Страница 24 из 40
Туристов не много. Фотографировали, снимали на камеру, пытались запечатлеть, как можно больше. И это верно, здесь есть на что посмотреть.
‒ Здесь интересно, ‒ ответила с улыбкой на лице.
‒ Здесь я познакомился со своей женой, ‒ ответил Давид.
Он купил ванильное мороженное, мы присели в тени высокого дерева, так как солнце стало палить еще сильнее.
‒ Как вы познакомились со своей женой?
‒ Думаю, тебе проще будет называть меня на «ты».
Я пожала плечами. Почему-то мне было без разницы, как к нему обращаться. Просто он старше, и я привыкла обращаться на «вы».
‒ Она снималась в фильме на одной из этих площадок. И когда я ее увидел, понял, что она та самая. Хотя я ее долго уговаривал сходить со мной на свидание. Она была дочерью генерала. Боялась его гнева, я тоже не знал, как с ним нужно разговаривать.
‒ И как получилось, что вы поженились?
‒ Мне пришлось спрятать свою трусость в карман и сказать ей о своих чувствах. Поговорить с ее отцом. Причем поговорить так, чтобы он дал свое согласие на наш брак.
‒ Ты умеешь добиваться своего, ‒ перешла по его просьбе на “ты”.
‒ Всегда, ‒ ответил он.
‒ Скажи, я вернусь домой?
Давид замялся. После моего вопроса его лицо не выглядело таким добродушным как еще мгновение назад. Казалось, он не хотел отвечать на мой вопрос.
‒ Так будет лучше. Для тебя, для будущего малыша. Пока ты здесь, я полностью могу контролировать ситуацию. У тебя есть увлечения? – он резко сменил тему.
‒ Да, я вышиваю и немного вяжу. Вот подумываю связать малышу теплый плед. Меня Анна научила, ты обещал, что я смогу ей позвонить.
‒ Конечно-конечно, ‒ он встал со скамейки, полез во внутренний карман пиджака и замер Его лицо стало вмиг серым, почти синим. Он сделал резкий вдох и упал на землю.
‒ Что с тобой? – склонилась над ним. – Что?!
Он не отвечал, не издавал ни звука и не шевелился.
‒ Помогите! Кто-нибудь…
Часть 21
Все происходило слишком быстро. Толпа народа, собравшаяся вокруг нас, затем мужчины в белых халатах. Не помню, сколько прошло времени, когда Давида привезли на скорой в клинику. Когда каталку быстро катили по просторному коридору больницы, я шла рядом и постоянно смотрела на его лицо в кислородной маске. Пыталась понять, дышит он или нет. Что с ним произошло? Как хорошо, что в парке оказались русские туристы, которые понимали, что я говорю и зову на помощь.
Не могу припомнить, в какой момент возле реанимационного блока появилась Жанна. В отличие от меня она выглядела более спокойно. Единственное, о чем она спросила, когда подошла ко мне ближе:
‒ Он жив?
‒ Врач еще не выходил, ‒ ответила я, нервно переплетая пальцы между собой. Жанна пристально посмотрела на меня и почему-то даже не стала спрашивать, что произошло.
Мне хотелось ей все рассказать. Оказалось, я совершенно не умею действовать в таких сложных для меня ситуациях. Только звала о помощи, без конца прислушивалась к едва уловимому дыханию Давида.
Жанна, скрестив руки, ходила вперед-назад, цокая небольшими каблуками по керамической плитке. Она заметно нервничала. Мне казалось, что она знала, что с ним происходит.
Когда неподвижное тело Давида погрузили на носилки, я поехала с ним. Хотя плохо понимала, что происходит, что мне говорили. Для меня это был шок. Жанне позвонила уже с больницы, когда сказала, что Давид в тяжелом состоянии, она лишь ответила «выезжаю», затем положила трубку.
В этой суматохе время потеряло свое привычное состояние. Каждая минута тянулась, как тягучая резина. Я вздрогнула, когда дверь, ведущая в реанимацию распахнулась. Оттуда вышла медсестра в белом костюме.
Я постоянно задавалась вопросами: что произошло? Почему ему стало плохо? Наконец-то на вопросы ответил доктор. Он медленно подошел к нам, говорил с Жанной. Я понимала только обрывки их фраз.
Жанна облегченно вздохнула, когда доктор кивнул и произнес:
‒ It's all right (все в порядке).
