Медвежье молоко

– Я бы не стала слепо доверять навке.

– И ваш коллега, – Оксана запнулась, выудив из памяти волчий оскал. – Герман Александрович… он тоже уверен…

– Перевертням я бы не доверяла тем более, – перебила полицейская.

– А вам? – прямо спросила Оксана. – Вам можно доверять?

– Мне – да.

– Почему?

– Я не перевертень. И, уж конечно, не нежить.

– Кто же?

– Двоедушник.

Оксана оперлась здоровой ладонью о стол, пытливо заглянула в строгое лицо Вероники Витальевны. Та не повела и бровью, выдержала взгляд, затем сплела пальцы в замок и задумчиво произнесла:

– Вы, Оксана Олеговна, скорее всего, тоже. Мне раньше не приходилось брать на себя роль информатора, поэтому попрошу вас выслушать, не перебивая, и постараться если не поверить на слово, то сопоставить мои разъяснения с уже виденным. Святой Христофор псоглавец – наш далекий предок. Говоря «наш», я подразумеваю – меня и моей семьи, которая тоже принадлежала когда-то к племени киноцефалов. Были у них песьи головы на самом деле или это только метафора – сейчас не узнаем. Кто-то считает, что святой Христофор стал родоначальником всех двоедушников. Другие доказывают, что мы существовали задолго до христианства, но факт есть факт: у двоедушников, как вы понимаете из названия, две души, две сути. Одна – человечья, другая – животная.

Оксана вздрогнула. Кофе больше не приносил облегчения, нервировали запертая дверь и болезненный свет потолочной лампы, придавший лицу полицейской скульптурную четкость.

– У нас не вырастают звериные морды или что-то подобное, – поспешила продолжить Вероника Витальевна. – Мы не обращаемся ночью в волков, как делают перевертни, просто обладаем некоторыми талантами, – она покрутила в воздухе ладонью. – Вы знаете: собачий нюх, орлиное зрение, кошачья выносливость – все такое. Образ животного как метафора индивидуальности или архетипический дух-проводник – мы лояльны к самому широкому толкованию, от психологии до мистицизма, выбирайте сами. Я работаю в полиции, потому что у меня острый нюх. Не такой острый, как у перевертня, но достаточный для хорошей раскрываемости вверенных мне дел.

– Вы говорите про… Белого? – Оксана с усилием произнесла его прозвище, заодно вспомнив, с каким вниманием он обследовал – обнюхивал, – отцовскую квартиру.

– Вы сами знаете, о ком я говорю, – с некоторым раздражением отозвалась полицейская. Работали они вместе или нет, Оксана удостоверилась, что между ними пробежала метафорическая кошка. – И вы видели его в звериной форме. Кровь человека – мощный магический компонент. С ее помощью можно проклясть, а можно исцелить. И ею можно насытить и нежить, и перевертня.

– Оборотня?

– Волка-оборотня, если вам близка именно эта терминология.

– А есть и… другие? – Оксанино сердце екнуло. Отчего-то вспомнился раненый лось на дороге и снегири, густо усыпавшие рябину.

– Всякие есть, но в основном мы проживаем точно такую же скучную жизнь, как и люди, а кто-то даже не знает, что обладает второй душой. Вы ведь не знали тоже? – не дождавшись ответа, пожала плечами. – Вот и я о том же. Вы могли бы заметить, что вам больше, чем прочим, везет в азартных играх, или что вы отлично ладите с соседскими собаками и кошками. Видите вещие сны или слышите такие звуки, которых не слышит больше никто. Магия проникает в человеческий мир крохотными ручейками, по капле – это все равно, что цедить воду через пипетку. Другое дело – перевертни.

Полицейская нахмурилась, покрутила карандаш. Она явно ощущала дискомфорт, хотя и не показывала вида, и Оксане тоже было не по себе.

Сказанное не укладывалось в привычную картину. Оно могло быть больной фантазией спятившей женщины, слишком долго видевшей смерти.

Но Оксана тоже не была нормальной: Альбина вышла из реальности, будто кто-то стер ее с бумаги ластиком. А еще была русалка с голыми позвонками на месте спины, и костяное чудовище, и ходячие мертвецы. Оксана видела это своими глазами, чувствовала вонь гниения, ощущала жадную твердость русалочьих губ и широкий, шершавый язык оборотня за миг до того, как человек обернулся волком.

Привычный мир, давший трещину с момента исчезновения Альбины, упрямо расползался по клочкам, а в прорехи проглядывала новая – настоящая и жуткая, – реальность.

