Конфетка для мажора

Иногда я даже рад, что Юлька не хочет афишировать. Не хватало еще, чтобы её задело. Впрочем, кому надо, тот знает. Со дня прогулки в парке я получил немало писем с нашими фотографиями. И ведь шифруюсь: то кино и темный зал, то просто в тачке катаемся. Отец со службой безопасности наши лица лучше нас самих выучили, стараясь понять, откуда сделаны кадры.

— Ты одна приехала? Или привез кто-то? Аняяя, отвечай?

Таран уходит в себя и только молча лупает ресницами. Вот что с ней делать? Из человеколюбия оставить здесь? Так я себе не враг: если даже она продрыхнет до утра, не факт, что Юлька не узнает.

Не знаю, сколько бы еще метался, но всё махом решил очередной звонок с пульта. Так быстро я еще не соображал, мне кажется. Выхватываю телефон и набираю Лозукову, велев встречать подругу. Не слушаю, дома она или нет. Моя задача оперативнее запихнуть Таран в лифт. Она мало понимает, что происходит, послушно идет, куда я волоку, и ржет.

Выдыхаю и взлохмачиваю волосы, нацепляя сонный вид. Надеюсь, у меня получается неплохо. Объяснять, что я не верблюд желания никакого нет. При появлении моей девочки пробуждаются другие желания.

Древние инстинкты рвутся наружу, стоит наполнить легкие садким ароматом. Я перенюхал все гели и шампуни, которые нашел и в которых присутствовало упоминание шоколада… но все не то! Уникальный запах, будоражащий рецепторы, воображение и выбивающий за пределы сознания. Хочу целовать, прижимать к себе… Своей хочу сделать! Чтобы кричала моё имя, а вместо этого послушно нарезаю морковь и глушу в себе торнадо. Учусь терпению и ловлю внутренний дзен, чтобы не сорваться.

Терпи… Терпи… Терпи…

Юрец спасает от шага, когда я почти вишу на краю. Гонки — самое то, чтобы сбросить скопившееся напряжение. Можно было бы, как раньше, найти согласную девку, но организм бунтует, а гормоны восстают только при виде одной, конкретной…

Договариваюсь, что приеду и зову с собой Юльчика. Она сомневается — вижу — но принимает положительное решение. Хочу, чтобы она была сегодня рядом. Хочу разделить с ней свою победу, прокатить её на соседнем месте, как девушку победителя. Выжму всё, но исполню желание.

Знал бы, к чему приведет мой кураж…

Знакомлю, горжусь, выслушиваю комплименты. Дарят Юльке, но улыбаюсь я. Она дрожит слегка, стоя рядом. От волнения или холода? Прижимаю ближе, чтобы согреть. Заодно зарываюсь носом в волосы и тяну, тяну, тяну… фанат шоколада, у которого развилась острая зависимость.

Сейчас далеко-далеко (на периферии где-то) загорается мысль, что не стоило её сюда тащить и показывать нас. Но загоревшись, тут же тухнет под новыми обстоятельствами.

Не скажу, что счастлив видеть подвалившего Вольта, но его я ждал. Мы когда-то давно учились вместе и тусили в одной компании. Наши дороги разошлись после одной его подставы. Конкретный провис и из разряда друзей он перешел в ряды предателей. Потом мы выяснили на кулаках, кто прав и почему, развязали клубок… но доверие к нему не вернулось. Езер отчаливает в сторону, потому что Вольт тогда по нему проехался жёстко, а я типа соблюдаю нейтралитет. Не потому что хочу, а потому что должен, твою мать. Слишком похож почерк на тот случай. Спугнуть нельзя, если это снова он.

Честно говоря, охреневаю, что с ним знакома моя девочка. Требую объяснений и их получаю. На правду похоже, тем более, видос я видел собственными глазами. Вольт остался за кадром, но все остальное сходится идеально. Беспокоюсь, но верю. Я… чёрт! Я не сомневаюсь в ней.

Крики, музыкальная долбёжка, привычная тусовка кружит так, что я теряюсь, но при этом ощущаю что-то новое: слежу с вниманием маньяка за тем, чтобы никто не смел смотреть на мою девушку. Себе напоминаю съехавшего с катушек, но раз начал принимать всю правду, приходится и эту пропустить через себя.

С тяжёлым сердцем оставляю Юльку за линией старта. Этот заезд один на один с новичком. Мощная тачка выруливает на одну линию с моей. Оцениваю движок, манервенность и тотальное спокойствие водителя. У самого же адреналин стучит в висках и, это, черт, никак не относится к гонке. Нутро выворачивает от непонятного предчувствия.

