Воин Огня

Лежащая в специальном чехле флейта не привлекла внимания — к музыке девушка была почти равнодушна. Как и к пай-шо, набор для игры в которое она нашла неподалёку от флейты. Всё это было не то.

— Хм, а это ещё что? — девушка взяла в руки кожаный тубус, очень похожий на те, в которых доставляют послания особой важности. Деревянная основа, обтянутая кожей, несколько застёжек, обеспечивающих водонепроницаемость внутреннего пространства. Не хватало только печатей канцелярии. И вот эта находка была весьма интересна. Этот тубус она видела у Чана ещё во время отъезда из столицы. Возможно, какие-то дополнительные инструкции для Вестника, о которых означенный Вестник не пожелал распространяться? Довольно усмехнувшись, девушка открыла хранилище.

— Холст? Странно, — означенный холст был развёрнут, и Азула посмотрела на картину…

При виде изображённой на холсте картины девушка впала в натуральный ступор. Мысли полностью вылетели из головы. То, что она держала в руках… это было… было… Нет, её состояние не поддавалось описанию. Как это вообще понимать? Что это значит? Нет, обнаружь она что-то подобное у кого-то другого, и у этого смертника был бы только один выбор: Агни-Кай или сожжение на месте, но что Чан хотел этим сказать и хотел ли… А ещё исполнение! О, этот стиль она узнала сразу, благо картины, вышедшие из-под кисти Мастера Пиандао, имела удовольствие лицезреть совсем недавно.

Ей требовалось тщательно обдумать увиденное. Определиться с решением, и… Именно в этот момент дверь в каюту открылась, и на пороге оказался Чан, а Азула поймала себя на мысли, что хочет спрятать рассматриваемую ей картину себе за спину и вообще как можно быстрее покинуть общество командора.

Ничего подобного она не испытывала лет с шести…

Вестник окинул взглядом помещение.

«Он всё понял, проклятье, что он теперь обо мне подумает⁈» — мелькнула у девушки мысль. — «Это же потеря лица!» — догнала её следующая, когда девушка осознала всю неоднозначность первой.

Тут взгляд парня упал на неё и сжимаемый в её руках холст.

— Упс…

«Открылся! Спасена!» — вспыхнула в голове сверхновая.

— «Упс»⁈ И это всё, что ты можешь мне сказать? Когда я нашла у тебя ТАКОЕ⁈

«Я попал!» — было моей первой мыслью, когда я увидел, ЧТО именно держит в руках Азула. А судя по общему состоянию, малейший неверный шаг с моей стороны — и она рванёт. Так, думай, Чан, думай! Хм… Ну, изначальный план у меня на моё «секретное оружие» был. Пусть его придётся задействовать несколько раньше, чем я думал, но это не критично. Ну что же, вперёд! Не отступать, не сдаваться! Не оправдываться! Иначе сожрут.

— «Такое»?

— Ты понимаешь, что я имею в виду! — для наглядности оскалившаяся девушка даже потыкала пальчиком в портрет, всё ещё сжимаемый её нежной, но очень сильной ручкой.

— Это всего лишь портрет. Разве есть что-то странное в том, что верноподданный воин хранит у себя портрет члена царской семьи? — дьявольщина, как же натянуто это прозвучало…

— Что-то я не заметила у тебя портретов отца, дядюшки или Зу-Зу, — продолжала наседать принцесса, но как-то без огонька, даже носик не сморщился, а ведь когда она обычно бушует, там пролегают три заметные складочки.

— Я просто выбрал наиболее приятного для моего глаза члена царской семьи, — главное — держать невозмутимое лицо.

— Да? — у неё задёргалась левая щека. Плохой признак. Не успел я об этом подумать, как на лицо Азуле упала выбившаяся из причёски прядь, и она НЕ стала её тут же поправлять… Очень плохой признак! — Тогда как ты объяснишь ЭТОТ образ? Разве я выгляжу так⁈ Это… это… — пока принцесса пыталась подобрать слова, вновь посмотрев на картинку, её свободная рука поднялась на уровень пояса и замерла коготками вверх, слегка подрагивая, словно едва удерживаясь, чтобы не порвать разглядываемое полотно.

— Очень мило, — тактично подсказал я, не веря, что это делаю.

