Страница 23 из 40
- Ты не нужна ему и ребенок тоже не нужен. Он поигрался тобой и выкинул, как ненужную игрушку. Ты убедилась в моих словах?
Отрицательно качаю головой.
- Не веришь? Хорошо. Но если бы ты была бы ему нужна, он бы ушел вот так? Оставив тебя одну, заплаканную. Его не трогает ничего. Ни твои слезы, ни то, что ты носишь под сердцем его ребенка. А хочешь, я тебе покажу, как он развлекается с другими женщинами? Завтра он уедет и даже не вспомнит о тебе. А ты глупенькая на что-то надеешься.
- Хватит! Хватит! – своими словами он разбивает мне сердце.
- Я не тороплю тебя Ангелина. Но ребенку нужен отец. Подумай о нем, подумай о его будущем. Он пойдет в престижную школу, у него будут лучшие преподаватели. Я смогу обеспечить его будущее. Что ждет тебя, если вернешься обратно домой? Все уже не будет, как прежде, слепо себя тешить иллюзиями. Хотя ты и так все прекрасно сама понимаешь…
- Мне ничего не нужно! - как же сладко он поет. Да, он прав. В первую очередь я должна думать о ребенке. Давид сможет обеспечить ему “счастливое будущее”. Нужно лишь заплатить небольшую цену. Почему я сомневаюсь? Потому что не люблю его. Даже маленькой искорки не пробегает в моем сердце, когда я вижу Давида. Я не знаю, что мне делать, когда окажусь с ним в одной постели? Как завтракать с ним за одним столом? О чем говорить? Я не знаю, как жить с человеком, которого кажется, я ненавижу.
- Неужели вы думаете, что можно построить жизнь с человеком, который тебя не любит? – я с интересом заглядываю в его глаза.
- Ты просто ничего не знаешь.
- Так расскажите мне!
- Всему свое время.
Часть 20
Я потеряла человека, которого полюбила всем сердцем. Я потеряла его… Звучит так, будто я обронила кошелек или оставила его в месте, куда уже не смогу вернуться.
Анвар исчез из моей жизни, теперь навсегда. Я отчетливо это понимаю, но не знаю, как смириться с этим. Что я буду говорить малышу, когда он подрастет и спросит, кто его папа? Что я ему скажу?? Твой отец нас бросил, сказал избавиться от тебя, бросал деньги в лицо, посылал на аборт. Буду врать ему, говорить, что его отец Давид? А потом, когда он вырастет и все узнает, какими глазами он будет смотреть на меня, на Давида, которого называл папой.
И от этой мысли не по себе. Хотя бы по той самой причине, что я сама никогда не знала своих настоящих родителей. Да, Анна с Виктором воспитали меня, как родную, но само понимание, что меня бросили, оставили под дверью, как ненужного котенка – разрывало душу. Больше всего на свете я не хотела, чтобы испытали это чувство мои дети.
Ничего не хотелось. Просто лежала на кровати, смотрела в поток. Слушала, в полной тишине, как отбивают свой ритм черные стрелки настенных часов. В памяти так и всплывал наш последний с Анваром разговор. Нет, он не был в ярости, скорей всего его взгляд говорил о безразличии, о том что в его жизни для меня нет места.
Теперь по утрам в комнату постоянно заходила Жанна. Распахнув плотные шторы и, впуская солнечный свет - говорила, что так нельзя. Постоянно твердила, что я должна себя беречь, мыслить позитивно и мое угнетенное настроение передается будущему малышу.
Они только говорят, что мне делать, как мне делать. Постоянно решают за меня. Куда идти, что говорить. Почему просто нельзя оставить меня в покое? Почему просто нельзя понять, что после встречи с Анваром стало еще хуже.
Он даже не выслушал. Не хотел слушать или ему просто не интересно, что я скажу. Да и зачем ему мои оправдания, если у него свое мнение на этот счет. И я казнила себя, за то что он мне не поверил.
Сегодня утром вместо Жанны в мою комнату постучался Давид. Я тихо ответила:
- Войдите.
Давид стоял на пороге с шикарным букетом персиковых роз.
- Доброе утро!
Ничего не отвечаю. Продолжаю смиренно лежать, накрывшись шелковой простыней. Отворачиваюсь на другую сторону, слышу шаги за его спиной. Он подходит все ближе и ближе. Кладет букет на край кровати, садится рядом. От него пахнет пряным парфюмом и табаком.
