Страница 8 из 15
Рут. Боюсь? Что за чушь! Чего мне бояться?
Чарльз. Если бы я просто напился, ты бы так не возмущалась. Это из-за Эльвиры.
Рут. Я тебе говорила, что твои представления о женской психологии убоги. Но я ошибалась — они у тебя вообще отсутствуют.
Чарльз. Вот! С этого-то все и началось.
Рут. С чего — с этого?
Чарльз. С того, что мы говорили об Эльвире — и очень долго. А это крайне опасно — впускать кого-то вглубь своего сознания. Да еще перед сеансом оккультизма.
Рут. Я ее вглубь своего сознания не впускала.
Чарльз. А я впускал.
Рут. Ах, так! Значит, впускал!
Чарльз. Сама же добивалась от меня признания, что у нее тело было соблазнительнее, чем у тебя! Чтобы потом мучить меня упреками.
Рут. И не думала даже! Мне на ее соблазнительное тело плевать!
Чарльз. Ну, конечно. Сама вон вся сгораешь от ревности!
Рут (вставая). Ну, это уже слишком.
Чарльз. О господи! Знал бы ты, что я думаю о женщинах!
Рут. А ты о женщинах можешь судить только теоретически. Быть всю жизнь у них под каблуком, еще не значит в них разбираться.
Чарльз. Я ни у кого не был под каблуком.
Рут. Сперва твоя мать держала тебя в ежовых рукавицах. Потом ты попал в лапы этой ужасной… как там ее…
Чарльз (с достоинством) Миссис Уинтроп-Луэллин.
Рут. Вот! А потом явилась Эльвира. Эта вообще тобой управляла железной рукой.
Чарльз. Она-то как раз ничем не управляла. Она умела ускользнуть от любой ответственности. И делала это ужасно обаятельно.
Рут. Затем у нас был роман с Мод Чартерс.
Чарльз. Мой роман с Мод Чартерс длился ровно семь с половиной недель, и все это время она беспрерывно плакала.
Рут. Вот! Настоящая тирания — это тирания слез!.. А потом была…
Чарльз. Дорогая, если ты решила провести инвентаризацию моей сексуальной жизни, то список неполон. Хочешь, я гляну в свой дневник и составлю подробный отчет.
Рут. Твои унылые амурные подвиги вряд ли произведут на меня впечатление.
Чарльз. Единственная женщина, которая пыталась подчинить меня себе, — это ты.
Раз в жизни захотелось иметь галлюцинацию — даже этого мне не позволяешь!
Рут. Зато ты себе много позволяешь — особенно алкоголя!
Чарльз. Да пойми ты: алкоголь ни при чем! Я был трезв, да еще весь на нервах.
Рут. Он был на нервах! А я не на нервах? Как ты меня оскорблял, ты уже забыл!
Чарльз. Никто тебя не оскорблял!
Рут. А кто меня назвал уличной девкой? Кто сказал «заткнись»? А когда я предложила пойти в спальню, ты заявил, что это аморально.
Чарльз (с яростью). Это я говорил с Эльвирой!
Рут. Тогда тебе чудно удалось воссоздать милую атмосферу твоего первого брака.
Чарльз. Мой первый брак был вполне счастливым, а острить на эту тему с твоей стороны — верх бестактности!
Рут. Думаешь, меня интересует твой первый брак? Заблуждаешься. Меня гораздо больше волнует твой второй брак. У меня такое чувство, что он под угрозой. Это чувство любой нормальной женщины, муж которой напивается и осыпает ее оскорблениями.
Чарльз (кричит). Я не был пьян!
Рут. Тише. На кухне услышат.
Чарльз. Хоть на кухне дьявола! Я не был пьян!
Рут. Держись в рамках, Чарльз!
Чарльз. Я не могу держаться в рамках, когда сталкиваюсь с твоим ослиным упрямством!
Появляется Эдит.
Эдит. Можно убрать со стола, мадам?
Рут. Можно, Эдит.
Эдит. Там кухарка насчет обеда спрашивает.
Рут (холодно). Дорогой, ты будешь сегодня к обеду?