Два янтарных лазера впились мне в лицо раньше, чем с губ слетели последние звуки, а по шее пробежало непередаваемое ощущение, будто чья-то челюсть вот-вот сомкнётся на моём горле.

— Увы, тут мы ничего поделать не можем, — мгновенно поспешил я завершить мысль, пока меня не стали убивать. — Творческие натуры отличаются своим взглядом на мир. Актёр, играющий меня, по словам режиссёра, отображает «Мощь Народа Огня», режиссёр так меня видит. А Мастер Пиандао видит вас такой, принцесса. Что поделать, художник — творческий человек, — уф, она услышала, и выражение «Убью на месте!» в её глазах сменилось на «Да как же так-то⁈». Вот и первая часть моей «мести»: вогнать в стыд Азулу и свалить всё на этого мизантропа. А вот нечего было надо мной на пару издеваться! Особый смак ситуации придавало то, что «секретное оружие» и было изготовлено моим Учителем, даже не подозревавшим, что «куёт» он это оружие на свою голову.

— Вот как… — медленно произнесла девушка, расслабив и опустив руку.

Соскользнув с моего лица, её взгляд начал бегать по комнате, а через секунду к нему присоединилась и сама принцесса. В смысле — начала нервно расхаживать взад-вперёд по каюте. Во время первого же поворота на пятках я заметил, что она слегка прикусила правую щёчку изнутри, что выдавало просто запредельную степень её обескураженности. Ранее она этот жест при мне демонстрировала раза два… Может, три.

Однако владеть собой эмоциям Азула позволила недолго. Всё же она очень неглупая особа и наверняка прекрасно поняла, что это моя маленькая месть за её «шуточки». Но формально я был чист, а положение не позволяло обвинить меня в непочтительности без более серьёзных доказательств. Но покорительница огня не была бы собой, если бы приняла «поражение», пусть и всего лишь в словесной баталии.

— А что ты думаешь обо мне? — остановившись, девушка вперила в меня полный подозрений и легко читаемой угрозы взгляд. — Какой меня видишь ты, Вестник? — шаг ближе, лицо искажает хищный прищур, а на носу пролегает опасная складочка.

— Я? Хм… Ты сильна, красива и смертельно опасна. В тебе я вижу изящество и мощь великолепного клинка, — вот только, как и у каждого клинка, у тебя есть свой предел прочности, после которого он ломается, но этого я тебе говорить не буду.

— Клинок? — складка на носике исчезла, зато вверх устремилась правая бровь. — Очень… неоднозначное заявление от того, кто посвятил свою жизнь обращению с клинками, — янтарные омуты принцессы больше напоминали готовящиеся к выстрелу футуристические орудия каких-нибудь плазменных пушек.

— Возможно, именно поэтому мне и пришёл на ум подобный образ. Что может вызвать у мечника большее восхищение, чем прекрасный меч? — чего мне стоило произнести это ровно и почтительно — даже знать не хочу. И ведь пугает меня отнюдь не драка с Азулой — убить её я смогу достаточно легко, пугает совсем другое… А вот что… Да пёс его знает! Некогда сейчас!

— Что же, это много лучше, чем… — короткий взгляд на портрет привносит на лицо девушки целую палитру из брезгливости, негодования и стыда, — кошачьи ушки и эта зажатая поза, — дочку Озая передёрнуло, будто от озноба.

А по мне, так прекрасно исполнено: образ скромной и кроткой Азулы со смущённо опущенными кошачьими ушками, выбивающимися из распущенных волос… Ня! Хотя, судя по виду, пронять смогло и саму принцессу, во всяком случае, эта краска на лице может свидетельствовать о двух вещах: приступе бешенства или таки смущении. Поскольку меня ещё не пытаются зажарить на месте, бешенства всё же не наблюдается.

Установилась несколько неловкая тишина. Азула стояла так близко, что я мог отчётливо ощущать тонкий аромат трав от её волос. Красивое лицо пышет эмоциями и самой жизнью, казалось, только протяни руку, и… может случиться что угодно.

— Кхм, так зачем вы пришли, принцесса? Не думаю, что только для любования моей коллекцией… чая, — разбил я неловкость. Возможно, сейчас была бы нужна некая романтическая речь, но я уже слишком хорошо знал собеседницу. Пикировку на грани фола она оценит куда выше, чем любую романтику, во всяком случае, когда она в таком состоянии.