Смотрю в лобовое, пока грид-герл трясет грудью и выписывает бедрами восьмерки. На нее мне фиолетово, смотрю сквозь. Сосредотачиваюсь и жму старт, жму с первой же секунды вперед. Незнакомая трасса не волнует, несусь вперед, отмечая по габаритам соперника. Он догоняет практически сразу, и некоторое время мы мчим нос к носу. При входе в слепую зону теряю драгоценное время, но покрываю дефицит за счет риска. Укладываю стрелку вправо и разворачиваюсь с конкретным заносом. Держу руль и на полном ходу несусь обратно. Инстинкт самосохранения глохнет на старте, больше я не соревнуюсь, а хочу как можно быстрее сжать в своих руках Сахарову. Бесполезно искать причину, бесполезно думать о следствии. Есть невыносимая потребность и этим обусловлено главное. Важное. Правильное.

Концентрируюсь на довольном лице Юрки и выскакиваю из тачки, едва успев остановиться. Мечусь взглядом по толпе, но тут же тону в жарких объятиях. Готовлюсь окунуться в сладкий аромат, но оказываюсь дезориентированным. Вместо желанной конфеты, обнимаю фантик, чисто внешне похожий на мою девочку. Тёмная куртка, джинсы, капюшон, надвинутый на глаза. Стаскиваю его, отстраняя девку. Шумно выдыхаю батарею ругательств. Ухватившись за полы моей куртки, Таран широко лыбится и пытается вернуться в исходную позицию.

Раньше… Раньше, мать его, я бы не задумался, но сейчас всё изменилось.

Сканирую обезличенные фигуры, резко замерев на одной. Моя Юлька, задрав голову, смотрит на Вольта. Что-то проговаривает ему и идет с ним. Не просто идет, сцука, а терпит, когда его рука ложится на её плечи. На её, сцука, плечи!

Бросаюсь в толпу, перемахнув разделительную ленту. По хрен на всех. С разбега хватаю бывшего друга за шкиртон и впечатываю в лицо кулак. Глаза застилает алой пеленой: вся ненависть к обстоятельствам, накопленная злость, неудовлетворенность, подозрения… Всё управляет сейчас мной. Сам я не отвечаю за действия, полностью отдавшись желанию уничтожить.

Не слышу криков и не чувствую рук пацанов, стремящихся нас разнять. Ничего. Тишина. Темнота. И только кровавые сгустки перед глазами, когда прилетает в ответ.

Поднимаю голову, чтобы проморгаться и вижу… Юлька зажимает рукой рот и мотает головой из стороны в сторону словно отрицая. В глазах застыл ужас. Как на крючок, цепляюсь за ужас и иду на него. К ней. Тяну руки, чтобы обнять, но она отступает назад, выдавая мощную энергию страха.

Боится крови? Драк?

Как на ускоренной прокрутке перебираю её рассказы и мысленно стону, когда соображаю, что выплеск агрессии мог напомнить ей интернат. Сухо и неинформативно, но она упоминала, как часто приходилось прятаться от персонала или старших детей, готовых покалечить ради забавы.

— Юль, — зову, сглатывая собственную кровь. — Юлечка? Юльчик мой, не уходи. Остановись, Юль. Остановись.

Она слышит. Замираем глаза в глаза. Вокруг космос, вся внешка гаснет, мы одни во вселенной. Растворяюсь в ней и растворяю её в себе. Понимаю, что сейчас выдам то, что давно зрело и пылало в душе.

— Не просто люблю тебя, Юль. Я подыхаю без тебя. Если уйдешь, я реально перестану существовать. Перестану, Юль. Перестану…

Повторяю, сокращая жалкие сантиметры, и прижимаюсь к её губам, смешивая нашу кровь. Мои губы разбиты от удара, её — от того, что сильно прикусывала. Металлический привкус теряется под нашим напором. Мы не просто сплетаемся языками, наши души в моменте соединяются. Мне кажется, я даже вижу это свечение на фоне черного небосклона.

Горю, горю, горю… и не хочу гаснуть…

Глава 43

Юля

От Ромкиных слов во мне всё обрывается, перемалывается в дикой мясорубке и снова вливается в внутрь туловища. Тело не принадлежит мне, иначе я никак не могу объяснить того страшного озноба, который охватил. Меня натурально трясет и дрожь эта передается Амурскому.