Дамнар. Неведение

– Ярек, Ярек, слышишь?! – Еся повернула голову друга к себе, обхватив ладонями, пытаясь поймать почти полностью расфокусировавшийся взгляд. – Продолжай от отравы избавляться. Я помощь приведу. Только не умирай, слышишь? – поцеловала быстро в лоб, и глотая слёзы, мешающие видеть, кинулась во всю прыть к площадке.

Князь стоял спиной к озеру, плечом прислонившись к каменной кладке. Джастин сидел на стене, ритмично болтая ногой, обдумывая рассказ брата. Рядом Олаф в человеческом обличии разминал руки, прохаживаясь из стороны в сторону.

– Собственно, меня больше всего напрягает, что строение челюсти у этой твари прям как наши. Я сравнил с упыриными, вурдалачьими, даже с цзянши и разными болотными тварями – всё равно к нашим ближе. В памяти пусто совершенно, следов магии смерти не нашёл. Ни одной доминантной нити никуда не тянется, даже ошмётков. И в этот раз заразы на ней не было. Обычно, если существо из другого мира, тоже след есть, а в этом случае, будто этой земле родная. Я несколько писем отправил. Не все ответы пришли, но пока о такой твари никто не слышал. Предполагают обычных упырей, да вурдалаков… Но это точно всё не то, – Сет, чувствуя острую необходимость хоть в какой-то подсказке. Перед тем как отправиться на дневной отдых, решил поделиться наблюдениями с Джастином и Олафом.

– Князь, а никто из ваших так, как его… Мутировать, не мог? – спросил Олаф, делая наклоны из стороны в сторону, присматривая в этот момент за подопечными чуть поодаль.

– Меня тоже эта мысль посещала – только вот с чего вдруг? Кто-то из ковена решил сам попробовать вампира создать, но не вышло? – Сет в отрицании медленно покачал головой, хоть и не отринул полностью предположение вожака. – Хоть всех на допрос вызывать – сами то ни за что не сознаются.

– Извини, что перебью, – сказал Джастин, вглядываясь в сторону озера.

– М? – князь с трудом выныривая из размышлений, перевёл взгляд с земли на брата.

– Сюда деревенская девка что-то бежит, вроде как плачет.

Есения ещё издали заметила сидящего на каменной стене Джастина. Он довольно часто бывал в деревне. Помощь оказывал, за порядком следил, не злобствовал, худо-бедно изъяснялся – вдруг помочь сможет.

Она была уже довольно близко, когда стоящий к ней спиной мужчина обернулся. И, когда она его узнала, страх потери сменился клокочущей яростью.

– Это всё ты виноват! – вскричала девица, напрочь забыв про то, что нелюди перед ней, и ударила князю в грудь обоими кулаками. Он рефлекторно оттолкнул её от себя. Не слишком сильно – девка только завалилась бочком на землю, но тут же перекрутилась, вскочила, машинально успев достать из сапога ножичек, ещё до того как к ней вернулась способность трезво мыслить.

– Э, деваха, ты что удумала, дура! – Джастин уже успел соскочить со стены и они вместе с Олафом одновременно схватили её за руки. Но девка их будто не заметила, даже когда вожак выкрутил у неё из руки нож. Рвалась к князю и кричала. На шум уже обернулись и стали подходить поближе Волки, позабывшие о тренировке.

– Он умирает, а ты тут стоишь! Ты зачем нас сюда притащил?! Чтобы нас твари болотные сожрали? Чтобы мы шерстью покрылись и сами все нелюдями стали? Чтобы мы все от отравы передохли?!

Князь стоял не шевелясь, даже не моргая, немного наклонил только голову в сторону, услышав последние слова.

– Какой отравы, ты что несёшь? – князь говорил тихо, смотря на вырывающуюся девушку как на полоумную, чувствуя досаду от прерывания разговора.

– Ярек! Он там около болота ягод наелся! Я говорю ему, что это не малина! Говорила! Что быть того не может, а он всё равно съел! Упал, хрипит. – Еся, не в силах больше говорить, разразилась слезами, но всё ещё продолжала вырываться, игнорируя уже онемевшие от крепкой хватки двух нелюдей руки.

– Ну, значит, дурак твой Ярек, раз тащит в рот, что ни попадя, и ты дура – кулаками и ножом машешь на кого не следует. Жить надоело, или руки лишние? – у Сета в памяти сразу всплыл тот лист с законом из отцовского кабинета, и он невольно сощурился, закипая, что придало его изнеможённому лицу злобный вид.

