Страница 166 из 276
Имя Владимира Маяковского позволяет им как-то зарабатывать и здесь: много времени было уделено чтению лекций, встречам с читателями, творческим вечерам и пр., особенно в начале февраля 1942 года, когда областная общественность решила с размахом отметить 12-ю годовщину гибели поэта.
Относительно комфортное пребывание в далёкой провинции по сравнению со страной, героически сражающейся с врагом, для московских гостей закончилось в декабре 1942 года, когда по ходатайству ГИЗ ими было получено разрешение вернуться в Москву.
Какой-то скепсис в этих строчках отсутствует: В. А. Катанян и О. М. Брик по возрасту не подлежали призыву, мобилизация касалась только граждан начиная с 1905 года рождения. Литераторы были старше, и никто не требовал от них записи в Московское народное ополчение, участия во фронтовых бригадах или работы в войсковых многотиражках. На войне у каждого свой личный выбор, и у каждого, как и сегодня, он разный.
Тем не менее в марте 1943 года начальник управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александров направляет в Центральный Комитет записку по поводу опубликованных работ Л. и О. Бриков в Молотове: «Рассказ Брик „Щен“ посвящён щенку, которого выкормил Маяковский. В книге щенок сравнивается с Маяковским (…) Подобная пошлость занимает печатный лист и издана 15-тысячным тиражом».
Молодой партийный чиновник Г. Александров, ставший доктором философских наук и профессором в возрасте чуть старше 30 лет, проявил достаточную настойчивость для того, чтобы данный вопрос стал предметом обсуждения в Секретариате ЦК ВКП(б); другие проблемы с пропагандой в 1943 году, по всей видимости, были уже решены. Учитывая военное время, мнения секретарей ЦК собирались методом заочного опроса. По его итогам 19 марта 1943 года было принято Постановление ЦК ВКП(б) «О работе Молотовского областного издательства», в котором говорилось:
«ЦК ВКП(б) устанавливает, что Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) неоднократно указывало тов. Жукову на непорядки в издательстве и не обеспечило контроля за издаваемой литературой. Своим отношением к работе издательства т. Жуков показал свою неспособность обеспечить руководство пропагандой в области.
ЦК ВКП(б) постановляет:
1. Освободить т. Жукова от работы секретаря Молотовского обкома ВКП(б) по пропаганде и агитации, как не справившегося с работой.
2. Обязать первого секретаря Молотовского обкома ВКП(б) т. Гусарова обсудить на заседании бюро обкома отчёт о работе издательства и принять меры к устранению указанных в настоящем решении недостатков.
3. Категорически запретить Молотовскому издательству выпускать литературу без утверждения тематического плана бюро обкома ВКП(б) и Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).
Обязать отдел пропаганды и агитации Молотовского обкома ВКП(б) обеспечить тщательный предварительный просмотр рукописей всей издаваемой литературы.
4. Учитывая, что факты выпуска недоброкачественной литературы имеют место также в ряде других издательств, запретить всем местным издательствам выпускать литературу без утверждений тематических планов Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).
5. Настоящее постановление разослать всем обкомам, крайкомам и ЦК компартий союзных республик».
Среди книг, не соответствующих требованиям времени, но тем не менее изданных Молотовским областным издательством, ЦК были названы «серые, недоработанные» стихи Бычкова «Железо и огонь»[172], «фальшивая повесть» Розенфельда «Гунны», исторические очерки Брехина «Отечественная война 1812 г.», а также «совершенно ненужная книга Юрия Широкого о цирковых артистах и дрессированных лошадях и львах», как и книга Первушина «Нервная система», «бесполезная для медицинских работников и недоступная по своему содержанию для массового читателя».
За допущенную политическую близорукость к партийной ответственности были привлечены руководители областного издательства тов. А. М. Семёнов и С. Л. Рыков, досталось и председателю Молотовской писательской организации А. Спешилову. Формально на повседневную жизнь Л. Брик, В. Катаняна, О. Брика и его жены Постановление ЦК никак не повлияло — Осип Меерович продолжил трудиться в качестве руководителя литературного отдела редакции «Окон ТАСС», все остальные фигуранты дела этого грозного партийного документа вообще не заметили.
Относительная идиллия в отношениях семьи Маяковского и Л. Ю. Брик будет продолжаться вплоть до 1958 года, когда в серии «Литературное наследство» (её издавал Илья Зильберштейн — выдающийся советский искусствовед и коллекционер) не был запланирован выпуск двух книг (тома № 65–66) с неизданными ранее материалами о Владимире Владимировиче.
65-й том так и назывался — «Новое о Маяковском», — и в него должны были войти материалы из записных книжек поэта, стенограмм его выступлений и, что самое важное, — его переписка с Лили Брик. 47 из 120 имеющихся в архиве Брик личных писем уже были включены в издание при её непосредственном участии, она же написала вступительную статью к сборнику.