Он несколько раз откашлялся, затем спокойно сказал:
- Сегодня отличная погода, а ты сидишь в четырех стенах. Океан такой тихий, даже шум волн не слышен.
- Я не хочу никуда идти.
- Ясно, - в его голосе слышится печаль.
На какое-то время между нами повисло молчание, а затем он также грустно продолжил говорить:
- Когда не стало моей жены, я тоже вот так лежал и смотрел в потолок. А мы так ждали малыша. Врачи говорили, что будет девочка. Она хотела назвать ее Дианой.
Не могу понять, почему он так откровенен со мной. Бросаю взгляд на букет цветов. Красивый. В саду усадьбы росли такие же розы. Анна выращивала их. Я же старалась обрезать из очень аккуратно, потому что шипы слишком острые и я всегда ранила пальцы.
- А если бы родился мальчик?
- Для мальчика я тоже имя придумал. Мы так долго с ней выбирали имена. Иногда она выбегала в гостиную, ее влажные глаза горели, она произносила красивое, звучное имя, но я почему-то понимал, что оно нашему малышу не подойдет. Не знаю, как объяснить почему. Просто чувствовал, что не подходит.
- Интуиция, - встаю с кровати сажусь рядом с ним.
- Возможно, - отвечает он, опустив голову. - А знаешь, что мне помогло прийти в себя, когда я узнал, что их больше нет?
- Что? – спрашиваю с интересом.
- Думаю, в этой ситуации моих слов здесь будет мало. Ты должна сама это увидеть и понять.
- Мне нужно переодеться, - мягко отвечаю.
- Хорошо, я буду ждать тебя внизу.
Беру в руки букет, смотрю на раскрытые бутоны роз. Как же они восхитительны. Прикрываю глаза, вдыхая сладкий, нежный аромат, напоминающий мне о доме.
- Спасибо за цветы.
Он подходит к двери, оглядывается и легко произносит:
- Не стоит благодарностей. Цветы - это мелочь.
Мы колесили по тихоокеанскому шоссе. Жаркое солнце обжигающе палило, белые густые облака казались неподвижными. Впереди виднелись вершины склонов, горные хребты, покрытые сочной зеленью. Я улавливала запах высоких кедровых сосен.
Руки постоянно держала на животе, так как Давид ехал быстро и я боялась, каждой кочки, на которой подпрыгивал его спортивный автомобиль. Теперь я постоянно волновалась за будущего малыша. Даже когда не было веской для этого причины. Я думала над каждой мелочью. Чем лучше мне питаться, чтобы больше витаминов поступало малышу, на каком боку спать, какой сок пить, в какое время лучше совершать прогулки и нужен ли дневной сон.
‒ Можно немного сбавить скорость?
‒ Да, конечно. Не привык ездить медленно, ‒ широко улыбнулся мужчина.
‒ Мы скоро приедем? ‒ с нетерпением спросила я, так как Давид до сих пор не сказал, куда мы направляемся. Говорил только загадками: “Это место тебя удивит”.
Но меня удивлял он. Удивляло его спокойствие. Он спокойно относился к тому, что насильно меня сюда привез, спокойно относился к тому, что я его не люблю. У меня не получится полюбить его ни при каких обстоятельствах. Я не понимала, как он может с этим смириться.
Увидела свое отражение в его солнцезащитных очках и отвернулась. Посмотрела в открытое окно. Мощный поток сухого воздуха дул в лицо, трепал мои волосы. Мне было приятно смотреть на гладкую поверхность океана, которая быстро мелькала перед глазами. Прозрачная, светло-бирюзовая вода сливалась с небом. Птицы кружили над пенными волнами, которые накатывали на песчаный берег, смывая золотой песок.
Затем горный хребет обрывался и дальше мы продолжили ехать по длинному, извилистому мосту. Не могу даже представить какая здесь высота, сколько уровней над водой. Сто? Двести метров? Масштабы впечатляли.
Мы приехали на место. Я огляделась по сторонам и увидела большой шар с названием известной киностудии. Именно это название я часто видела в титрах к некоторым американским фильмам – «Юниверсал».
Целые кварталы-декорации, съемочные площадки, павильоны с яркими спецэффектами. Кафе, рестораны с оформлением как в знаменитых фильмах. У меня создалось впечатление, что я участвую в съемке кино. Вот-вот появится режиссер и прокричит свое заветное: «Камера. Мотор».