Страница 233 из 276
Сразу же после выхода музыкальной комедии Бориса Александрова «Весёлые ребята» поэты Семён Кирсанов — ученик Владимира Маяковского и автор текстов «У Чёрного моря», «Эти летние дожди», «Жил-был я» — и Александр Безыменский (как известно с ним отношения у Владимира Владимировича не сложились):
на страницах «Литературной газеты» обвинили Василия Лебедева-Кумача в нарушении их авторских прав.
Затем, уже на приёме у Секретаря СП А. А. Фадеева, писатель-фантаст, поэт Абрам Палей представил в качестве доказательства своей позиции ежемесячник «Свободный журнал» за январь 1915 года, в котором он опубликовал стихотворение «Вечер», строчки из которого, по его мнению, Лебедев-Кумач использовал в тексте песни «Москва майская».
У А. Палея было:
А у Лебедева-Кумача:
Действительно, похоже получилось… возможно, поэтому после очередного скандала третий куплет песни «Москва майская» автор всё-таки изменил, и мы его периодически исполняем в «последней», хорошо знакомой всем версии:
При этом сам Абрам Рувимович относился к подобному недобросовестному цитированию довольно снисходительно, даже как-то написал в своих воспоминаниях: «Когда знаменитый поэт Фёдор Сологуб председательствовал на каком-то собрании поэтов, молодые люди читали стихи, общим и главным недостатком которых была подражательность… Участники обсуждения указывали на это… Но в своём заключительном слове Сологуб сказал, что однажды придёт такой поэт, который ограбит всех своих предшественников, и это будет великий поэт… Мысль Сологуба ясна: подлинный поэт не пренебрегает творческим наследием предшественников, он использует его, переплавит в своём творческом горне и создаст произведения, отличающиеся яркой поэтической самобытностью…»
А тут ещё 22 августа 1937 года В. И. Лебедев-Кумач опубликовал в «Правде» свой новый стих «Капитаны воздушных морей», вскоре положенный на музыку М. Зельцером, в котором многие узнали «переплавленное в творческом горне» стихотворение расстрелянного Петроградской ЧК контрреволюционера Николая Гумилёва «Капитаны».
У Николая Гумилёва:
Отмечает свой дерзостный путь.
и у Лебедева-Кумача:
Профессиональным литераторам, конечно, виднее, но с точки зрения сегодняшней лингвистической экспертизы по вопросам определения степени оригинальности текста или выявления заимствования отрывков текста у других авторов, а также степени сходства произведений по фонетическим, семантическим и структурно-композиционным признакам и т. д. в обоих произведениях хоть и есть единичные пересекающиеся образы, но относить их к плагиату просто непрофессионально.
И тем не менее по настоятельному требованию коллег по Союзу, хоть и не сразу, Александр Фадеев внёс соответствующий вопрос в повестку заседания президиума ССП. Говорили, что претензии к Василию Ивановичу должны были быть выказаны ещё в 1937 году. Однако руководство посчитало имеющуюся фактуру явно недостаточной. Семён Кирсанов, видимо, взялся расширить список литературных заимствований Лебедевым-Кумачом, но за три года сумел найти всего четыре примера, все они были из стихов, написанных им уже гораздо позже.
В книге Ан. Валюжевича «Пятнадцать лет после Маяковского» мы находим описание эпохального события, когда президиум Союза писателей СССР в течение нескольких дней обсуждал книги, посвящённые творчеству революционного поэта, вышедшие в юбилейном 1940 году.
Основной доклад секретаря Союза А. А. Фадеева должен был открывать заседание. Однако первым выступил Семён Кирсанов, который и задал тон дискуссии, когда привёл больше десятка случаев «литературного воровства» В. Лебедева-Кумача. На втором заседании Александр Фадеев, отвечая на выступления других участников, говорил вначале о футуризме как части биографии Маяковского, потом о поэтических направлениях вообще, а под конец заявил, что в ССП несколько поэтов тоже объявили себя направлением, хотя они не имеют для этого никаких оснований, после чего Александр Александрович взялся за Кумача. В «Литературной газете» была опубликована сокращённая стенограмма заседаний, где фадеевское выступление занимает едва ли не целую полосу, и примерно четверть его речи была посвящена «заклятому коллеге»: «Я знаю, что о поэтическом направлении можно говорить только тогда, когда форма совершенна, то есть поэтически сильно и целостно выражает содержание. Здесь Маяковский — пример для всех. А если человек не владеет этим, то ему надо учиться. Приведу пример, как некоторые люди пытаются искусственно создать поэтическое „направление“. На одном из собраний обсуждались стихи поэта Исаковского. И поэт Алтаузен сказал, что он относит Исаковского к тому поэтическому „направлению“, к которому якобы принадлежат Лебедев-Кумач, Сурков, Жаров и он сам, Алтаузен.
Объективный анализ поэзии Исаковского говорит мне, что он не может быть причислен к этому случайному набору поэтов разного уровня дарования, разной квалификации и разного поэтического лица. Среди перечисленных поэтов есть, например, поэт Сурков с не очень громким, но индивидуальным и искренним поэтическим голосом, в котором можно действительно установить известное родство с поэтическим голосом Исаковского. И оба они родственны третьему поэту, наиболее крупному из всех троих, и вообще крупнейшему советскому поэту Твардовскому. Все они, конечно, имеют свои индивидуальные особенности, но им присуща общая поэтическая традиция, идущая от поэзии Некрасова и от народной поэзии. Среди современного поэтического молодняка можно видеть немало поэтов, тяготеющих к Твардовскому. К сожалению, я не имею времени доказать это на примерах, но, несомненно, мы можем говорить здесь о некотором своеобразном направлении в области поэзии.