Страница 54 из 276
По его словам, война стала временем, «когда плеяда молодых русских художников — Гончарова, Бур люк, Ларионов, Машков, Лентулов и др. — уже начала воскрешать настоящую русскую живопись, простую красоту дуг, вывесок, древнюю русскую иконопись, безвестных художников, равную и Леонардо и Рафаэлю». Лубок отразил и некоторые поиски новых художественных средств, соответствующих времени, среди которых прежде всего можно выделить лаконизм и выразительность. «Мы должны острить слова, — писал в эти дни Маяковский. — Мы должны требовать речь, экономно и точно представляющую каждое движение. Хотим, чтоб слово в речи то разрывалось, как фугас, то ныло бы, как боль раны, то грохотало б радостно, как победное ура» [1.134].
Немного позднее поэт перешёл в издательство «Парус», созданное Максимом Горьким, которое в революционно-патриотическом экстазе массовыми тиражами выпускало пропагандистские плакаты типа «Царствование Николая последнего», «Кого солдат защищал раньше…» и лубочные открытки, снабженные афористичными подписями типа:
(это о немецких солдатах, естественно. — Авт.).
В этих стилизованных под фольклор строчках Владимира Маяковского выразилась традиционная всеобщая уверенность первых месяцев войны в непременной и, что существенно важнее, скорой победе, известная ещё как «к Рождеству управимся!» В статье «Будетляне» поэт писал: «Ещё месяц, год, два ли, но верю: немцы будут растерянно глядеть, как русские флаги полощутся на небе в Берлине, а турецкий султан дождётся дня, когда за жалобно померкшими полумесяцами русский щит заблестит над вратами Константинополя».
В архивах сохранилась бухгалтерская выписка о том, что за каждый лубочный эскиз Владимир Владимирович получал от издателя З. И. Гржебина, который сам когда-то был популярным художником-карикатуристом, по 250 рублей, за рисунок с текстом — 350. За июль 1917 года им получено от издательства 775 рублей. Деньги не весть какие — путиловский рабочий получал в два раза больше, а в Петербурге уже действовала карточная система на основные виды продовольствия, так что особо не разгуляешься.
В числе тысяч заявлений с просьбой о направлении в действующую армию было и его. По данным полиции, в первые дни войны на призывные пункты по всей стране явились 96 % (!) подлежащих обязательному призыву мужчин. Однако 12 ноября 1914 года в столичную призывную комиссию поступает справка Петроградского Охранного отделения о политической неблагонадежности Владимира Маяковского, где упоминаются его предыдущие аресты и содержание в тюрьме по политической статье[53].
В призыве Маяковскому отказано по причине неблагонадёжности, Пастернаку — из-за состояния здоровья (у него плохо срослась нога после старой травмы), Давиду Бурлюку — по той же причине, но тот, несмотря на инвалидность, настаивал на его отправке на передовую.
Однако огромные людские потери на фронте, понесённые в первый военный год (по сведениям из разных источников, действующая армия потеряла убитыми, ранеными и попавшими в плен около 1 350 000 солдат и офицеров), довольно скоро заставили военные власти пересмотреть принципы призывной политики — теперь уже под ружьё пытались поставить всех. В мобилизационных планах стоит задача увеличить численность армии и флота до 6,5–7 миллионов человек.
Чудовищные военные жертвы существенно повлияли и на ура-патриотические настроения интеллигенции — теперь она, как и политические противники самодержавия, выступает против империалистической войны. Такие общественные настроения были отмечены во всех воюющих странах. Военные журналисты писали о невиданном ранее уровне озверения солдат на боевых позициях с обеих сторон, особенно это проявлялось в рукопашных схватках. Многим людям творческих профессий казалось, что в окопах нет места искусству, но в это же время 25-летний венский художник, воспользовавшись короткой передышкой между обстрелами на участке фронта во французской Фландрии, написал в линованной тетрадке стихотворные строчки:
Спустя всего десять лет имя их автора, отказавшегося от живописи и поэзии во имя политической карьеры, — Адольф Гитлер — станет всемирно известным.
В результате объявленной в России мобилизации «под ружьём» оказывается более 5 000 000 человек. Повестку на призывной пункт получил и Владимир Маяковский, а 8 октября 1915 года он был направлен для прохождения службы в 1-ю запасную роту Императорской военно-автомобильной школы (приказ № 273 п. 13 от 19 сентября 1915 года), специально созданную для подготовки командного состава автомобильных частей и кадров военных шофёров. Учебная часть располагалась в специально построенном для неё комплексе зданий в Подъездном переулке. Командовал школой один из лучших выпускников Николаевского инженерного училища и Киевского политехнического института генерал-майор Пётр Иванович Секретёв (звания полковника и генерал-майора присвоены ему вне очереди за особые отличия).
Императорская военно-автомобильная школа вместе с Петроградской авиашколой являлись самыми современными учебными заведениями российской армии[54].
В автошколе проходил службу полковник сапёрных войск В. А. Крит, который был счастливо женат на родной сестре актрисы Московского художественного театра Марии Фёдоровны Андреевой. Мария Андреева — гражданская жена А. М. Горького, хорошо известна среди российских революционеров по партийному псевдониму «товарищ Феномен», который ей придумал В. И. Ульянов (Старик), и очевидному таланту пополнять партийную кассу немалыми спонсорскими деньгами.
Алексей Максимович, по всей видимости, попросил свояка пристроить талантливого поэта и художника Владимира Маяковского подальше от фронта. По другой версии, протекцию составил довольно известный художник-карикатурист Алексей Радаков — он хорошо знал Максима Горького, иллюстрировал издаваемый им детский журнал «Северное сияние». По словам Виктора Шкловского, Владимира просто «спрятали от войны». Сам Шкловский, впрочем, как и офицер российской военной разведки Николай Гумилёв, заслужил Георгиевский крест IV степени за проявленную на передовой личную храбрость.
— писала о своём муже А. А. Ахматова (Ахматова А. А. Колыбельная 1915).
Своей отчаянной отваге Николай Гумилёв в столь неоднозначное время мог бы найти, конечно, лучшее применение. Свою первую награду унтер-офицер, «охотник» (т. е. доброволец) Гумилёв получил за ночную разведку в тыл германцев приказом № 181 по Уланскому полку Гвардейского Кавалерийского корпуса от 13 января 1915 года.
53
Полномочия охранного отделения Департамента полиции были достаточно широкими: активная борьба с революционным движением, сбор информации о настроениях в различных слоях общества, наблюдение за рабочим движением, статистика ежедневных происшествий, регистрация населения, охрана Высочайших особ. Сотрудники отделения работали и по недопущению революционно настроенных элементов в армейскую среду, такие попытки предпринимались различными политическими партиями.
Доклады об общественных настроениях направлялись по команде министру внутренних дел, его товарищу (заместителю), столичному градоначальнику, командующему Петроградским военным округом и дворцовому коменданту генерал-майору свиты Е. И. В. В. Н. Воейкову.
54
Совсем скоро знания и навыки, полученные в первых военных автошколах, позволят сотням русских офицеров-эмигрантов найти себе работу шофёрами и таксистами. В Париже язвили, что было бы справедливо поставить русских таксистов командовать армией республики, а французских генералов пересадить за руль такси.
55
На самом деле у прапорщика Николая Гумилёва не офицерский «белый крестик», а два «солдатских» Георгиевских креста III и IV степеней, а также орден св. Станислава IV степени.