На заседании Бюро Отделения литературы и языка АН СССР, которое было созвано для обсуждения 65-го тома «Литературное наследство. Новое о Маяковском», в основном докладе члена-корреспондента АН С. Г. Бархударова — одного из самых именитых советских лингвистов — говорилось о том, что включение в академический труд личных писем пролетарского поэта, тем более по просьбе его «знакомой», является ошибкой редакции: «Обращает на себя внимание нескромный характер предисловия к письмам. Приведу две цитаты. „Когда я сказала ему (т. е. мужу) о том, что Маяковский и я полюбили друг друга, все мы решили никогда не расставаться“. Даже самый стиль, манера изложения очень характерны. „Так и случилось, что мы прожили нашу жизнь и духовно, и большей частью территориально вместе“. Я думаю, что в высшей степени нескромно говорить о том, что духовно муж и жена Брик прожили всю жизнь вместе с Маяковским. Этот великий поэт советской современности, глашатай революции по своему духовному миру и по стремлениям, понятно, не стоит на уровне Брик, а это там сказано, и советскому читателю это не только непонятно, а, я бы сказал, даже обидно. Я думаю, гораздо лучше, осторожнее поступила сестра поэта, когда отказалась печатать письма, заявив, что они не имеют литературного значения и будут изданы отдельно. Если бы так же скромно поступила Брик, отказавшись печатать все письма, это было бы правильно. Она могла бы напечатать их где-то отдельным изданием, но в томе чисто научном, издаваемом Академией наук, не нужно было печатать всю эту интимную лирику, письма слишком частного характера, значительная часть которых никакого отношения к эволюции творчества Маяковского не имеет; при этом, кстати сказать, обычно даже неизвестно, в какую эпоху это происходит, — письма, в которых Маяковский никогда не делился своими замыслами, переживаниями творческими исканиями. В общем, видно, что это не тот друг поэта, с которым он бы действительно духовно жил вместе. Вот появление этих писем в издании, понятно, надо считать ошибкой редакции» (Стенограмма заседания Бюро Отделения литературы и языка АН СССР. Подготовка текста и комментарии А. Ю. Галушкина и М. А. Фролова 24 февраля 1959 года. Архив РАН. Ф. 456. Оп. 1. Ед. хр. 620. Л. 1–118.)
Одновременно к выпуску готовился последний, 13-й том академического полного собрания сочинений В. В. Маяковского, но уже 9 января 1959 года на имя члена Политбюро ЦК КПСС и секретаря ЦК по идеологии М. А. Суслова поступило письмо от Людмилы Владимировны — старшей сестры поэта:
«Глубокоуважаемый Михаил Андреевич!
Недавно вышел 65-й том „Литературного наследства“, посвящённый В. Маяковскому. Редакция обращалась ко мне с просьбой предоставить переписку брата с семьёй. Я отказала на том основании, что переписка наша не имеет литературного и общественного значения и что я не хочу участвовать в одном сборнике с абсолютно чужими мне людьми. Об этом я сообщила в письме на имя В. Виноградова[173].
Но сборник оказался ещё более вредным, чем я предполагала. За небольшим исключением в нем сконцентрированы все материалы, снижающие образ Маяковского, внушающие недоверие к нему. Для этого авторы сборника использовали все: направленные стенограммы, буржуазную прессу, даже реплики с мест.
Всё это служит доказательством неполноценности, шаткости, противоречивости политических убеждений М[аяковско]го. Особенно старательно и скрупулёзно подбирает подобные материалы и делает соответствующие выводы работник музея Маяковского Динерштейн. Как ни странно, но в музее М[аяковско]го, которые и сегодня служат народу и строительству коммунистической жизни, занимаются выискиванием фактов, порочащих и снижающих его.
Это обстоятельство заставило меня отойти от Музея, и я не бываю там второй год.
Особенно возмутило меня и очень многих других людей опубликование писем брата и Л. Брик. Письма эти оказались сугубо личными — интимными, в которых почти нет литературных и общественных сведений, а предисловие фальшиво и нескромно. Автор предисловия Л. Ю. Брик.
Л. Брик, замкнутая в своём кругу, не учла, какой резонанс может получиться у современных читателей, воспитанных на коммунистической морали, от публикации этих писем. Вместо признания и умиления перед ней, как она рассчитывала, — естественное возмущение…
Я получила письма, где говорится: „Невероятно, чтоб она была достойна такой небывалой любви“.
В другом письме: „Зачем Вы разрешили публиковать письма М[аяковско]го к Л. Брик? Уверена, что Вас должны были об этом спросить и получить согласие)“ — и дальше всё письмо полно негодования. Подобных разговоров много и по телефону. И всё это я должна переживать.
Брат мой, человек совершенно другой среды, другого воспитания, другой жизни, попал в чужую среду, которая, кроме боли и несчастья, ничего не дала ни ему, ни нашей семье. Загубили хорошего, талантливого человека, а теперь продолжают чернить его честное имя борца за коммунизм. И ЦК партии не раз ограждал поэта Маяковского от травли и нападок, и я надеюсь и сейчас на его защиту, тем более Издательство Академии собирается выпустить второй том. С приветом и уважением, Л. Маяковская».
172
Книга стихотворений молодого пермского писателя Александра Бычкова «Железо и огонь» была действительно «ученической». Достаточно привести из неё строчки типа:
173
В. В. Виноградов — литературовед, академик АН СССР. В 1958–1968 годы — директор Института русского языка АН СССР, был главным редактором 65-го тома серии «Литературное наследство» — «Новое о Маяковском».