Страница 119 из 276
Хочу обратить внимание читателя на то, что допрашивался не матрос-анархист или недоучившийся студент, которых было достаточно среди сотрудников ВЧК. В отличие от многих своих сослуживцев, Глеб Иванович успел получить достойное образование, учился в лучшем в империи Горном институте им. императрицы Екатерины II, был выходцем из древнего дворянского рода выдающихся учёных, да и дружба с В. И. Лениным со времён «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» что-то да значила.
Если же кто-то решил, что в XXI веке интерес спецслужб к подобным явлениям пропал, могу порекомендовать пытливым читателям книгу без авторства «Проект Россия», ещё несколько лет назад занимавшую важное место во многих начальственных кабинетах как на Старой, так и на Лубянской площадях.
В конце 20-х годов прошлого века «тайные знания» — это не такая уж ересь. Создавая новую мировую религию, большевики довольно серьёзно относились к сверхъестественным способностям человека, особенно к формированию условий, при которых они проявляются.
Этим принципиальным интересом объясняется и то, что именно Я. Блюмкин в 1926–1928 годах при непосредственном участии Г. В. Чичерина организовывал секретные экспедиции с целью найти мифическую Шамбалу. Формально исследователями руководил теософ и художник Николай Рерих[124], но если основной целью «недоброго колдуна с длиной седой бородой», как называл его А. В. Луначарский, были всё-таки научные изыскания, о чём свидетельствуют его обширные дневники, то основной задачей старшего уполномоченного иностранного отдела ОГПУ Я. Блюмкина, периодически выступавшего в образе благочестивого монгольского монаха, было ни много ни мало — свержение Далай-ламы XIII. Этим же, по всей видимости, и был вызван пристальный интерес к необычной экспедиции английского полковника Фредерика М. Бейли, занимавшего должность political officer в Сиккиме. Всё-таки умели действовать масштабно большевики!
Несмотря на то что Яков Блюмкин никогда не скрывал своей близости к Льву Троцкому, а порой откровенно бравировал ею, что на самом деле соответствовало действительности, именно ему было поручено руководство советской агентурой на Ближнем Востоке. Л. Д. Троцкий, в секретариате которого чекист работал после окончания военной академии РККА, писал о нём: «Я взял его к себе, в свой военный секретариат, и всегда, когда я нуждался в храбром человеке, Блюмкин был в моём распоряжении».
Перед своей оказавшейся последней командировкой Яков написал завещание, которое по своему замыслу было очень похожим на предсмертное письмо Владимира Маяковского. Чекист просил установить персональную пенсию своей жене и сыну: «Мне грустно думать, что сын мой будет так же бессильно мало знать о своём отце, как я о своём», попросил, чтобы его единственному сыну Мартину дали воспитание, которое «должно быть обязательно коллективистское, трудовое, коммунистическое с пропорциональным физическим уклоном». Не забыл Блюмкин упомянуть в завещании и своих других родственников: «В том случае, если помощь, оказываемая Соввластью, будет составлять не ниже 50 % моего месячного заработка (225 р.), я надеюсь, что она будет больше, то соответствующие суммы выдавать на содержание и воспитание племянниц моих Флоры и Шелли Блюмкиных, дочерей моей сестры Розалии Григорьевны и т. Исаака Рая, беззаветно преданного коммуниста, погибшего смертью на Украинском фронте в рядах 3-й армии (б. Румфронта) весной 1918 года».
Конечно, невольно возникает вопрос: «О чём вообще думали такие отчаянные люди, как капитан Блюмкин?» Возможно, что были какие-то исключительные примеры заботы спецслужбы о семьях своих геройски погибших товарищей, раз на неё так рассчитывал легендарный террорист. Как известно, вдова Ф. Э. Дзержинского жила в его кремлёвской квартире до 1961 года и, как мы понимаем, ни в чём особо не нуждалась…
Когда Яков Григорьевич перешёл на нелегальную работу, то сначала действовал под именем еврея-ортодокса Яффо Гурфинкеля, владевшего небольшой прачечной, а затем азербайджанского тата Якоба (Якуба) Султанова. Для финансирования собственной клиентелы он, по согласованию с закордонным отделом ВЧК, с помощью своего агента — антиквара Я. Эрлиха — открыл в самом центре Константинополя букинистический магазин, коммерческая деятельность которого осуществлялась благодаря положениям декрета СНК РСФСР от 20.04.1920 № 187, в соответствии с которым были национализированы «запасы книг и иных печатных произведений». Все книжные собрания, включая частные библиотеки, были объявлены собственностью государства. Правда, некоторые из раритетов, когда-то реквизированные царскими сатрапами, были, наоборот, возвращены первоначальным владельцам, в частности религиозным общинам. Так, 9 декабря 1917 года Совнарком удовлетворил просьбу краевого мусульманского съезда Петроградского национального округа о возвращении мусульманам Священного Корана Османа, который был трофеем русских войск в качестве после взятия Самарканда в 1868 году и с тех пор хранился в Императорской публичной библиотеке Санкт-Петербурга[125].
