Страница 53 из 55
Авантюрная идея заполучить Босфор, Дарданеллы и примкнувший в ним Константинополь давно не давала покоя патриотам-славянофилам. Российские войска во время Русско-турецкой войны 1878 года остановились в шаге от ворот Царьграда. Ф. М. Достоевский, один из апологетов этой вечной мечты, за два года до начала масштабных боевых действий писал в «Дневнике писателя»: «Золотой Рог и Константинополь — всё это наше, но не для захвата и не для насилия, отвечу я. И, во-первых, это случится само собой, именно потому, что время пришло, а если не пришло ещё и теперь, то действительно время близко, все к тому признаки. Это выход естественный, это, так сказать, слово самой природы» [1, 75].
Ещё в 1910 году Генеральным штабом во главе с генералом от инфантерии А. А. Генгроссом был принят мобилизационный план № 18, в соответствии с которым Германия рассматривалась в качестве главного противника. В 1913 году разработана и начинает реализовываться программа перевооружения армии и флота, а также увеличения численности вооружённых сил на 480 000 человек, то есть на 39 %.
В феврале 1914 года Совет министров империи пришёл к выводу, что стратегическая операция на Черноморском направлении возможна только в контексте общеевропейской войны и Россия начинает её как одна из ведущих по темпам экономического роста мировых держав, обладающая к тому же самыми большими после Германии мобилизационными ресурсами. К сожалению, императорский Генеральный штаб, как обычно, не успел завершить начатые преобразования к началу боевых действий. Однако благодаря внятной финансовой политике премьер-министров С. Витте, П. Столыпина и В. Коковцова, ни один из которых не пользовался доверием государя, страна находилась на невиданном ранее экономическом подъёме. Не случайно официальная советская пропаганда предпочитала сравнивать успехи социалистической экономики именно со статистическими данными промышленного роста царской России в предвоенном 1913 году.
После объявления о вступлении России в войну патриотически настроенные граждане не только выстроились в очередь на призывные пункты, но и вдохновенно участвовали в традиционных погромах магазинов и торговых лавок, принадлежавших этническим немцам, которые тут же попали во враги России.
Вместе с погромами началась беспрецедентная пропагандистская кампания в СМИ. Огромной популярностью пользовались брошюры с «говорящими» названиями «Почему нельзя верить немцам» (Езерский Н. Почему нельзя верить немцам. М., 1917), «Чем силён немец и как его победить», «Победа или рабство». Так, в книжке с лаконичным названием «Немец», изданной в 1914 году, рисовались характерные для тевтонов национальные черты: «Любит заваливать рынки посредственного качества дешёвкой, но сам всему знает цену и на дешёвку не бросается» (Немец. М., 1914. С. 7).
Помощник военного прокурора Петроградского военно-окружного суда полковник А. С. Резанов в 1910 году представил в Главное управление Генерального штаба проект об изменении действующих законов о шпионаже, ставших законом 5 июля 1912 года, а затем опубликовал трактат о германской разведсети, в котором утверждал, что «только война показала, какое количество немецких офицеров было водворено в России под видом различного рода служащих на заводах, фабриках, в конторах и т. п. промышленных предприятиях».
В своей брошюре «О немецком засилии» (за полтора года выдержавшей шесть изданий) отставной генерал-майор Николай Дмитриевич Поливанов настаивал, что подлинная угроза России — не на фронте, а «в болотной тине иных германофильствующих канцелярий (…) Современный немец, где бы он ни проживал, — к Востоку или Западу от нашей границы, — в одинаковой степени нравственный выродок, дегенерат, физическое существо без моральной подкладки, без чести, благородства и сердца. И горе тем, кто не верит этому, кто всё ещё говорит о несуществующей немецкой лояльности и верит, что немец всё-таки культурный человек» (Поливанов, Николай Дмитриевич. О немецком засилии ⁄ Н. Поливанов. — 2-е изд. — Пг.: Общество 1914 год, [1916]. — [2], 8 с.) и т. д.
Иными словами, широкой общественности настойчиво подсказывался однозначный вывод о том, что российские немцы «по своей природе сознательно враждебны к Российскому государству и вели против него беспощадную войну изнутри, особенно это касалось немецких фирм, магазинов и заводов».
Так, депутат III–IV Государственной думы «октябрист» С. И. Шидловский писал в своих воспоминаниях, что «администрация свирепствовала вовсю и изгоняла без всякого повода каждого, кто только мог быть заподозрен в прикосновенности к немецкой национальности, много было совершено при этом вопиющих несправедливостей. Каждый администратор старался найти у себя немца и изгнать его» [1, с. 282].
Маяковский в автобиографии «Я сам» написал о Великой войне:
Принял взволнованно. Сначала только с декоративной, с шумовой стороны. Плакаты заказные и, конечно, вполне военные. Затем стих — «Война объявлена».
Или высказывание Велимира Хлебникова о начавшейся мировой катастрофе:
Тем не менее вчерашние пацифисты оказались в первых рядах сторонников войны до победного конца. Леонид Андреев писал Ивану Шмелёву: «Для меня смысл настоящей войны необыкновенно велик и значителен свыше всякой меры. Это борьба демократии всего мира с цесаризмом и деспотией, представителем каковой является Германия… Разгром Германии будет разгромом всей европейской реакции и началом целого цикла европейских революций». Звучало вполне по-троцкистски.
Владимир Маяковский, как и абсолютное большинство петербургских интеллигентов, встречает известие о начале боевых действий с воодушевлением, с не меньшим энтузиазмом начинает редактировать литературно-критический отдел в патриотической газете «Новь», сотрудничает с издательством «Сегодняшний лубок».
В военном 1914 году он написал несколько статей «Штатская шрапнель. Вравшим кистью», «Как бы Москве не остаться без художников» и «Бегом через вернисажи». Позиция поэта более чем патриотична: Отечество в опасности, его надо защищать!
«Как русскому, мне свято каждое усилие солдата вырвать кусок вражьей земли, но как человек искусства, я должен думать, что, может быть, вся война выдумана только для того, чтоб кто-нибудь написал одно хорошее стихотворение». В статье «Штатская шрапнель. Вравшим кистью» Владимир Маяковский писал: «А ну-ка возьмите вашу самую гордящуюся идею, самую любимую идею вас, ваших Верещагиных, Толстых — не убивай человека, — выйдите с ней на улицу к сегодняшней России, и толпа, великолепная толпа, о камни мостовой истреплет ваши седые бородёнки» (Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: в 13 т. М., 1955. Т. 1. С. 309.).