Научу тебя плохому

Все также держа меня за руку, он выходит из лифта, утягивая меня за собой. Открывает дверь своей квартиры и пропускает меня вперед, лишь только теперь выпустив мою ладонь из своей. Подтолкнув меня вперед, Марка захлопывает дверь и запирает ее на замок, а потом молча подходит ко мне, развязывает узел пояса на моем пальто и делает попытку снять его с меня. Вот тут-то я и прихожу в себя, цепляюсь намертво за ворот и качаю головой. Нет.

— Ты чего?

— Я здесь не останусь, мне надо…

— Тебе надо снять это чертово пальто, разуться и пройти в квартиру, — его требовательный, сквозящий неприкрытой злостью голос разлетается по помещению.

Вот как он это делает? Как из спокойного, уравновешенного парня он за считанные секунды превращается в разъяренного психа?

— Марк.

— Раздевайся Еся, иначе я его с тебя силой сниму, или порву нахрен.

Я отшатываюсь, словно от хлесткого удара. Машинально делаю шаг назад, и лишь сильнее кутаюсь в свое тонкое пальто.

— Господи, девочка, ну почему с тобой так сложно, — он практически стонет, запрокидывает голову, прикрывает глаза и зарывается пальцами в собственные волосы.

Шумно вздохнув, он распахивает веки, делает шаг ко мне, одним лишь взглядом пригвождая к месту. Ловким движением подхватывает меня за талию и вот я уже стою плотно прижатая к прохладной стене. Все также продолжая держать руки на моей талии, сжимая ладони и причиняя мне легкую боль, Марк зарывается носом в мои волосы, делает глубокий вдох и тихо шепчет:

— Запомни раз и навсегда, малышка, я девушек не бью и не обижаю, меня по-другому воспитывали. Не надо дергаться каждый раз, когда делаю резкое движение или повышаю голос. Сейчас ты снимешь верхнюю одежду, пройдешь на кухню, и мы с тобой поговорим.

— Нет, — мне едва удается выдавить из себя слова, — я не хочу ни о чем говорить, я…

— Ладно, поговорить можно позже, но ты все равно сейчас разденешься и прекратишь нести чушь.

— Ты не понимаешь.

— Так объясни мне!

— Мне просто нужно уйти, уехать, мне нельзя здесь оставаться, это небезопасно.

— Со мной — безопасно, — он заявляет это слишком уверенно, чем вызывает непроизвольную усмешку на моем лице.

Если бы он только знал, о чем говорил, если бы только понимал. Наверняка бы уже выставил меня за дверь. Одно дело справиться с отморозками, решившими поразвлечься с беззащитной девчонкой и совсем другое…

— Я сказал что-то смешное? — спрашивает недовольно.

— Это небезопасно для тебя, я… мне просто нужно уехать, отпусти меня, Марк.

Кажется, мои слова на него действуют, потому что хватка на моей талии слабеет, а потом и вовсе пропадает. На лице Марка появляются недоумение и озадаченность. Взгляд меняется, становится мягче, теплее.

Или мне просто кажется?

Но вот чего я действительно не ожидаю, так это того, что уже в следующую секунду Марк начинает хохотать, нет, даже не так, он начинает откровенно ржать, держась за живот и даже слегка похрюкивая, чем вводит меня в легкий ступор.

Я, обескураженная его поведением, молча стою и жду пока он успокоится. Ему на это требуется несколько долгих секунд, но после он все же приходит в себя.

— Еська, ты такая смешная, — заключает наконец, ставя руки на стену, по обеим сторонам от меня. Нависает надо мной, в глаза мои смотрит, мой взгляд цепляет. — Ты за меня что ли переживаешь? — улыбается, взгляд мой не отпускает, держит.

А я, как завороженная, заглядываю в его, цвета осененного неба глаза и киваю робко.

— Мда, тяжелый, случай, — вздыхает, смотрит на меня пристально. — Так, малышка, слушай и запоминай, со мной ничего не случится, меня не посмеют тронуть. Ты остаешься здесь, сделаешь попытку сбежать, я тебя запру.

Я не понимаю, о чем он говорит. Что значит не посмеют? Что значит не случится? Он ведь ничего не знает, совсем ничего.

— Марк, послушай.

— Послушаю, когда ты мне все расскажешь. А теперь давай-ка снимем вот это, — он все-таки стягивает с меня пальто, манипулируя мной, словно куклой безвольно. Не сводя с меня взгляда, откидывает вещицу на комод и снова нависает надо мной широкой тенью.