В числе прочих были изъяты из синагог, библиотек и частных владений издания на древнееврейском, арамейском и прочих «мёртвых» языках. Некоторые из редчайших фолиантов, практически не имевших цены, и оказались в руках у предприимчивого разведчика, который организовал их вывоз из СССР в Турцию для последующей продажи[126].
Руководству ОГПУ стало известно, что после встречи со Львом Троцким на острове Biiyuk Ada (Принкипо) под Константинополем, где опальный политик жил на большой вилле, ранее принадлежавшей российскому посольству, чекист начал создавать в спецслужбе собственную сеть тайных сторонников. Более того, он пообещал Троцкому предоставить 5 000 000 рублей на первоочередные нужды мировой революции, а также способствовать оперативному получению им секретных сведений, касающихся планов советской разведки как в отношении него, так и его ближайших соратников.
Блюмкин предлагал простой и понятный ему способ получения необходимых средств — «экс» банковской кассы или сговор с симпатизирующим троцкистам советским служащим с целью крупного хищения бюджетных средств. Как любил в таких случаях повторять один литературный герой: «Конгениально, Киса!»
Информация о состоявшихся несанкционированных контактах ближневосточного резидента с главным советским оппозиционером немедленно поступила в Москву от сотрудницы ИНО Елизаветы Горской (Зарубиной) — «Эрны», она осуществляла негласный надзор за Блюмкиным в Турции и по совместительству была его любовницей. Вдобавок ко всему Якову Григорьевичу так и не удалось выполнить приказ Центра о немедленной ликвидации бывшего помощника И. В. Сталина по делам Политбюро и секретаря Политбюро ВКП (б) Б. Г. Бажанова, нелегально выехавшего из СССР и начавшего активно сотрудничать с британской MI-6.
Решая специальные задачи в британской Палестине, Блюмкин при всей своей креативности также ухитрился «проспать» очередной кровавый конфликт между еврейской и палестинской общинами, произошедший в августе 1929 года, в результате которого погибли 133 еврея и 116 арабов. Запоздалая реакция резидента на неординарные события на стратегически важном участке обострила в Москве вопрос о его соответствии занимаемой должности. В совокупности с данными о его несанкционированных контактах, решение принято однозначное: немедленный отзыв на родину. Перед убытием чекист, несмотря на все риски своего положения, взял с собой две книги, полученные им непосредственно от Льва Давидовича, на страницах которых тот химическими чернилами написал своим сторонникам в СССР некое послание. На «беспокойном хозяйстве» в Константинополе оставался особоуполномоченный Закордонной части ИНО Яков Серебрянский, позднее назначенный на ключевую должность резидента в Париже[127].
124
С именем Николая Рериха в течение длительного времени будет связана работа советских спецслужб в Индии, Пакистане и Тибете, хотя официально эта версия никогда и никем из официальных лиц СВР России не подтверждалась.
125
Возврату подлежали не только религиозные, но и государственные реликвии. По соглашению с СНК РСФСР представители Петроградской секции Рады «взяли украинские национальные реликвии, знамёна и прочее, отобранное у украинцев в эпоху Екатерины Второй, с тем чтобы увезти всё это на Украину», — писал И. В. Сталин в 1917 году.
126
Попытки нелегального перемещения священных книг будут предприниматься и существенно позднее. В 1985 году КГБ УССР обвинило раввина Носона Вер-шубского в краже редких манускриптов из киевской синагоги. Адвокатом обвиняемого был бывший капитан госбезопасности Виктор Медвейчук, в чьих полномочиях была работа с диссидентами (тот самый!). Зимой 1994 года похожая история, только с очень плохим концом, случилась в Санкт-Петербурге, когда из Российской национальной библиотеки были похищены 92 уникальные древнееврейские рукописи, в том числе редчайший Кетуба (ктубба, брачный контракт, написанный на коже) XVIII века и иудейские ритуальные предметы на сумму около 140 миллионов долларов США. В «краже века» участвовал ответственный хранитель восточного фонда рукописей РНБ В. Лебедев вместе с известным адвокатом Д. Якубовским. Собственно цель похитителей была благой — создание в Израиле центра по изучению иудаизма с лучшим в мире собранием древних рукописей.
В Турции Л. Д. Троцкий опубликовал два больших труда — автобиографию «Моя жизнь» и трёхтомную «Историю русской революции». В марте 1931 года на вилле случился пожар, в результате которого сгорела вся его библиотека с архивами, вывезенными из СССР. В 1933 году Лев Троцкий уехал во Францию.
127
Старшему майору госбезопасности Якову Исааковичу Серебрянскому было поручено руководство специальной группой особого назначения (СГОН) при НКВД СССР, впоследствии ставшей управлением «С» ПГУ КГБ СССР. Он будет непосредственно участвовать в десятках секретных операций по всему миру. Легенду советской разведки арестовывали трижды, последний раз в октябре 1953 года. Верховный Суд СССР отменил приговор военной коллегии о расстреле разведчика, постановление о замене ему ВМН на 25-летний срок тюремного заключения, а также определение Верховного Суда об амнистии Я. И. Серебрянского в 1941 году. Уголовное дело в отношении него было возобновлено, но 30 марта 1956 года полковник Яков Исаакович Серебрянский умер во время ночного допроса в Бутырской тюрьме.