Девка замолчала на несколько секунд, поймав его взгляд. Пыталась отдышаться. Затем изменившись в лице, тихо всхлипнув, сказала:

– А может, и надоело. Хочешь – руки руби. Хочешь – вовсе убей! Спаси его только, Богом молю.

И вовсе замерла, перестала вырываться, молчит. Дрожит только, глазами своими, голубыми, ясными прям в душу смотрит. Слёзы тихо по щекам ручьём струятся.

– Твоего Бога я не знаю, да и здесь он до меня не дотянется. Да и, может, помер уже твой Ярек. Что за ягода – не малина? – Сет начал чувствовать раздражение вперемешку с жалостью. Выходка девки и её стремление любой ценой спасти дорогого ей человека всколыхнули где-то в глубине давно запертые чувства, названия которым он уже почти не помнил. Во всяком случае такая самоотверженность ему была понятна – он сам бы глотку любому перегрыз за Джастина и Олафа, но глупость и неосторожность выводили из себя. Также его откровенно бесила вся эта ситуация. Докладывали же, что с деревенским объясняли местную флору. – Вененум уже поспел? – свою догадку Сет адресовал Джастину и Олафу на их языке.

– Не должен был ещё по времени, но осень тёплая – вдруг раньше сок набрал. Я, когда им грибы съедобные и несъедобные показывать приносил – ещё точно не завязались ягоды, да мне и в голову не пришло. И как бы я их предупредил без ягод и речи? – в некотором смущении стал оправдываться Олаф, начиная догадываться, что кто-то траванулся.

– Листья показал хотя бы, – огрызнулся Джастин. – С несъедобными грибами ты же как-то справился.

Девица переводила глаза с одного на другого, силясь понять, о чём те переговариваются. Затем, заставляя дрожащий голос как-то слушаться, рассказала вкратце, как ягода выглядела, и что велела другу живот водой озёрной полоскать.

– Раз так, может и живой ещё, – сказал Сет с некоторым облегчением, обращаясь к девке. Начал неспеша рыться по карманам своей куртки, периодически доставая прозрачные пузырьки с разным наполнением. Посмотрел на один из них на свет, с сиреневым порошком. Велел подошедшим Волкам дать кувшин с водой. Сыпанул немного, стал веткой размешивать, и продолжил. Девица глядела на него во все глаза, словно заворожённая.

– Коли друг твой жив ещё, помогу. «В конце концов, мало ли, что за листовка была у Отца. Законы и поменять можно. Верная, но глупая, путь поучится слегка», – с этими мыслями приказал Волкам дать ей кнута три раза, ни к кому конкретно не обращаясь.

Олаф с Джастином одновременно, переглянулись. Олаф еле заметным движением кивнул и покосился глазами в сторону князя. Джастин сделал скорбное выражение лица, попытался поймать взгляд брата, но тот, будто нарочно, в его сторону не смотрел. Мысли тоже были за прочным барьером – не достучаться. А вслух перечить он уже не рискнул: «Как бы хуже ей не сделать». Еле заметным кивком и печальным выражением лица дал понять Олафу, что сделать сейчас он ничего не может.

Переглядывания вожака стаи и брата князя заняли всего несколько мгновений. А вперёд выступил Траян – новенький, рябой Волк в летах в звериной форме. За время с оборотнями он уже несколько пообвык их речи, и прекрасно понял весь разговор. Джастин с отвращением заметил, что лицо Траяна исказила гнусная ухмылка. Джастин узнал новичка. Этот бы тот самый пропитой, которому досталось от буйного парня, защищающего свою сестрицу.

Олаф и без намёков Джастина взглядом Траяна остановил, чем вызвал недовольное ворчание последнего. Девицу к стене поставил, кнут сам взял. Помедлил, глядя на князя, в надежде, что тот передумает, но Сет уже не обращал на них никакого внимания – снадобье размешивал. Олаф, с обречённым вздохом, стараясь не нанести большого вреда, приступил к исполнению.

С первым же ударом и девичьим вскриком, виски пронзила боль десятка раскалённых игл. Какофония, если бы на голову надели медное ведро, стали бы колошматить по нему кузнечными молотками разного калибра, и перемешали эту бомбёжку непрерывным свистом дельфина.