Дыхание жизни

Фрэнсис. А разве нет?

Мадлен. Нет, не винил. Просто… был в недоумении. Было что-то такое, чего он не мог понять. Никак. «Почему ты тогда убежала? Почему ушла от меня?» (Мадлен улыбается повторению этого вопроса). «Если бы ты не ушла в то утро в Америке…» (Мадлен оставляет фразу недосказанной; видно, что она вспоминает ту сцену). Там река делает излучину — не знаю, как бы это объяснить…

Фрэнсис. Да?

Мадлен. По вечерам, когда начинает темнеть, там бывает такое освещение… Удивительно, почему-то всегда пользуются словами: «на заднем плане». Очень часто в романах встречается. Вы тоже ими пользуетесь?

Фрэнсис. И я пользуюсь.

Мадлен. «Величественный задний план». Как будто природа вот так по заказу, в одно мгновение, вытаскивает именно то, что надо. Как будто чувствует.

Фрэнсис слушает теперь очень внимательно.

Я сказала «А как ты думаешь, почему я от тебя тогда ушла?» Он сказал «Понятия не имею». И тогда я объяснила. Сказала: «Я испугалась». «Чего испугалась?» (Мадлен оборачивается и смотрит на Фрэнсис). «Испугалась, что все обернется хуже, чем я мечтала», — ответила я тогда.

Обе женщины сидят совершенно неподвижно.

Вот и все. И ничего больше. Я хотела «всего» и боялась, что получу только «кое-что». Причина была только в этом.

Молчание. Теперь Мадлен сильно разволновалась из-за собственного рассказа.

А он спросил: «Ты и сейчас так чувствуешь?» (Мадлен трясет головой, показывая, что на этот вопрос было невозможно дать ответ). Глупо, да? Так глупо. Кто угодно на свете скажет: «Бери, что сможешь». Почему бы и нет? Бери! Так все поступают. В таком уж мире мы живем, все мы. В плену собственных желаний. «Я хочу это. И я это возьму. И оно будет моим». Правда, почему бы и нет? Не знаю, почему я тогда возомнила, будто я какое-то исключение. Я же была просто глупой девчонкой, сбежавшей в Америку. «Раз наша любовь не может совершенной, мне такой любви не надо». (Мадлен улыбается при мысли о собственной глупости). Да что я о себе возомнила?

Молчание.

И какова была цена? Что его не было со мной.

Фрэнсис. Да.

Мадлен. Почему это было так прекрасно? Что в этом было такого особенного? (Мадлен оставляет свой вопрос без ответа.) Итак. В тот раз мы шли вдоль реки. Потом нашли комнату в отеле. Еще один потрясающий вид на Темзу. Он тогда позвонил вам и сказал, что придет поздно. Еще я помню, как той ночью возвращалась домой. В полночь Ковент Гарден был совершенно безлюдным. Мокрые от дождя улицы. И я думала: вот как все обернулось. Пятнадцать лет спустя. Я согласилась на меньшее. Он не станет всей моей жизнью. Он станет всего лишь текстом за кадром. Вот на что это похоже.

Молчание.

И, думаю, так все и началось. (Теперь Мадлен улыбается Фрэнсис). Я вас видела только один раз, помните?

Фрэнсис. Конечно.

Мадлен. Вы пришли в Музей.

Фрэнсис. Да, я тогда собирала средства для какого-то фонда.

Мадлен. Да. Кажется, прошло несколько лет. На вас были блестящие синие туфли. Прямо как на королеве в вашем сне. Вы всем своим видом выражали безграничный интерес и дружелюбие — это было нечто! Вы безумно интересовались всем и всеми. Каждым словом, произнесенным рядом с вами. Оглядывали комнату. Его рука лежала у вас на спине. (Мадлен улыбается). Он нас представил друг другу.

Фрэнсис. Да, я помню.

Мадлен. У вас в руках была сосиска на палочке.

Фрэнсис. Правда?

Мадлен. Вы протянули мне руку.

Обе улыбаются воспоминаниям.

«Фрэнсис, дорогая!» Это подошел какой-то идиот. «Фрэнсис, ты потрясающе выглядишь!» Мы с вами так и не прикоснулись друг к другу.

Фрэнсис. Наверное.

Мадлен. Так и не пожали друг другу руки. Вы отвернулись.

Минутное молчание.

Помню, как я пробиралась к двери, просто рвалась наружу. К боковому служебному выходу в сторону Блумсбери. Как у меня сердце колотилось! Вот так я сбежала оттуда.

Мадлен отворачивается, наконец побежденная. Потом она встает и идет к двери.

Я вас отвезу на паром.

Фрэнсис. Правда? Как это мило.

Фрэнсис остается в неподвижности. Прежде чем Мадлен доходит до двери, Фрэнсис начинает говорить.

А у нас произошло вот что. Он увидел меня в саду. В один прекрасный день он вошел в сад и увидел меня. Над нами летали птицы, и небо было особенно ярким. Мне было семнадцать. А в этом возрасте первое, что приходит в голову: «вот оно!» Потому что ты молода, и ты никогда ни в чем не сомневаешься. И даже ждать ничего не приходится. Поэтому, когда что-то происходит, даже не удивляешься, а принимаешь как должное. В саду полно людей, и среди них этот мужчина, и он направляется прямо к тебе, и улыбается, как будто уже давно знает тебя.

Фрэнсис оборачивается и смотрит на Мадлен.

Потом мы поженились, и у меня никогда никого другого не было.

Фрэнсис опускает глаза.

Поэтому теперь мне так трудно от всего этого убежать.

Мадлен. Думаю, вы сможете.

Фрэнсис. Правда?

Мадлен. Обязательно.

Фрэнсис стоит какое-то время, не решаясь уйти.

Я провожу вас до парома. А потом пойду гулять по набережной. Почувствую на лице дыхание жизни. (Мадлен с минуту оглядывает комнату). Вы спускайтесь, я вас догоню.

Фрэнсис. Спасибо.

Фрэнсис выходит. Слышно, как она спускается по лестнице. Мадлен направляется к компьютеру, но ее отвлекает фотография в рамке, которую Фрэнсис оставила на столе. Она берет ее в руки, разглядывает какое-то время, затем открывает ящик и убирает туда фотографию. Потом закрывает ящик и выключает компьютер. Затем кричит.

Мадлен. Подождите, я уже бегу. Подождите меня!

Мадлен выходит из комнаты. Комната пустеет.

Занавес