Тайга: андроиды

— Ты знаешь, что это твоя вина?

Егор кивнул.

— И ты знаешь, что теперь будет с Носовым.

Егор снова кивнул. Ему нечего было возразить.

— Слушай, — сказал Титов, смягчившись. — Ты был со мной в Москве, когда все случилось. Отчасти я понимаю, что мы с тобой занимались совсем другими делами. Капитан Носов еще молод. Не представляю, как ты мог это предотвратить, но на будущее скажу: дисциплина среди твоих офицеров хромает. Тебе нужно держать мальцов в ежовых рукавицах. Займись этим.

— Так точно, товарищ Главнокомандующий.

Блоки спокойно лежали на длинных ногах. Их быстро восстановили и стабилизировали. Внутри еще суетились роботы на колесах: заделывали трещины, красили, проверяли электрическую проводку и тестировали исправность шлюзов.

— Где Сибиряк? — с ходу спросил Титов у первого же андроида.

— В больничном крыле. — Андроид отдала честь Главнокомандующему.

Титов свернул в коридор. За ним теперь повсюду ходила вооруженная охрана. У палаты Виктор остановился.

— Я один, — приказал он, и андроиды встали у двери.

Сибиряк лежал на больничной койке, к его рукам тянулись длинные трубки, а на его макушке и на лбу лежала желеобразная лечебная субстанция. Она пульсировала, сжималась и разжималась, от чего казалась живым существом.

— Как ты? — спросил Титов, присаживаясь на постель.

— Товарищ Верховн… — Сибиряк попытался сесть, но тут же повалился обратно на подушки.

— Лежи, тебе нельзя вставать. — Титов указал на субстанцию на голове Сибиряка. — Новая разработка. Твои раны заживут за пару суток, даже самые глубокие.

Сибиряк вздохнул.

— Я хотел попросить вас за капитана Носова.

Титов нахмурился. Сибиряк смотрел на его лицо и различал почти неуловимую перемену. С тех пор, как маршал Виктор Титов стал Верховным Главнокомандующим, его черты заострились, на лице застыло напряженное выражение, а взгляд стал холодным и непроницаемым. Это был все тот же Виктор, но теперь Сибиряк чувствовал в этом человеке новую силу, новый стержень, и перед ним будто сидел незнакомец.

— Носов чуть было не лишил тебя жизни. По его дурости мы потеряли два вертолета. Его вертолет упал в шахту и завалил выход. Сколько людей погибло из-за того, что они не смогли выбраться через эту шахту?

Сибиряк понял, что просить за Носова бесполезно. Человек, что сидел перед ним, уже принял решение.

— Как вы его накажете? — спросил Сибиряк.

— Тебе нужно поправиться окончательно. Не думай ни о чем, — уклончиво ответил Титов. — К тому же, никто не снимал с тебя ответственность за прибывающий груз.

— Поезд еще не прибыл? — удивился Сибиряк.

— Землетрясение повредило железную дорогу. Я рассчитываю на прибытие послезавтра. Ты как раз успеешь выписаться.

— Когда вертолет Носова врезался в меня, я был уверен, что не выживу. Все разлеталось на куски и вокруг, и внутри меня. Боль была такая, что я в какой-то момент перестал ее чувствовать вовсе. Знаете, это так странно. Я закрыл глаза и мне стало хорошо. Наверное, так бывает перед смертью.

— Да кто тебя отпустит на тот свет! — строго сказал Титов. — Врачи применили лучшие методики лечения. К тому же, не знаю, от чего ты собирался умереть, но кроме сильного ушиба головы и переломанных костей ничего страшного с тобой не случилось, а Носов вообще успел катапультироваться и отделался синяками.

Сибиряк улыбнулся.

— Значит, послезавтра в строй? — спросил он.

— Желательно, — кивнул Виктор, вставая. Он не улыбнулся Сибиряку, как делал это раньше. Тяжесть словно нагнеталась вокруг фигуры Титова, почти ощутимая, почти видимая.

Леда зашла в палату сразу после ухода Главнокомандующего. Она принесла фрукты с завтрака: нарезанные кусками хрустящие яблоки, клубнику, манго, и коробочку вишни со взбитыми сливками. Сибиряк снова попытался сесть, и при виде еды ему это наконец удалось.

— Что он сказал? — Леда расставила фрукты на левитирующем столике. Столик подлетел к Сибиряку и завис в воздухе перед ним.

— Ничего конкретного. Я так и не понял, как Олега накажут. Титов ушел от ответа, — Сибиряк с хрустом жевал яблоко. — Он еще на гауптвахте?

Леда кивнула.