— Ты остаешься, Еся, выкинь из головы все эти глупости.

— Зачем ты это делаешь? — повторяю уже однажды заданный мною вопрос.

— Потому что могу.

Он прижимается ко мне, так сильно, что между нами не остается ни малейшего расстояния. Наклоняется к моему лицу, опаляет кожу горячим дыханием, касается губами виска спускаясь ниже.

Я чувствую и слышу, как тяжело он дышит, ощущаю, как напрягаются твердые мышцы. Поднимаю голову, встречаюсь с почерневшим взглядом его серо-голубых глаз.

Этот взгляд…

Порочный, поглощающий, давящий. Он цепляется, не позволяет отвернуться, не позволяет опустить глаза.

— Что… что ты…

— Хочу тебя поцеловать, — Марк меня окончательно добивает. — Можно? — ухмыляется.

— Нет, — мне все же удается отвести взгляд.

— Нет? — удивленно. — Почему? — добавляет хрипло.

— Потому что нам нельзя. С тобой нельзя.

Я понимаю, конечно, что несу какую-то абсолютную, беспросветную чушь. Непроизвольно смотрю на его губы, останавливаю на них взгляд.

Мне нельзя, нельзя ни к кому привязываться. Да и зачем все это? Зачем он это говорит? Делает?

— Со мной нельзя? — в голосе появляются стальные нотки. — А с кем можно? — спрашивает как-то надменно, холодно.

Отходит от меня на шаг, даря свободу.

— Дай угадаю, с важным человеком? — он снова делает уже знакомый жест «кавычки».

— Ни с кем нельзя, — огрызаюсь, сама от себя не ожидая подобной дерзости.

Я знаю на кого он намекает, и упоминание ежика отдается тупой болью в груди. Ведь он мне так до сих пор и не ответил.

— Ну ладно, — как ни в чем не бывало он пожимает плечами, на губах снова появляется улыбка.

Да что с тобой не так!

— Разувайся, Еся, хватит топтаться в прихожей, — продолжает, стягивая с себя куртку и сбрасывая с ног ботинки. — Я дам тебе ровно неделю на то, чтобы все мне рассказать, иначе я все узнаю сам. Отдохни, я пока приготовлю чего-нибудь на ужин.

Глава 14

Еся

Я смотрю вслед удаляющемуся из прихожей Марку. Он не оборачивается, даже не пытается сделать вид, что хоть немного, но следит за мной, просто уходит полностью уверенный в том, что я никуда не денусь, что я не уйду, останусь. И только когда этот гад скрывается за дверью, осторожно ее прикрыв, до меня внезапно доходит причина его такого безграничного спокойствия. Подхожу ко входной двери, чтобы убедиться, чтобы проверить свою догадку и…

Гад! Сволочь! Скотина!

Он запер дверь! Он реально ее запер и не просто запер, а на ключ! На долбанный ключ!

Я вообще не кровожадная и ни разу не смелая, но сейчас мне хочется догнать этого гада самоуверенного и просто… да я не знаю, что «просто». Он вообще на меня странно влияет. Сначала пугает до чертиков и хочется бежать от него подальше, потому что черт его знает, чего он в следующую секунду выкинет, а в следующий момент он меняется, становится другим, мягким что ли, заботливым. И прикосновения его мне не противны, мне от них отмыться не хочется, а это странно, даже вдвойне странно.

Я выжидаю некоторое время, все также топчась в прихожей, а потом снимаю обувь, убираю ее на полочку, туда же ставлю ботинки Марка, только на ярус выше, достаю телефон из кармана, так небрежно брошенного Марком на комод пальто и, осмотревшись на предмет беспорядка вокруг, иду в свою комнату.

Оказавшись в своей спальне, закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и прикрываю глаза.

В голове сразу вырисовывается картинка, слишком хорошо отложившаяся в моей голове.

Марк, его странное поведение, пожирающий меня взгляд.

«Хочу тебя поцеловать» — так и звенит в ушах.

Поцеловать? Меня? Зачем?

И вообще, как все это понимать, а главное, как воспринимать? Если шутки у него такие, то не смешно мне совершенно, вот вообще ни разу, ни чуточку. А если серьезно, то опять же возвращаемся к уже набившему оскомину вопросу «зачем?».