‒ Он жив. Завтра его переведут из реанимации. Здесь больше делать нечего, ‒ обратилась она ко мне. – Нужно ехать домой.
‒ Как домой? Может, ему нужна помощь? – растерянно посмотрела на него.
‒ Не волнуйся, здесь о нем позаботятся. Сейчас мы только будем мешать. Тем более, ты переволновалась и скорее всего жутко голодная. Пойдем… - она обняла меня за плечи.
Попыталась расспросить у нее, что именно с ним произошло, но Жанна лишь тихо ответила:
‒ Он сам тебе расскажет.
***
Вечер пролетел незаметно, будто быстрокрылая птица пронеслась мимо открытого окна. Несмотря на то, что я еще с вечера ждала, когда наступит утро. Наверное, Жанна права. Я утомилась и даже не помню, как заснула.
Утром я выпила только морковный сок и ждала в гостиной Жанну. Мне казалось, что она слишком долго собиралась. Я постоянно поглядывала на часы и уже хотела постучаться к ней в комнату.
Но она не торопилась. Когда появилась в гостиной, то сонно зевнула и грубо ответила:
‒ Не понимаю людей, которые не умеют водить машину. Как можно не уметь водить машину?!
Она тонко намекала на меня. Хотя даже не тонко. Говорила об этом прямым текстом.
‒ Разве тебя не волнует, что случилось с братом? ‒ вспомнила, как он весь синий лежал на асфальте, и мурашки пробежали по моему телу.
‒ Меня все волнует, ‒ грубо ответила она. Затем схватила ключи со стола и направилась к выходу. Я медленно поплелась вслед за ней.
Как только мы переступили порог больницы, нам сообщили, что Давид пришел в себя и его перевели в терапию.
Жанна долго разговаривала с кем-то по телефону. Я решила зайти к нему в палату.
Он лежал на большой кровати, сложив руки на груди. К его руке была подключена капельница, монотонно пикал какой-то аппарат. Солнечные лучи падали на его усталое лицо. Мне казалось, он выглядел намного лучше чем, когда с ним случилось что-то непонятное.
Я присела на стул, стоящий напротив его кровати, он тут же открыл глаза.
‒ Рад тебя видеть, ‒ его голос охрип.
Я натянуто улыбнулась. Кажется, ему легче.
‒ Как малыш? – поинтересовался он.
‒ Нормально. Я уже с нетерпением жду, когда он будет толкаться ножкой. А как ты?
Он снова прикрыл глаза. Мне показалось, что ему тяжело говорить.
‒ Я хочу тебе кое-что рассказать. Очень важное для меня.
‒ Говори, ‒ спокойно ответила. – Я тебя слушаю.
‒ Я болен Ангелина. Тяжело болен. Врачи говорят, что мне осталось не больше года.
‒ Как?! ‒ растерянно произнесла. – Тебя же можно вылечить? Есть много разных лекарств…
‒ Есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги, ‒ он сказал это почти шепотом. ‒ К примеру, здоровье, счастье, любовь. Любовь невозможно купить, если только имитацию любви.
А я бы все отдал, чтобы вернуть время вспять. Я очень ждал малышку, которая должна была родиться у моей жены. Но эта авария… Она перечеркнула мою жизнь. Разрубила в щепки, ‒ он закатил глаза и закашлялся.
‒ Тебе плохо? – я подскочила на стуле.
‒ Все нормально.
‒ Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Выходи за меня, – он едва коснулся холодными пальцами моей руки.
Сначала я хотела убрать руку, а потом не знаю, что произошло. Возможно, мне стало его жаль. Он болен, ищет поддержки, хочет быть счастливым, хотя бы последний год своей жизни. И в этот момент мое сердце не могло отвернуться.
‒ Хорошо, я выйду я за тебя, ‒ ответила я и мой голос дрогнул.
Полгода спустя…
‒ Алло! Анна! – я кричала в телефонную трубку, потому что не слышала ничего кроме помех. – Анна, милая!
‒ Алло… ‒ наконец-то раздался ее голос на том конце провода.
Как же я рада снова разговаривать с ней! Повторяла это каждый раз, когда в очередной раз слышала ее тихое приветствие.
‒ Как ты? ‒ с последнего нашего разговора прошла неделя, я ужасно соскучилась. Накопилось столько новостей, мне не терпелось все рассказать.