— Его допрашивали.

Сибиряк сразу перестал жевать.

— Олег решил, что он герой и должен спасать людей с воздуха. Такая глупая амбициозная идея. Он хоть и служит в пехоте, но неплохо управляется с авиационной техникой, потому что проходил специальные курсы, просто так, по желанию. Только вертушка, которую он взял, была из тех, что оставили на закрытой стоянке после катастрофы с Зихао Ли.

— Кто тебе сказал? — удивился Сибиряк.

— Один из тех, кто его допрашивал, — пожала плечами Леда. — Так вот, с интеллектуальной сетью его вертолета случилось то же самое, что и с вертолетом Зихао. Машина спятила, потеряла управление и на подлете к шахте Носов в тебя врезался. Гибель Зихао расследовали в режиме секретности, и Олег не знал, что бортовой компьютер этого вертолета может быть неисправен.

— Значит, Носов не виноват? — с надеждой спросил Сибиряк.

Леда печально покачала головой.

— Ну как не виноват. Пехотинец взял списанный вертолет, устроил аварию и завалил выход, от чего, наверное, погибли люди. Ты как думаешь?

Сибиряк потерял последнюю надежду.

— Еще кое-что, — добавила Леда. — Я видела, как пятерых его сослуживцев вели в комнату для допроса. Генерал-майор Макаров тоже был там.

— Они что-то знали? — спросил Сибиряк.

— Они помогли Олегу поднять вертолет в воздух.

— Дьявол. — Сибиряк подумал о том, что пособникам капитана тоже придется не сладко.

— Ждем, что скажет Титов. Ему решать, каким будет наказание.

— А каким ты думаешь оно может быть? — спросил Сибиряк.

— Не знаю. Командиры поопытнее, говорят, что Носов и все пятеро пойдут под трибунал, а там посмотрим. Может, их приговорят к заключению. Чтобы посидели, одумались.

Сибиряк смотрел на полные тарелки фруктов, у него пропал аппетит.

— Ешь давай! — распорядилась Леда. — Тебе надо питаться. Бери вилку и вперед.

Сибиряк положил ладонь на руку Леды, та покраснела.

— Спасибо, что заботишься обо мне.

— Да ладно, — смущенно буркнула Леда и тут же встала. — Пойду. Я хочу вывезти Артура на прогулку. Ему надо регулярно бывать на воздухе.

Сердце Сибиряка забилось чаще. Он смотрел на фигурку Леды, на высокий хвост светлых волос. На ней была кофта цвета вереска, бледно-розовая. Того вереска, что он видел в полях Ирландии, того, что напомнил ему Замок. От Замка его мысли скользнули к Еве, и вот он уже погрузился в воспоминания и на Леду больше не смотрел. Она обернулась в дверях в надежде, что Сибиряк провожает ее взглядом, но он совершенно забыл о ее существовании.

Понурившись, девушка вышла из палаты и побрела восвояси. Она переживала, что Сибиряк любит кого-то, о ком никогда ей не рассказывал, но догадывалась, что этой женщины уже нет на свете.

А что могут живые противопоставить воспоминаниям об ушедших? Как могут живые победить память о прошлом и чувство долга перед теми, кого уже не вернуть? Леда отдала бы многое, чтобы узнать, кому принадлежит сердце Сибиряка. Может быть тогда ей было бы не так больно видеть, как он отталкивает ее.

Она зашла в комнату Артура, привычным жестом включила его коляску и пошла впереди. Коляска ехала за Ледой, лавируя между людьми, идущими по коридору. Уловив сигнал инвалидного кресла, из ближайшего выхода выдвинулся пандус. Леда спустилась вниз, подождала, пока коляска с Артуром встанет на землю.

— Ну что, в лес? — спросила она своего молчаливого спутника.

Расстроенная из-за Сибиряка, Леда погружалась все глубже в чащу. Она слышала, как за деревьями работает техника, иногда в просвете стволов появлялись андроиды и рабочие лесоповалов. Не такой она помнила тайгу. В детстве Леда часто ходила в лес одна, включала маячок на наручных часах, чтобы Ингрид не волновалась, и брела между деревьями куда глаза глядят, перепрыгивала через ручьи, собирала шишки, присматривалась к ягодам и грибам. Тайга ее детства умиротворяла. Но здесь постоянно мелькали люди и машины, и Леда никак не могла остаться наедине с собой, зато Артур, катящийся позади нее, нисколько ей не мешал. Ей нравилось гулять не для себя, но для кого-то беспомощного. Она надеялась, что Артур, если ненадолго вынырнет из своего забыться, обрадуется прогулке.