очень высокая. Очень.
— Сам вижу, я хорошо зрю сущее. И что расу ты свою скрыл, тоже вижу.
— Это многие увидеть могут?