– Перевертни опасны, – сказала Вероника Витальевна. – Особенно опасны те, кто познал вкус человеческой крови, а наш общий знакомый не новичок в этом. Вы знали, что восемь лет назад он убил человека? Выпотрошил, как свинью, а потом съел язык, сердце и печень.

– Кто…

Оксана похолодела. В памяти всплыл внимательный, нечеловеческий взгляд альбиноса, его настойчивый голос и слова отца: «Зря ты позволила ему войти…»

– Он отбывал срок в колонии для особо опасных и вышел досрочно по амнистии, – продолжила говорить Вероника Витальевна. – Сейчас у него есть разрешение на ведение профессиональной деятельности и штрих-код на шее, но это не отменяет факта, что Белый убийца. Если он выживет – лучше не оставайтесь с ним один на один. Особенно в полнолуние. Видите ли, оборотничество бывает врожденное и приобретенное. Стать оборотнем можно, если попить из волчьего следа или гнилого пня, или перекувыркнуться через ножи, воткнутые острием вверх. Есть мнение, что давно живущие на свете двоедушники тоже могут оборачиваться в животных. Лично я считаю это ерундой и не встречала ни разу. А вот врожденное оборотничество… Врожденное проще и сложнее одновременно. Проще – потому что не нужно прибегать к магическим ритуалам, чтобы обернуться в зверя. Сложнее – потому что превращение не контролируется ничем, разве что привязано к лунному циклу. Если до полнолуния далеко, а обратиться хочется, достаточно выпить несколько капель человеческой крови. Я ведь говорила: нам повезло, что вы, Оксана Олеговна, оказались рядом. И не повезло, что рядом оказался именно Белый.

Голос полицейской потеплел, взгляд стал сочувствующим, мягким. Оксана попробовала ответно улыбнуться, но сил хватило только на слабый вздох.

Когда костяное чудовище рассыпалось в прах, а болотные огни погасли разом, будто кто-то обесточил лес, Белый остался лежать на покрове из прелых листьев, обнаженный и раненый. Вероника Витальевна долго кричала в телефон, потом все выла и выла сирена скорой помощи, а санитары в безразмерных комбинезонах тащили Белого на носилках мимо крестов, памятников, деревянной церкви – тогда Оксана успела заметить растяжки на коже в области груди и живота, кровоточащие суставы и почерневшие ногти. Марлевая повязка, наложенная поверх раны, насквозь пропиталась кровью, и Оксанину ладонь тоже туго стянули бинтом – ехать в больницу она отказалась, поэтому ее довезли до участка и угостили кофе. А потом Вероника Витальевна бережно развернула почерневшую от времени старообрядческую икону. И мир изменился снова.

Здесь, в залитом искусственном светом кабинете, не было места чудесам. Но все-таки ножки стола опутывали побеги вьюна, и пластиковый подоконник рыжел коростой лишайника, и в платяном шкафу, куда Вероника Витальевна повесила куртку, что-то шуршало и булькало, а из стен то здесь, то там проглядывали побеги.

Лес.

Изнанка реальности.

Полицейская поймала Оксанин взгляд и, словно прочитав ее мысли, заметила:

– То, что вы видите сейчас, не сон и не фантазия. И это вовсе не изнанка привычного мира. Это вы, Оксана Олеговна, до нынешнего момента жили на изнанке. Все, что создано руками людей, все города и железные дороги, автомагистрали и здания из кирпича, стекла и бетона – вот фальшивая реальность. Люди однажды возомнили себя царями природы, позабыв, что Лес существовал задолго до их появления, задолго до тех времен, когда первые трилобиты выбрались на сушу. Только вообразите те непроходимые карбоновые леса, огромные вайи папоротников, хвощи и плауны, испарения разлагающейся органики, повышенное содержание в атмосфере кислорода – то был поистине расцвет цивилизации флоры. Менялась органическая жизнь, и менялся Лес. Люди лишь на время отодвинули его на окраину своей искусственной жизни. Но вы ведь знаете, что случается с вымирающими деревнями? С заброшенными индустриальными объектами? С пустыми шахтерскими поселками и городами? Асфальт взламывает молодая поросль, сквозь бетонные перекрытия пробивается трава, и там, где еще недавно распахивали поля, растут молодые сосны. Когда человек отступает – Лес поглощает его следы без остатка. Это и есть реальность, Оксана Олеговна. Теперь вы стали понимать.