Чарльз. За меня не волнуйся. Перекушу в своем кабинете — бутылкой виски.
Рут. Не глупи, дорогой. (Эдит.) Скажите, мы будем обедать вдвоем.
Эдит. Да, мэм.
Рут (после паузы, небрежно). Я еду в город за покупками. Тебе ничего не нужно?
Чарльз. Мне много чего нужно, но вряд ли ты в состоянии это купить.
Рут (Эдит). Скажите кухарке, пусть внесет в список антиалкогольные таблетки.
Эдит. Да, мэм.
Чарльз (подойдя вплотную к Рут). Прошу тебя, Рут. Давай рассуждать спокойно.
Рут. Я-то рассуждаю спокойно.
Чарльз. Я не притворялся. Я на самом деле был уверен, что передо мной Эльвира, а когда я услышал ее голос, мне стало страшно.
Рут. Ты слышал ее голос в течение пяти лет, и ничего — страшно не было.
Рут расставляет по местам стулья. Чарльз передвигает столик.
Чарльз. Когда я ее увидел, у меня был просто шок.
Рут. Не мог ты ее видеть!
Чарльз. Сам знаю, что не мог. Но видел!
Рут. Я готова допустить только, что тебе показалось, что ты ее видишь.
Чарльз. Именно это я и пытаюсь тебе втолковать уже битый час!
Рут. Тогда, значит, с тобой не все в порядке.
Чарльз. А я о чем? Со мной явно не все в порядке. Что-то важное не в порядке.
Рут. А ты вчера нормально себя чувствовал? Я имею в виду, днем.
Чарльз. Абсолютно.
Рут. А что ты ел на обед?
Чарльз. Не помню. То же, что и ты.
Рут. Погоди. Мы ели рыбу под белым соусом и эти… с тертым сыром.
Чарльз. Ну и каким образом тертый сыр, съеденный за обедом, заставил меня увидеть покойную жену после ужина?
Рут. Не знаю. Может, было слишком сытно.
Чарльз. Да? А почему ты тогда не увидела своего покойного мужа? Съела-то не меньше моего.
Рут. Да, это ничего не проясняет.
Чарльз. Конечно, нет! И не прояснит, пока все загадки природы ты будешь объяснять работой толстой кишки!
Рут. А сейчас как ты себя чувствуешь?
Чарльз (подумав). Если не считать нервов, вполне нормально.
Рут. Ну и все. Сейчас ты же не видишь и не слышишь ничего необычного, верно?
Чарльз. Абсолютно ничего.
Возле «французских окон» возникает Эльвира. В ее руке букет роз. Она подходит к письменному столу, вынимает из вазочки цветы, швыряет их в корзину для бумаг и ставит в вазочку розы. Они такого же серого цвета, как одежда Эльвиры и она сама.
Эльвира. Там в саду эти цветочные часы весь вид угробили. Стал не сад, а какой-то винегрет.
Чарльз. О, боже!
Рут. Что такое?
Чарльз. Опять!
Рут. Что опять?
Чарльз. Эльвира опять здесь.
Рут. Ну, довольно! Хватит уже. Возьми себя в руки.
Эльвира. Все из-за этих настурций. Терпеть их не могу.
Чарльз. А я люблю настурции!
Рут. Что ты любишь?
Эльвира (поправляя розы). Настурции хороши, когда их мало, а в массе смотрятся чудовищно.
Чарльз. Помоги мне, Рут! Ты должна мне помочь!
Рут. Ты что-то сказал о настурциях?
Чарльз (схватив Рут за руку). Да черт с ними! Говорю тебе, она опять здесь!
Рут. Может быть, это у тебя из-за давления?
Эльвира. У вас, похоже, была чудная семейная сцена. Аж из сада было слышно.
Чарльз. Тебя не касается!
Рут. Если то, что мой муж ведет себя, как лунатик, меня не касается…
Эльвира. Это ты с ней из-за меня, да? Наверное, я должна себя чувствовать неловко, но я не чувствую. Я наслаждаюсь.
Чарльз. Только о себе и думаешь!
Рут. Это я только о себе думаю? И у тебя еще язык поворачивается?